Ранние стихотворения, незавершенное, отрывки, наброски - Александр Пушкин

Александр Сергеевич Пушкин

Ранние стихотворения, незавершенное, отрывки, наброски

1813

ДВУМ АЛЕКСАНДРАМ ПАВЛОВИЧАМ

Романов и Зернов лихой,Вы сходны меж собою:Зернов! хромаешь ты ногой,Романов головою.Но что, найду ль довольно силСравненье кончить шпицом?Тот в кухне нос переломил,А тот под Австерлицем.

К НАТАЛЬЕ

Pourquoi craindrais-je de le dire?

C' est Margot qui fixe mon goat.

Так и мне узнать случилось,Что за птица Купидон;Сердце страстное пленилось;Признаюсь – и я влюблен!Пролетело счастья время,Как, любви не зная бремя,Я живал да попевал,Как в театре и на балах,На гуляньях иль в воксалахЛегким зефиром летал;Как, смеясь во зло Амуру,Я писал карикатуруНа любезный женский пол;Но напрасно я смеялся,Наконец и сам попался,Сам, увы! с ума сошел.Смехи, вольность – все под лавку,Из Катонов я в отставку,И теперь я – Селадон!Миловидной жрицы ТальиВидел прелести Натальи,И уж в сердце – Купидон!Так, Наталья! признаюся,Я тобою полонен,В первый раз еще, стыжуся,В женски прелести влюблен.Целый день, как ни верчуся,Лишь тобою занят я;Ночь придет – и лишь тебяВижу я в пустом мечтанье,Вижу, в легком одеяньеБудто милая со мной;Робко, сладостно дыханье,Белой груди колебанье,Снег затмившей белизной,И полуотверсты очи,Скромный мрак безмолвной ночи —Дух в восторг приводят мой!…Я один в беседке с нею,Вижу… девственну лилею,Трепещу, томлюсь, немею…И проснулся… вижу мракВкруг постели одинокой!Испускаю вздох глубокой,Сон ленивый, томноокойОтлетает на крылах.Страсть сильнее становится,И, любовью утомясь,Я слабею всякий час.Все к чему-то ум стремится,А к чему? – никто из нас

Дамам вслух того не скажет,А уж так и сяк размажет.Я – по-свойски объяснюсь.Все любовники желаютИ того, чего не знают;Это свойство их – дивлюсь!Завернувшись балахоном,С хватской шапкой набекреньЯ желал бы ФилимономПод вечер, как всюду тень,Взяв Анюты нежну руку,Изъяснять любовну муку,Говорить: она моя!Я желал бы, чтоб НазоройТы старалася меняУдержать умильным взором.Иль седым ОпекуномЛегкой, миленькой Розины,Старым пасынком судьбины,В епанче и с париком,Дерзкой пламенной рукоюБелоснежну, полну грудь…Я желал бы… да ногоюМоря не перешагнуть,И, хоть по уши влюбленный,Но с тобою разлученный,Всей надежды я лишен.Но, Наталья! ты не знаешь,Кто твой нежный Селадон,Ты еще не понимаешь,Отчего не смеет онИ надеяться? – Наталья!Выслушай еще меня:Не владетель я Сераля[1],Не арап, не турок я.За учтивого китайца,Грубого американца,Почитать меня нельзя,Не представь и немчурою,С колпаком на волосах,С кружкой, пивом налитою,И с цигаркою в зубах.Не представь кавалергардаВ каске, с длинным палашом.Не люблю я бранный гром:Шпага, сабля, алебардаНе тягчат моей рукиЗа Адамовы грехи.– Кто же ты, болтун влюбленный? —Взглянь на стены возвышенны,Где безмолвья вечный мрак;

Взглянь на окна загражденны,На лампады там зажженны…Знай, Наталья! – я… монах![2]

НЕСЧАСТИЕ КЛИТА

Внук Тредьяковского Клит гекзаметром песенки пишет,Противу ямба, хорея злобой ужасною дышит;Мера простая сия все портит, по мнению Клита,Смысл затмевает стихов и жар охлаждает пиита.Спорить о том я не смею, пусть он безвинных поносит,Ямб охладил рифмача, гекзаметры ж он заморозит.

1814

БЛАЖЕНСТВО

В роще сумрачной, тенистой,Где, журча в траве душистой,Светлый бродит ручеек,Ночью на простой свирелиПел влюбленный пастушок;Томный гул унылы трелиПовторял в глуши долин…Вдруг из глубины пещерыЧтитель Вакха и Венеры,Резвых Фавнов господин,Выбежал Эрмиев сын.Розами рога обвиты,Плющ на черных волосах,Козий мех, вином налитый,У Сатира на плечах.Бог лесов, в дугу склонившисьНад искривленной клюкой,За кустами притаившись,Слушал песенки ночной,В лад качая головой.«Дни, протекшие в веселье!(Пел в тоске пастух младой)Отчего, явясь мечтой,Вы, как тень, от глаз исчезлиИ покрылись вечной тьмой?Ах! когда во мраке нощи,При таинственной луне,В темну сень прохладной рощи,Сладко спящей в тишине,Медленно, рука с рукою,С нежной Хлоей приходил,Кто сравниться мог со мною?Хлое был тогда я мил!А теперь мне жизнь – могила,Белый свет душе постыл,Грустен лес, поток уныл…Хлоя – другу изменила!…Я для милой… уж не мил!…»Звук исчез свирели тихой;Смолк певец – и тишинаВоцарилась в роще дикой;Слышно, плещет лишь волна,И колышет повиликойТихо веющий зефир…Древ оставя сень густую,Вдруг является Сатир.Чашу дружбы круговуюПенистым сребря вином,Рек с осклабленным лицом:«Ты уныл, ты сердцем мрачен;Посмотри ж, как сок прозраченБлещет, осветясь луной!Выпей чашу – и душойБудешь так же чист и ясен.Верь мне: стон в бедах напрасен.Лучше, лучше веселись,В горе с Бахусом дружись!»И пастух, взяв чашу в руки,Скоро выпил все до дна.О могущество вина!Вдруг сокрылись скорби, муки,Мрак душевный вмиг исчез!Лишь фиал к устам поднес,Все мгновенно пременилось,Вся природа оживилась,Счастлив юноша в мечтах!Выпив чашу золотую,Наливает он другую;Пьет уж третью… но в глазахВид окрестный потемнился —И несчастный… утомился.Томну голову склоня,«Научи, Сатир, меня, —Говорит пастух со вздохом, —Как могу бороться с роком?Как могу счастливым быть?Я не в силах вечно пить».– «Слушай, юноша любезный,Вот тебе совет полезный:Миг блаженства век лови;Помни дружбы наставленья:Без вина здесь нет веселья,Нет и счастья без любви;Так поди ж теперь с похмельяС Купидоном помирись;Позабудь его обидыИ в объятиях ДоридыСнова счастьем насладись!»

ГАРАЛЬ И ГАЛЬВИНА

Взошла луна над дремлющим заливом,В глухой туман окрестности легли;Полночный ветр качает кораблиИ в парусе шумит нетерпеливом.Взойдет заря – далек их будет строй.Остри свой меч, воитель молодой!

Где ты, Гараль? Печальная ГальвинаЖдет милого в пещерной темноте.Спеши, Гараль, к унылой красоте!Заря блеснет – и гордая дружинаУмчится вдаль, грозящая войной.Где ты, где ты, воитель молодой?

Гальвина с ним. О, сколько слез печали,И сколько слез восторгов и любви!Но край небес бледнеет, и вдалиРедеет тень. Уж латы зазвучали;Близка заря; несется шум глухой…Что медлишь ты, воитель молодой?

Призывному Гальвина клику внемлет,Тоски, надежд и робости полна,Едва дыша, разлуки ждет она;Но юноша на персях девы дремлет.Призывы битв умолкли за горой, —Не слышал их воитель молодой.

Уже суда покинуть брег готовы,К ним юноши с веселием бегут;Прощальну длань подругам подают;Златой зари раскинулись покровы;Но, утомлен любовью и тоской,Покоится воитель молодой.

Пылает день. Он открывает очиГальвина мнит ласкающей рукойСокрыть от глаз досадный свет дневной.«Прости, пора! сокрылись тени ночи:Спешу к мечам!» – воскликнул – и стрелойЛетит на брег воитель молодой.

Но тихо все, лишь у пустого брегаПодъемлется шумящая волна;Лишь дева там, печальна и бледна,И вдалеке плывут ладьи набега.О, для чего печальной красотойПленялся ты, воитель молодой?

Она в слезах; в немой воитель думе.«О милый друг! о жизнь души моей!Что слава нам? что делать средь мечей?Пускай другой несется в бранном шуме;Но я твоя, ты вечно, вечно мой!…Забудь войну, воитель молодой!»

Гараль молчал. Надменное ветрилоЕго звало к брегам чужой земли;Но с бурею так быстро кораблиЛетели вдаль, и дева так унылоЕго влекла трепещущей рукой…Все, все забыл воитель молодой!

И он у ног своей подруги нежнойСказал: «Пускай гремят набег и брань:Забыла меч ослабленная длань!»Их дни слились в отраде безмятежной;Лишь у брегов, терзаемых волной,Дрожа, краснел воитель молодой.

Но быстро дни восторгов пролетели.Бойцы плывут к брегам родной земли;Сыны побед с добычей притекли,И скальды им хваленья песнь воспели.Тогда поник бесславною главойНа пиршествах воитель молодой.

Могучие наперсники судьбиныК ногам невест повергли меч и щит;Кровавый меч героев не лежитУ ног одной оставленной Гальвины.Красавица вздохнула, – и другойЕе пленил воитель молодой.

С тех пор один бродил Гараль унылый;Умолк его веселый прежде глас,Лишь иногда в безмолвный ночи час,Уединен, шептал он имя милой.Война зажглась, – и встречи роковойПошел искать воитель молодой.

ИСПОВЕДЬ БЕДНОГО СТИХОТВОРЦА