Сотворение мира. Адам и Ева. Вып. 4 - Эффель Жан

Жан Эффель

Сотворение мира. Адам и Ева. Вып. 4

Вступительная статья

Говоря о теме эффелевского «Сотворения мира», можно, подражая излюбленному автором приему игры слов, сказать, что «от Адама и до наших дней» мастера живописи и литературы разных времен разрабатывали те или иные стороны библейской легенды. Но не для того, разумеется, чтобы пересказать снова и снова одни и те же ситуации. Старая, всем знакомая канва нужна была для того, чтобы выткать на ней новый рассказ о своем времени, о своих современниках. И в этом случае к произведению Жана Эффеля полностью применимы его собственные слова, сказанные по поводу иллюстраторской работы: «Я не люблю иллюстрировать чужие произведения. Всем своим творчеством я иллюстрирую свой век и свой город».

Всевозможные грани человеческой личности, социального поведения людей, отношения их к проблемам быта, политики, культуры и философии раскрыты во множестве рисунков «Сотворения мира». Идейная концепция автора базируется на вере в прогресс истории, в победу демократических сил. В своем творчестве, как и в своей общественной деятельности, Эффель всегда был сторонником демократии, мира и прогресса.

«Раз определив свою позицию в самом начале творческого пути, — говорил Эффель, — политический карикатурист, как любой честный человек, не имеет права ее менять. Он не должен, если у него есть совесть, торговать своими политическими убеждениями». А известный французский публицист коммунист Андре Вюрмсер писал о своем товарище по оружию: «Битва, которую ведет Эффель, — это битва справедливости против несправедливости, народа против поработителей, труда против капитала, мира против войны, коммунистов против антикоммунистов». Любовь к людям, душевность и отзывчивость рождали у художника возмущение против неправды, ханжества, пошлости, насилия, эксплуатации человека человеком. Жан Эффель не признавал смеха ради смеха, а нравственное чутье точно подсказывало ему границы того, над чем можно смеяться, не унижая человеческого достоинства. В творчестве художника-юмориста чувство такта взаимосвязано с художественным вкусом и чувством меры, с интуитивно угаданным расчетом человеческого восприятия.

Жан Эффель, рис. Пене

Этим объясняется тот факт, что рисунки Эффеля, даже взятые в больших количествах, не утомляют; начав смотреть сборник, хочется, не отрываясь, досмотреть его до последней страницы. Злой смех не может продолжаться долго, долго может длиться лишь добрая улыбка, одна из слагаемых хорошего настроения. Художник становится другом своего читателя, приятелем, с которым радостно встретиться и провести время.

Философская концепция автора в юмористических рисунках «Сотворения мира» превращается в высмеивание и критику человеческих предрассудков, косности взглядов, ограниченности кругозора, узости интересов, лицемерия и чванства, жадности, глупости и лени. Естественно, более всего это относится к главам, где действуют Адам и Ева. Тут блестящий талант юмориста находит себе бесчисленное множество тем-мишеней. Стремление к легкой жизни, погоня за модой, ветреность и кокетство, вздорное поведение в семейной жизни, самомнение и кичливость, безоглядная вера в новинки бытовой техники и в рекламу — вот основные сюжеты этих рисунков. Особенно удачны рисунки, в которых Адам и Ева, познавая мир, попадают в комические ситуации. Ведь они только что появились на свет и, ничего еще не зная о жизни, по-детски наивно многое понимают в прямом смысле, что иногда не только не совпадает, но и противоречит принятым в буржуазном обществе мещанским условностям. Выражение «игра слов» не полностью может быть применимо к этим рисункам, так как иногда ключевое понятие даже не присутствует в подписи, а выражается в изображении. Несовпадение между прямым и переносным значением слова в разных языках исключает возможность перевода большей части этих юморесок; иногда это невозможно и вследствие житейских ассоциаций, не имеющих аналогий в нашем быту. Но даже и при отсутствии в отдельных случаях подписей к рисункам все равно сохраняется привлекательнейшее качество произведений Эффеля — их подлинно национальный, французский (и даже, если верить французам), парижский юмор! Не только читатели, но и критики неоднократно отмечали, что среди французских юмористов нет большего француза, чем Эффель. В 1945 году критик Клод Руа писал: «Если бы в один прекрасный день газеты всего мира были бы напечатаны на одном общем языке и одного формата, то все-таки их можно было бы различить: достаточно было бы посмотреть на рисунки и карикатуры. Увидев Эффеля, читатель сразу бы воскликнул: «Париж!»

Эти строки можно и перефразировать по принципу парадоксов, так свойственных юмору Жана Эффеля. «Увидев Париж, иностранец сразу бы воскликнул: «Эффель!» — и так это было бы на самом деле. После выхода в свет «Сотворения мира» художник, много и плодотворно работавший в области рекламы, поселил на плакатах и афишах своих любимых героев. Сойдя с газетных и книжных листов, веселые ангелочки и чертенята, Адам и Ева, Бог и Черт вмешались в самую гущу бурлящей будничной жизни простых французов. Это было как бы второй средой их существования, созданной самим художником. Они приглашали на ежегодный праздник газеты «Юманите», на маевки, на ярмарки и выставки, призывали собирать средства на организацию детских лагерей, подписываться на национальную лотерею, участвовать в туристических поездках и многое другое. Они стояли рядом с французской Марианной и русским казачком на плакатах общества дружбы «Франция— СССР», членом правления которого Жан Эффель являлся не один десяток лет.

«Если уж пускаться в воспоминания, то рассказывать прежде всего нужно о вашей стране, — говорил он. — Это было в 1935 году. Я только что начал рисовать. Однажды мне предложили оформить обложку журнала «Лю», перепечатывавшего статьи зарубежной прессы и поэтому связанного со многими иностранными журналистами. Там я познакомился с Эренбургом, работавшим в Париже корреспондентом «Известий». Как-то раз он меня спросил: «А почему бы Вам не съездить в СССР?» Предложение было настолько заманчиво, что показалось мне несбыточным. И все же путешествие состоялось. Благодаря тому, что я начал работать как художник-оформитель авиакомпании «Эр-Франс», я заработал право на бесплатный билет. Тогда как раз открывалась новая авиалиния Париж — Гамбург— Каунас — Великие Луки — Москва.

Когда я впервые вступил на советскую землю, я увидел страну, превращенную в гигантскую стройку, страну, охваченную единым трудовым порывом. И это было для меня потрясающим открытием, важнейшим поворотом в жизни».

Три недели пролетели как один день. «Комсомольская правда», «Вечерняя Москва», «Крокодил» заказывали Эффелю юмористические рисунки. «Русские мне помогли, — вспоминал он. — Как? Печатали. А что еще художнику нужно?» В этот первый приезд Жан Эффель познакомился с Сергеем Эйзенштейном, Михаилом Кольцовым, Кукрыниксами, с которыми на долгие годы завязалась творческая дружба. «Помню, я однажды сказал им, что плохо рисую, — рассказывал художник. — Они посмотрели внимательно на мои листы, и Куприянов изрек: «Ничего, все мы плохо рисуем…» Местоимение «мы» меня вдохновило. Значит, Кукрыниксы причисляют меня к своему кругу. А это ли не высшая оценка?»

В Советский Союз Жан Эффель приезжал десять раз. «СССР — это такая страна, — говорил он, — в которую не просто хочется поехать, а хочется возвращаться».

Творческая и общественная деятельность Эффеля принесли ему широкую популярность в нашей стране и были высоко оценены художественной общественностью и Советским правительством. Жан Эффель являлся почетным членом Академии художеств СССР, а в мае 1968 года он был награжден международной Ленинской премией «За укрепление мира между народами». В речи, произнесенной в Кремле на церемонии вручения, Эффель сказал: «Нужно ли объяснять, что значит для меня, как и для миллионов людей, слово «мир». Мир является для меня общественным благом, которое мы должны защищать, сражаясь за него ежедневно». Жан Эффель относил себя к «той преобладающей части человечества, которая понимает, что мир до тех пор не будет в безопасности, пока на нашей земле есть люди, эксплуатирующие чужой труд». И вся идейная направленность его творчества и общественной деятельности могут быть выражены в нескольких словах, сказанных им в заключение: «Битва за социализм и мир — это единое целое».