Жизнь Вудхауза. Фрагменты книги - Роберт Маккрам

Роберт Маккрам

Жизнь Вудхауза. Фрагменты книги

Детство

«Детство — лучше некуда» (1881–1894)

— Бог ты мой, Дживс!.. По-моему, кто-то мутит воду в источнике, из которого проистекают имена, вам не кажется?

ВУДХАУЗ — древняя английская фамилия, теперь уже накрепко связанная с тем особым юмористическим повествованием, в котором действуют бестолковая молодежь, чудаковатые аристократы, всемогущие тетушки и камердинеры. Имя Вудхауза известно всему миру, окружено особой английской атмосферой — даже те, кто не читал из него ни строчки, знают, кто это такой…

Человек, которому довелось носить и прославить это древнее имя, третий сын Эрнеста и Элеоноры Вудхауз, родился 15 октября 1881 года в английском городке Гилфорд, по адресу Вейл-плейс, 1, по Эпсом-роуд. Его назвали Пелемом Гренвилом в честь крестного отца, и из этого, как он потом скажет, устрашающего наименования малыш мог выговорить только «Плам». Так он на всю жизнь и остался для своих родственников, друзей и почитателей Пламом, или Пламми. «Если вы спросите, нравятся ли мне имена Пелем и Гренвил, — писал он в 1968 году, — то признаюсь вам: нет».

<…>

Вудхауз родился в викторианскую эпоху, созревал как писатель — в эдвардианскую и писал на протяжении большей части XX века. Он был на два года младше Эйнштейна, Троцкого и Э. М. Форстера; был сверстником Пикассо и Бартока и годом старше Вирджинии Вулф и Джеймса Джойса. Поколение, к которому он принадлежал, полностью перевернуло мир — его облик, язык, даже само время. Но Вудхауз, превративший — благодаря особому дару слышать музыку английской речи — юмористическую прозу в своего рода поэзию, не был революционером ни по духу, ни по воспитанию. Прежде всего он был англичанином, подарившим Англии безумно смешную версию себя самой — версию, которая своим появлением обязана его гению, и в немалой степени — его происхождению.

<…>

Отец Вудхауза, Генри Эрнест Вудхауз, вырос в Повике, городке неподалеку от Вустера. Он родился 14 июля 1845 года, окончил школу Рептон, поступил на государственную службу и в 1867 году получил назначение в Гонконг на должность мирового судьи, которую занимал до 1895 года. Высокий, сдержанный и добродушный, Эрнест — вслед за Бернардом Шоу — шутил, что происходит из «паданцев»: ветви младших и ничего не наследующих сыновей. Он любил баловать детей и ходить на долгие прогулки; от него Вудхауз унаследовал крепкое телосложение и покладистый нрав. Влияние отца на Вудхауза очень заметно: это от него и его знакомых Вудхауз перенял восточные словечки, которыми пестрят его произведения[2]. Как пишет историк Дэвид Кеннадайн, англичане, служившие в колониальных странах, «старались воссоздать то сложно упорядоченное иерархичное общество, которое, как им казалось, они оставили на родине»[3]. «Повсеместное стремление к почестям и наследуемым титулам», характерное для колонистов, не омрачалось сомнениями или беспокойством о судьбе имперской идеи. Вот от такой семьи Вудхауз и заразился интересом к бесконечным тонкостям классовых различий.

Как истинный англичанин, Эрнест проявлял полнейшее равнодушие к профессиональным обязанностям. За время своей восточной карьеры он научился погружаться в дрему по первому желанию и сохранил эту привычку после выхода на пенсию.

Совсем другим человеком была мать Вудзауза: эта волевая и властная женщина, которую родные шутливо называли «мемсахиб» — «белая госпожа», — держала в руках всю семью. Ее черты можно найти у многих героинь Вудхауза; да и своей упрямой решимостью писать во что бы то ни стало Вудхауз, наверное, обязан ей. Высокая и угловатая, Элеонора — по-домашнему Лил — Вудхауз происходила из не менее древней семьи, чем ее супруг, и могла похвастать не менее славной родословной и не меньшим изобилием родственников, владельцев загородных поместий. Ее отец, преподобный Джон Батерст Дин, номинальный викарий прихода Святой Елены в Лондоне, жил в Бате и отдавал все свои силы генеалогии, стремясь доказать, что род Динов происходит от Роберто де Дены, знатного норманна при дворе Эдуарда Исповедника, и что в числе их предков в XVI веке был архиепископ Кентерберийский. Попав в трудное положение, Берти Вустер тоже всегда вспоминает свою родословную. Например, в «Фамильной чести Вустеров»:

Конечно, хвастаться своими предками — дурной тон, но, черт возьми, Вустеры и в самом деле пришли в Англию вместе с Вильгельмом Завоевателем и, между прочим, были с ним большие друзья; но что толку от дружбы с Вильгельмом Завоевателем, если отпрыску древнего рода суждено погибнуть от зубов скотчтерьера[4].

Дины были истинно викторианской семьей с несколько богемными наклонностями. Сама Элеонора, тринадцатый ребенок в семье, успела проявить себя на сцене; ее бунтовщица-сестра Эммелина (для близких — Ним) обучалась живописи в Париже и семь раз выставлялась в Королевской академии художеств, а написанный ею портрет кардинала Ньюмена — дальнего родственника по материнской линии — и поныне хранится в Национальной портретной галерее; еще одна сестра, Мэри, опубликовала несколько сборников поэзии и романтической прозы, а один из дядьев написал книгу о висте. Воспользовавшись семейными связями, Элеонора отправилась на поиски мужа к своему брату Уолтеру в Гонконг, тут же подцепила Эрнеста и в 1877 году вышла за него замуж, после чего получила семейное прозвище «шанхайка Лил».

Вудхауз не был особенно близок с матерью. Повзрослев, он редко с ней встречался — и то лишь в обществе своего брата Армина, которого брал для моральной поддержки. Она слишком много командует, говорил он, и слишком строга к слугам. Изображая в первой главе «Неуемной Джилл» молодого англичанина, которым помыкает мать, Вудхауз, кажется, обращается не столько к воображению, сколько к собственным воспоминаниям. Он ничего не пишет в мемуарах о своих чувствах к матери, но за десять лет после смерти отца он посетил ее лишь однажды, а это говорит о многом.

Для своего времени и общественного положения Эрнест и Элеонора Вудхауз были типичной викторианской супружеской четой. Они произвели на свет нескольких сыновей, назвав их необычными именами: Филипа Певерила (Пева) в 1877 году, Эрнеста Армина (родившегося в 1879 году после двух умерших в родах близнецов), самого Плама и, наконец, Ричарда Ланселота Дина (Дика) в 1892 году — но затем совершенно устранились от всякого родительского участия, как и было принято в колониях. С первых дней жизни Вудхауза отец с матерью были для него в лучшем случае дальними родственниками, в худшем — совершенно чужими людьми. В прозе Вудхауза удивительно мало отцов и матерей, а те, что имеются, обычно сдержаны, холодны, строги и не проявляют любви к своим детям. Дети отвечают им взаимностью. Когда Вудхауз пишет про сына лорда Эмсворта: «Кого-кого, а своего отца Фредди видеть не хотел», — он опирается на собственный опыт.