Рабы - Томас Диш

Диш Томас М

Рабы

Томас М.Диш

Рабы

Барон спал на раскладном диване в гостиной, которая, помимо того, была еще и кухней. Спальня принадлежала Даниель и Полу. И это было справедливо, поскольку именно Пол платил за квартиру. Спальня была крошечной, не комната, а так, нечто вроде ниши в стене. Там же, в спальне, провела зиму и птица попугай по имени Невермор. Зимой в спальне было чуть теплее. Теперь клетка вернулась в гостиную к Барону.

- Ну чего ради ты вздумал линять? - вопрошал Барон, вертя перед носом птицы длинное перо, выпавшее из хвоста.- Взгляни хоть на меня - разве я линяю? Разве я разбрасываю свои перья по всей комнате? Невермор противно крякнул.

Хозяином птицы тоже был Пол, он получил попугая от Даниель в подарок на Рождество. Если Барон просовывал в клетку палец, Невермор обязательно щипал его. Он вообще не признавал никого, кроме хозяина.

Даниель и Пол все еще не вставали, занимаясь в постели любовью. Тем временем Барон приготовил завтрак: яичницу с беконом, апельсиновый сок, кофе. Убрал со стола оставленные с вечера кофейные чашки, затрепанный томик "Кэнди" в мягкой обложке (пиратское издание, куда более откровенное и забористое), бирюзовую заколку Даниель и кучу мятых бумажных салфеток, которыми пользовались вместо носовых платков.

Радио бодро объявляло, что сделать солнечный пирог без труда бы всякий мог. Барон поймал другую станцию. Диктор принялся сообщать Барону биржевые котировки. Акции "Америкэн Телефон энд Телеграф" шли вверх.

Из спальни появилась Даниель в халате с узором из растений, выполненным как бы а-ля Матисс.

- А что, никакой музыки по радио нет?

- Это лучшая музыка для тех, кто может ее понять,- ответил Барон, поливая желтки глазуньи жиром, вытопившимся из бекона. Когда-то Барон чуть было не закончил бизнес-школу.

- Вчера вечером на дискотеке пятнадцать минут подряд крутили новый рекламный шлягер. Ну прямо как во французском фильме. Я хочу достать запись этой песенки, чтобы Пол тоже послушал.

- Что касается меня,- проговорил Барон, не отводя взгляда с почти готовой яичницы,- то я собираюсь сделать солнечный пирог...

- Ты кормил попугая?

- ...это без труда бы всякий мог. Видишь ли, надо триста граммов взвесить Бетти-Крокеровской смеси...

- ...а то он сегодня что-то нервничает.

- ...положить улыбки ловко,- Барон просиял самой обворожительной из своих улыбок,- а потом испечь в духовке.

Но Даниель не заметила обращенной к ней улыбки. Она разливала по стаканам апельсиновый сок.

- К тому же,- обиженно добавил Барон,- надо говорить не "он", а "она".

Можно было догадаться по имени. "Невермор" - женское имя.

- Для меня здесь нет никакой разницы, а для птиц и подавись все равно они только яйца класть умеют. Это кто угодно может.

Из тостера выскочили два хрустких поджаренных ломтика. Даниель сунула на их место два свежих белых ломтя и позвала:

- Пол! Завтрак готов!

- Одеваюсь, красавица!

Даниель и вправду выглядела красавицей, но, хотя у нее была великолепная фигура, она все равно боялась набрать лишний вес. Даниель была танцовщицей, а танцовщицы всегда беспокоятся о весе.

Ночью мы подрались,- доверительно пожаловалась она Барону, - и я как-то умудрилась потерять одну контактную линзу. Теперь вижу только правым глазом.

- Когда лезешь в драку, надо снимать контактные линзы. Она не обратила на его шутку внимания.

- Эти проклятые линзы так дорого стоят.

- Надо было их застраховать.

- Это еще дороже. Ничего, все равно Пол сказал, что заплатит за нее.

Из спальни вышел раздетый по пояс Пол - неторопливо, помахивая руками с непринужденной грацией спортсмена. Когда он учился на последнем курсе колледжа, он играл в бейсбол.

- Я правильно сказала, любимый?

- Ясное дело. Я очень люблю за все платить. Он взял самый большой стакан сока и выпил его за один прием. Потом повернулся к радио, покрутил ручку настройки и, попав на самый конец "Солнечного пирога", принялся петь на пару с приемником. Пол обладал звучным баритоном, но правильно повторить мелодию было свыше его сил. Даниель и Барон подхватили припев. Песня медленно кончилась, и пошла реклама мороженных устриц.

Барон поделил яичницу - по два глаза и три ломтика бекона на тарелку.

Даниель разломила тосты и разлила кофе. Пол открыл холодильник и достал сливки. Он пил кофе со сливками.

- Надеюсь, теперь мы сможем вернуться к курсу акций? - сказал Барон.

- Мне больше нравится это,- заметил Пол. "Это", которое нравилось Полу, было вариациями на тему "Пейтон Плейс" в исполнении Мантовани.

Барон стоял в прихожей и читал надписи на корешках стоящих в шкафу книг. Книги принадлежали Полу и были скучные. Барон никогда не слыхал о таких авторах: Трелони, Мейтленд, Хольм, Веджвуд.

Пол занимался английской литературой в аспирантуре Колумбийского университета. В свое время он был сильным студентом, но почему-то всегда получалось, что его выгоняли из всех хороших колледжей; в конце концов, бакалавра искусств он получил в Нью-Йоркском университете. Скучные книги остались на память о тех временах, когда он пытался писать дипломную работу по истории. Барон маялся в прихожей, поскольку Даниель заняла ванную (санузел в квартире, разумеется, был совмещенный). Устроившись в ванной, Даниель бесконечно долго расчесывала свои длинные черные волосы. Так же, как и перья попугая, волосы Даниель оказывались буквально всюду - в простынях, пище, даже в белье Барона. Это свойство волос не раздражало, а скорее, удивляло Барона. Найдя волос в каком-нибудь совсем уж невероятном месте, Барон невинным голосом сообщал об этом Даниель. Даниель нервничала, думая, что он жалуется. На самом деле Барон почти никогда не жаловался, для этого ему не хватало самоуверенности.

- Ты еще долго? - в очередной раз спросил Барон через толстую дверь.

- Уже скоро.

- А то мне очень нужно.

Даниель наконец вышла. На ее голове красовалась высокая сложная прическа, скрепленая бирюзовой заколкой. Кроме того, Даниель успела переодеться, теперь на ней были розовые колготки, черное танцевальное трико, а на плечах - потертая накидка. Вокруг ее глаз красовались остатки вчерашней косметики.

- Милости прошу. Туалет в твоем распоряжении. Барон так торопился, что даже не запер за собой дверь. И все-таки он успел вовремя добиться до стульчака. Усевшись, он начал озабоченно размышлять над вопросом, который сильно волновал его в последнее время - есть ли у него душа? Даниель в спальне перетряхивала постель в поисках пропавшей линзы.

- Ты не поможешь мне, Пол?

- Извини, не могу. Я должен написать работу по семнадцатому веку.