Вечер удался - Артём Явас

Артём Явас

Вечер удался

…а значит, мы умрем.

Сергей появился из-за старой липы как раз в тот момент, когда я вышла из бара «Нирвана». Вот же блин! Я перестала рыться в сумочке и остановилась, ругнувшись про себя. Достал даже здесь, елки-моталки…

Мои глаза отсутствующе рассматривали пустую улицу, облупившуюся краску и заплатанный, в трещинах асфальт. Периферийное зрение продолжало фиксировать замедленное движение вполне узнаваемого желтого пятна по правому борту. Забавно было думать о том, что этот шкафчик пытался спрятаться за деревом.

Он неуверенно приблизился. Желтая футболка казалась в сумерках темно-оранжевой.

— Наташа… Нам нужно поговорить.

— Не о чем говорить. Я вроде бы еще вчера ясно дала понять.

— Ничего ты не дала. Ты трубку бросала…

— А ты глупый, не понимаешь?

— Не понимаю.

Понимала ли я сама все до конца? Вряд ли…

Хотелось курить. Я посмотрела на небо. Огляделась по сторонам. Сережиного «Пежо» нигде не было видно. Неужели пешком пришел? Удивительно…

— Ну, хорошо. Я тебе скажу.

— Скажи.

— Появились новости.

— Что еще за новости?

— Я уезжаю. Очень скоро.

— Куда?

— Навсегда.

— Я спросил — куда.

— А вот это не важно.

— И что — поэтому ты от меня морозилась?

— А какой смысл нам что-то продолжать? Сам подумай.

— Не, погоди, ну нельзя так… — Он наморщил лоб. — Дай адрес. Я буду тебе писать.

— Это далеко. Очень. Туда не напишешь. Да ты и не умеешь.

— Я не умею?!.. Я умею!..

Я покачала головой. Сережа, Сережа, снова Сережа. И опять эта смертная собачья печаль в карих глазищах. Когда ж это кончится. Весь вечер он трезвонил мне на мобилу, умоляя начать по-новому, а когда я перестала отвечать на звонки, накидал кучу эсэмэсок. Бедняга, как ему объяснить? И надо ли?..

Я пощелкала зажигалкой, недовольно чертыхнулась, плюнула. Сергей тут же услужливо сунул мне свою. На его огромной ладони зажигалка выглядела совсем маленькой, не больше колпачка от ручки. Не дав ему поймать свой взгляд, я зажала холодный цилиндрик в кулаке и пошла дальше. Сергей поплелся чуть сзади, ссутулив борцовские плечи и громко сопя. Когда вышли на проспект, подал голос:

— Наташ, тебе холодно?

— С чего ты взял?

— Плечами дергаешь.

— Это меня от тебя передергивает.

Он недовольно заткнулся. Меня это поначалу обрадовало, но минут через пять от тишины стало скучно. Маленький городской проспект закончился, не успев начаться. Дальше пошел уже не асфальт, а какое-то лоскутное одеяло; шпильку на нем сломать — раз плюнуть. Проползло троллейбусное депо, начался «спальник», за серой громадой стадиона замаячили огоньки девятиэтажек. Вечернюю тишину нарушало лишь шипящее царапанье его подошв и моё мрачное цоканье.

— Долго меня караулил? — Я смотрела на небо, где в переплетении едва оперившихся каштановых ветвей зажигались первые звезды.

— Какая разница, — он нервничал. Стараясь выглядеть независимо, попытался спрятать руки в карманы штанов, потом скрестил на груди. Покрасневшие уши, впрочем, ничем прикрыть не догадался.

Я улыбнулась той стороной рта, которую он не мог видеть.

— Ну-ну… А тачка твоя где?

— Да там, возле «Нирваны»… А что, надо? — он оживился. — Наташ, если надо, что ж ты не сказала… Вернемся щас туда, или такси поймать можно…

— Такси? — я обвела рукой пустынную улицу и неожиданно расхохоталась. Ничего не могла с собой сделать. После «мартини» слушать мудака Сереженьку было так забавно… Как тут сдержишься?

— А что, можно же по мобилке, у меня водила знакомый есть… — продолжал бормотать он, не понимая, в чем подвох.

— Угу-у, — смех захлебнулся, и меня пробило на издевательское мычание. — Водила-блядь-хуила… И все дела-а-а… Все всегда схва-ачено… За все запла-ачено…

Я скроила зверскую рожу и прибавила ходу, снова начав рыться в сумочке. Блядь, ну к чему всё это занудство… Если позволить сейчас Сереже втянуть себя в разговор, он, глядишь, еще сумеет меня переубедить. А то и домой к себе увезет. Он такой. Паренек из разряда «проще дать, чем объяснить, что он мудак».

— Наташ… ну Наташ…

Когда это стало напрягать, я развернулась и в упор посмотрела на него — бледного, растерянного. И еще эти красные уши… Наверняка не привык, когда с ним так. Бедный мальчик.

Против воли на моё лицо выползла издевательская усмешка. Видимо, Сергею она сказала больше, чем весь вчерашний вечер. Запнувшись, он проглотил остаток фразы и, когда я пошла дальше, остался на месте.

Слава Богу! Даже захотелось перекреститься.

— Блядь, да где эти сигареты…

Мне все сильнее хотелось курить. К тему же настойчиво дал о себе знать мочевой пузырь.

Пальцы наконец нащупали гладкую поверхность сигаретной пачки. Я облегченно закурила.

— Наташа! — Сергей внезапно загородил дорогу и схватил меня за плечи. Не сумев затормозить, я налетела на него и чуть не сломала каблук.

— С ума сошел?

— Наташ… — он насупился. — Если ты решила точно…

— Да, — перебила я, не выпуская из зубов сигарету.

— Хотя бы поцелуй меня на прощание.

— Нет.

— Но почему? — тупо удивился он.

Нет, ну точно не привык слышать отказы: бледное лицо Сергея на миг так сморщилось, будто я ударила его каблуком по погремушкам. А то и сделала еще чего похуже. Я даже почувствовала мимолетную жалость, но тут же придушила её. Так дела не делаются.

— Потому! — сказала я, стараясь по возможности четко артикулировать согласные, что с сигаретой во рту было вовсе не легко. — Иди лучше домой, меня провожать не надо.

Дыхания не осталось. Но этот дурак, похоже, пепел мне стряхнуть не даст — держит меня в стальном захвате, дышит пивным перегаром, доставляет дискомфорт нам обоим. В первую очередь, конечно, мне. Или он не знает, что дым нужно хотя бы иногда выдыхать?

Выплюнув сигарету, я с мрачным удовольствием выпустила ему в лицо сизую струю.

Сергей мучительно закашлялся.

— Господи! Что за гадость ты куришь?!

— Не твое дело, — отрезала я.

— Такие крепкие! Блин, это же очень вредно…

Его влажные пальцы продолжали сжимать мои плечи. Надо сказать — весьма мерзкое ощущение.

— Тебе не похуй? Заботливый какой! Отпусти меня!

— Не отпущу, — упрямо повторил он.

— Знаешь что? Я курю с одиннадцати лет, и каждого, кто мне указывает, что мне курить, как мне курить и где мне курить, я посылаю на хуй! Это моя проблема, а не твоя! Так что ты, Сережа, лучше не нарывайся на любезность!! И еще — у тебя потные руки. Ты мне пятен на платье наставишь…

В отчаяньи он тряхнул меня, как куклу.

Это была последняя капля. Я злобно сморщила нос, дернула плечом:

— Так, руки!!..

Жалость вмиг улетучилась. Вот чего не люблю, так это когда хватают. Я тебе не вещь, гад!

Видимо, чувства ясно читались на моем лице. Но этого всё равно оказалось недостаточно, чтобы Сергей убрал свои лапы. Я разжала ладонь. Дорогая зажигалка выпала из пальцев и покатилась по тротуару. Я испепелила ухажера ненавидящим взглядом.

— Ты тупой? Ты совсем тупой? Уходи!

— Всего один поцелуй.

— Или ты просто глухой? Я же сказала — оставь меня в покое… — Я снова попыталась вырваться. — Да отпусти ты, дурак!.. Я сейчас кричать начну!

— Ну уж нет! — Сергей вцепился еще крепче. — Без прощального поцелуя я никуда не пойду.

Я сделала глубокий вдох и со свистом выпустила воздух, заставив челку взлететь и опуститься.

— Ну, вот что. Не хотела говорить, а теперь скажу. Сам напросился. У меня СПИД, Сережа.

Поскольку Сергей молчал, я зачем-то добавила:

— Это болезнь такая.

— Что? — Мигнув, он медленно отшатнулся и зачем-то посмотрел на свои руки. — Это что, шутка?

— СПИИИИД. Плохо слышал? — Не глядя на него, я тряхнула затекшими плечами и выудила из сумочки сигареты. — Всё. Конец разговора. Беги теперь в аптеку…

— Какую еще аптеку… — Сергей захлопал ресницами. — Ты чо гонишь… Какую аптеку, блядь… Слышь… это… ты погоди…

— …хотя, возможно, с тобой еще всё будет в порядке. Возможно. Благодари бога, что я тебе так и не дала!

Рот его уродливо перекосился, глаза вылезли из орбит.

— Сука! Сука ты! Пизда ебаная! — он оттолкнул меня и бросился прочь, не разбирая дороги.

Сигареты веером выскочили из пачки, несколько просыпалось на асфальт. Я растерла их ногой, подобрала откатившуюся зажигалку и пошла дальше.

Даже немного жаль, что Сергей так быстро убежал. Я бы не отказала себе в удовольствии сказать ему напоследок: «Может и ебаная, да не тобой, Сережа… Не тобой. И это радует».

За стадионом маячил пустырь. Последние лет двадцать местные жители сбрасывали здесь мусор. Во все месяцы кроме зимних смрад стоял необычайный, а днем еще и роились мухи. Одним словом, свалка-помойка.