Йоля или про то, что всё – не так, как на самом деле… - Владимир Карандашев

Йоля

или про то, что всё – не так, как на самом деле…

1. Туман, мурашки и «чистая сила»…

Бульк… бульк… бульк – крупные капли скатывались с поверхности лопушистого листа и смачно плюхались в скопившуюся лужицу. Только это и нарушало хрустальную тишину мелодичным звоном. Всему виной – густой утренний туман. Доселе молочно-сплошной, а сейчас – замысловатыми клочками, местами рваный – он начинал конденсироваться и превращаться сначала в нежную водяную пыль, а потом в микроскопические капельки дождя, который принимался уютно моросить над ядрёно-изумрудной опушкой дремучего леса…

Шмяк! Это благолепие было нарушено ступнёй неизвестного размера. Брызги разлетелись. Лопух сник. Булькать перестало. Зато шуршание травы и чавканье шагов продолжились…

Обычно Йоля передвигался тихо, практически бесшумно и к тому же практически бесследно (во всех смыслах…). Положение к тому обязывало. А тут… А тут он был необычайно взволнован. Шёл, не разбирая дороги, и что-то бормотал, а, скорее, клокотал себе под приплюснутый нос. Смотрел под ноги, но ничего не замечал, ни на земле, ни вокруг. А, собственно, это было и не совсем обязательно. Натуральный «автопилот» всегда выводил в нужное место. Но даже такое – относительно шумное его передвижение – не потревожило спокойствие утреннего леса и его обитателей. Как бы ни потревожило дуновение ветра или скольжение ужа по мокрой траве. Само естество от естества. Да и только…

Сегодня Йоля непростительно и неосмотрительно задержался. По непреложным законам «местного» бытия он должен был покинуть чуждую территорию до наступления хорошей видимости. Хорошей видимости для местных. Ему-то было без разницы, где и как передвигаться, что в кромешной темноте, что в снежный буран. Да, редко, но случались нештатные ситуации, когда он или ему подобные оказывались обнаруженными на «сопредельной» территории. Итог всегда был один – благополучное возвращение. Но местных это обескураживало и пугало. Начиналась какая-то ненужная суета, появлялись назойливые группы поисковиков и прочих исследователей. Вскоре всё успокаивалось, но на какое-то время привычный распорядок жизни нарушался и это, по крайней мере, для Йоли, вызывало дополнительные неудобства, напрягало, да и вообще, было ни к чему…

Приблизившись к нужному месту, Йоля почувствовал привычный зуд во всём теле. Это мурашки «сигналили», что переход здесь. Они были малюсенькие и очень шустрые. Их едва можно было разглядеть в густой поросли могучего тела, но Йоля особо и не пытался это делать. Ну, были они и были. Жили с ним всегда. И как всякие паразиты-попутчики играли не только отрицательную (по крайней мере, запах издавали отвратительный), но и положительную роль. Питаясь, по-видимому, адреналином, а может последствиями его выброса, мурашки помогали в некоторых ситуациях, как сейчас, например, с точным определением «аэродрома подскока»… Не брезговали они подкормиться и на «чужой» территории. Не часто, но это происходило в тех ситуациях, когда Йоля случайно сталкивался с кем-то из местных. У аборигенов в этот момент адреналина наблюдалось в избытке, и было чем поживиться. Мурашек естественно никто не видел, так как бегали они у своих жертв очень быстро и преимущественно по спине. Да и до них ли было в такой ситуации, когда тут целый Йоля во всей красе наводил жути… Правда его это обстоятельство удивляло и даже обижало. По своей природе он хоть и выглядел грозным и могучим, но по характеру был добр и простодушен. Соплеменники его считали чудаковатым и недалёким. Ну, не то, чтобы «совсем рядом», но… Но, скорее всего он таким казался, а на самом деле… Только Богу известно, что на самом деле…

Тут Йоля остановился и на секунду замер. Далее произвёл какие-то манипуляции мохнатой рукой, как будто крестился, а потом сиганул вверх строго вертикально. Рассекая остатки тумана и оставляя едва заметные следы огромных мокроступов на влажной поверхности глинистой проплешины, он буквально растворился на высоте примерно трёх с половиной метров. Только его и видели…

Стала бы «нечистая сила» вот так вот «креститься»? Вряд ли…

2. Серые будни. Хмурые очи.

«Вернувшись к родным пенатам» скиталец предстал пред хмурые очи своей подруги. Оттянуть этот момент не получилось. Сегодня он вернулся пустой. Не то, чтобы совсем пустой, но то, что «насобирал» в этот раз, никак не подходило для того, чтобы ЭТИМ делится…

Жили они в достатке и сытости. По своей природе в одежде и многом другом, чем обычно озабочены люди на бренной земле, не нуждались. Каких-то войн и прочих катаклизмов в их среде не было и в помине. Правда, семейные конфликты случались – ну как без этого… И потому серыми были не только будни, но и вся окружающая их действительность: местная природа, если её можно было так назвать; жилища, до безобразия аскетичные и незамысловатые; и те малахольные пришельцы, которые появлялись здесь периодически, слонялись неприкаянные какое-то время, а потом исчезали после прохождения определённых процедур. И по-другому быть не могло.

А потому в этом серо-сытом благополучии единственно, что было в дефиците, так это impression – впечатления, по-нашему… Малахольные не в счёт. Их замечали лишь тогда, когда они по недосмотру пепельного отряда забредали не туда, куда надо. Пришельцев бережно тормозили и направляли «на путь истинный». Что ни говори – рутина.

Другое дело – на земле. Здесь жизнь бурлила и кипела, была полна красок и событий. Ходили туда не часто, но впечатлений хватало надолго. Ими делились с близкими и прочими соплеменниками, дозируя и смакуя свежую информацию. Тем и жили.

На общем сером фоне тамошней местности точки переходов выделялись слабым радужным сиянием. Это был как бы намёк, намёк на предвкушение грядущих впечатлений. Если вы наспех сообразили, что располагались эти самые точки внизу на местной тверди (или как её ещё можно называть?), то всё наоборот. Вернее, всё – то же самое. Они зияли наверху в серовато-белых облаках, но вполне визуально различимые, не в пример земным. Обычная логика здесь не работала. Переход изначально осуществлялся всегда только вверх – что туда, что обратно. Ну, а финиш – известное дело, в зависимости от местности… Но исключительно – сверху вниз.

Наверное, именно поэтому простым смертным на земле практически невозможно случайно «провалиться» в мир иной чтоб в добром здравии. Возможно, какие-нибудь мурашки и подсказали бы кому-то о наличии необычного коридора в обычной обстановке, но вот чтобы сигануть с перепугу на три метра вверх… Такое возможно, хоть спьяну, хоть сдуру? Ну, это вряд ли.

Был ещё один переход… Вообще-то, про него не то, чтобы рассказывать, думать не полагалось… Ну, да ладно. Всё равно, рано или поздно, придётся… Если коротко, то этот переход значился, как Чёрная дыра. Вообще-то там было двенадцать «дыр» и располагались они по спирали на расстоянии косой сажени друг от друга, но это в Йолиной пропорции конечно. Правда, таким, как Йоля, там и близко быть запрещалось. Это была зона ответственности пепельного отряда… Пожалуй, хватит. И про это забудьте… пока.

Не хотелось, но приходится возвращаться к «хмурым очам». Звали её Мен. Она большую часть времени хандрила. Это пограничное состояние между здоровьем и нездоровьем являлось основной причиной всяких семейных конфликтов и неурядиц. Йоля это понимал, жалел её и смиренно уступал. Но даже его покладистого нрава порой не хватало, чтобы «гасить» очередной приступ агрессии или меланхолии.

Несмотря на своё нездоровье, Мен вполне была способна совершать переходы. Но последнее время делала это всё реже и реже. И вовсе не её физическое состояние было тому причиной. Если было очень нужно, подпрыгнуть она могла не хуже Йоли. Неуживчивый характер и безмерное любопытство были всему виной. За несколько последних визитов Мен столько «наследила», вызвала такой переполох среди местного населения, что соваться туда на долгое время стало проблематично. Это создавало неудобства и для остальных соплеменников. И вообще нарушало Кодекс… За что Мен было выражено отдельное неудовольствие и сделано последнее предупреждение. Вот почему она пока больше никуда не путешествовала, не хотела рисковать и потому с таким нетерпением ждала каждого возвращения Йоли.

Оценив растерянный вид «добытчика», брови Мен ещё больше нахмурились, а «тучи сгустились»… Дело в том, что общались они, впрочем, как и их соплеменники, в основном с помощью жестов и мимики. Но это, как правило, для придания большей окраски и эмоциональности своему повествованию. Так как понимали они друг друга по-сути без слов. Слова, речь как таковая, требовались лишь для уточнения каких-то деталей, ну и обязательно при личном обращении, то есть при обозначении себя любимого. Типа того, вот он я – Йоля. За этим следовал характерный удар кулаком в грудь…