Перо из крыла ангела - Елена Бычкова

ПЕРО ИЗ КРЫЛА АНГЕЛА

— Тэн, не гони.

Эти три слова, произнесенные тихим голосом из полусна, я мог бы и не услышать. Но мой ангел чутко реагирует на малейшее повышение скорости, даже не глядя на спидометр. Огорчать ее мне не хотелось, и я послушно отпустил педаль газа.

Мой ангел… Я продолжал называть ее так про себя, находя странное горькое наслаждение в терзании собственного сердца. Мой ангел, моя мечта! Любить ее — все равно что лететь вот по такому же бесконечному ночному шоссе, чуть освещенному круглой желтой луной. Лететь в беспросветный мрак, плутая в дебрях собственных желаний и боясь себя самого…

В бледном свете датчиков приборной доски краем глаза я видел ее профиль — романтически-нежный и упрямый одновременно. Она спала, откинув голову на спинку сиденья, доверившись мне и чуть-чуть — машине. Мне же нравилось охранять ее. Ее покой, ее одиночество, ее тело… И еще я не хотел, чтобы она ехала одна в это место. А если быть до конца откровенным — я вообще не хотел, чтобы она ехала туда.

Уже сама дорога внушала мне непреодолимое недоверие, черные деревья на обочине — легкую робость, а луна в небе — тревожное предчувствие. Но мой ангел спит, и золото ее волос кажется совсем темным в полумраке…

Мы познакомились в антикварном магазине, на центральной площади Звезды в старинном городе, где кроме дорогих безделушек, картин и мебели продавали древние магические штуки. Большая часть их была бесполезным хламом — разряженные амулеты, замутненные хрустальные шары, доски с трещинами для спиритических сеансов. Но иногда попадались стоящие вещи. Как, например, короткий жезл, выточенный из белого матового камня. Назначение этого артефакта было неизвестно, магическая сила непонятна, но я с удовольствием сжимал его в ладонях, чувствуя в холодном камне дремлющую жизнь.

Я уже собирался положить жезл обратно на прилавок, как вдруг услышал за спиной женский голос:

— Ты уверен, что знаешь, как им пользоваться?

Вопрос был задан на колханском диалекте, который я понимал с пятого на десятое. Язык имел столь выразительные и многообразные интонации и допускал настолько широкий спектр вариантов в произнесении слов, что нужно было облагать воистину абсолютным музыкальным слухом, чтобы разбираться в его тонкостях. Вполне возможно, мне говорили: «Такие вещи не для тебя, дурачок». Но я предпочел первый вариант.

Продолжая небрежно поигрывать стержнем, я обернулся. Рядом стояла светловолосая девушка. Симпатичная, даже красивая. Тонкая, гибкая…

— Так ты знаешь, как им пользоваться? — повторила она.

— Не знаю. Но его приятно держать в руках.

Девушка улыбнулась. Я вложил артефакт в ее протянутую ладонь и в то же самое мгновение, не успев разжать пальцы, увидел, почувствовал…

Она была светлая, даже белая. Ее внутренняя сущность просвечивала сквозь телесную оболочку яркими лучами, и я невольно огляделся — неужели никто в магазине не видит этого ослепительного сияния. Нет, не видят. Не догадываются, что я стою посреди антикварного хлама рядом с ангелом.

Она тоже поняла. Тонкие брови взметнулись вверх, почти скрывшись под русой челкой, голубые глаза чуть расширились.

— Ты… серый?

Да, серый. Ни «светлый», ни «темный», ни плохой, ни хороший. Свободный. Никому ничем не обязанный.

Так я думал до тех пор, пока магический артефакт не коснулся ее руки.

— Откуда ты взялась? Как здесь оказалась? Она пожала плечами и снова улыбнулась.

Однажды я слышал легенду о странствующих ангелах, тех, что живут среди людей. И сейчас видел одного из них… одну.

— Как тебя зовут? — спросил я, переходя на свой родной рузский, менее изящный, но зато более понятный, и продолжая рассматривать ангела с непозволительным любопытством.

— Элос, — ответила она на том же языке с легким акцентом. - А тебя?

— Тэраэн. Для друзей просто Тэн.

— Тэн, — повторила она и положила жезл обратно на прилавок.

Из магазина мы вышли вместе.

Очень скоро я понял, что рядом со мной уникальное существо. Раньше я представлял ангелов красивыми, правильными во всех отношениях… и очень скучными. Я был уверен, что идеальное, совершенное создание не умеет радоваться жизни и получать от нее удовольствие.

Но я ошибался. Она умела радоваться. Умела быть безмерно счастливой и бесконечно несчастной. Она была живой, настоящей… А не глянцевой картинкой из детской книжки про ангелочков.

Она любила сливочный пломбир с шоколадной крошкой и мягкие пушистые шали, долго спала по утрам, обожала слушать невероятные истории из моей «серой» жизни, верила всем выдумкам, которые я сочинял ради нее, но физически не переносила расчетливую наглую ложь. Она была сильной и беззащитной, мягкой и решительной, одинокой и любимой всеми, у нее не было семьи, постоянного дома, постоянных друзей, и у нее был весь мир. Ее не терзали сомнения, разочарования, бессмысленные иллюзии, в ее душе постоянно горело ровное сильное пламя любви ко всем, кто ее окружал. Не знаю, можно ли причинить боль ангелу, мне казалось, что Элос никто никогда не обижал.

С ней было очень хорошо и одновременно мучительно… для меня. Чем больше времени я проводил с этой «девушкой», тем сильнее чувствовал, какие мы разные. Может быть даже — совсем чужие. И вряд ли я имею право любить ее.

Но ее нельзя было не любить. Покажите мне человека или нечеловека, который оказался бы равнодушен к ангелу! Я хотел защищать, оберегать, баловать ее, хотя она была совсем не такой хрупкой, как мне представлялось. Я хотел, чтобы она была счастлива! Но разве может быть счастлив ангел с «серым» — получеловеком с нестабильной внутренней силой, которая проявляется в мгновения бешеной ярости или во время приступов такой же бешеной любви…

Не знаю, что она думала обо мне и вообще нуждалась ли в моем обществе. Наверное, другой ангел понял бы ее лучше, но я старался. Сдерживал свои естественные желания, был внимательным, деликатным, заботливым. Я любил ее, но никогда не признавался ей в этом.

Еще одной страстью Элос были книги. Вернее, знания, которые она могла из них получить. По-моему, это единственная потребность ангелов — самосовершенствование, а еще получение и хранение накопленной мудрости. Элос знала очень много, казалось, что в ее милой головке умещается огромная библиотека (а может, и не одна). Не получая долгое время новых знаний, она начинала скучать, тосковать и беспокоиться. Словно теряла смысл своего существования. Поэтому для меня стало привычным сопровождать ее в книгохранилища, магазины раритетов и прочие библиофильские заведения. И пока Элос с упоением рылась на полках в поисках новых, еще не изученных свитков, я был рядом.