Дело о «гробокопателях» - Андрей Константинов

Андрей Константинов

Дело о «гробокопателях»

«Гвичия Зураб Иосифович, 40 лет, корреспондент отдела расследований. Закончил Рязанское высшее военное воздушно-десантное училище, участник боевых действий в Афганистане. После увольнения из ВС в 1996 году работал в частных охранных структурах. Квалифицированный и надежный сотрудник АЖР, настойчив в поиске информации, коммуникабелен. Женат четвертым браком. В последний год качество его текстов заметно улучшилось».

Выборг мне всегда нравился.

Уютный маленький городишко. Тихие улочки, приятные дома. Старинный замок, наконец.

Одним словом, Выборг мне всегда нравился. Но…

Только не в полночь, когда льет проливной дождь.

Я стою у памятника Ленина на площади его же имени. Жду человека. Посредника.

Он сообщит мне место встречи с покупателем.

Где — то неподалеку часы бьют половину первого ночи. Всего один гулкий удар.

Я стою под дождем и на всех известных мне языках поминаю добрым словом Глеба Спозаранника и Нонну Железняк, которые меня в эту историю втравили.

А началось все с того, что я пришел к Глебу Егоровичу проситься в отпуск…

1

— Вы с аквалангом плавать умеете, Зураб Иосифович?

Я оторопело уставился на шефа. Но — Спозаранник не шутил. Он был серьезен.

Как всегда.

— В принципе, — неуверенно отозвался я.

— Это не ответ, — Глеб Егорович всегда требовал четкости. Прямо как сержант в Рязанском училище ВДВ, который терзал наш взвод все время учебы.

— Когда-то меня посылали на курсы повышения квалификации… — начал я и осекся: акваланг? При чем здесь акваланг, я ведь об отпуске пришел разговаривать! — В чем, собственно, дело, Глеб Егорович? — Ну не могу я отчество шефа фамильярно-запанибратски выговаривать:

«Егорыч». Стараюсь, тянусь, чуть не по буквам выговариваю: «Егорович».

— Есть одна тема… — впервые я видел, как Спозаранник мучительно подбирает слова. — Она требует своего рода специальных навыков.

— А отпуск? не удержался я. — Июль на дворе…

Спозаранник посмотрел на меня страдальчески:

— Зураб Иосифович, вы должны понимать ситуацию. Наш отдел выполняет ответственное задание. Кадров не хватает.

И я уверен, что тема вам понравится.

«Что — то с шефом неладно», — подумал я. Он никогда прежде категориями «понравится — не понравится» не пользовался.

Съел что-то на завтрак не то? Если же о ситуации говорить, то — прав шеф. Крыть нечем: тема действительно «рисовалась» серьезная. Коля Повзло, Родик Каширин и Жора Зудинцев — почти два месяца уже работают на Ставрополье, помогают местным товарищам в борьбе с коррупционерами. В Питере у Спозаранника только два человека остались: Нонна Железняк и я.

И тут еще эта тема. С аквалангом.

— В восемнадцать ноль-ноль придет Нонна, — подвел шеф черту под разговором. — Она вам все объяснит. Я уверен: тема вам понравится.

Вот! Опять это — «понравится»!

2

После истории с «воскресшим мертвецом» отношение ко мне Спозаранника изменилось.

Не могу сказать, в чем именно.

Просто стало иным. Меньше придирок не по делу.

Хотя за «проколы» в моих материалах — особенно логические — он по-прежнему громил меня нещадно.

К самой же истории с воскресением Юры Сметанина, ныне уже покойного сотрудника фирмы «Сенат», мы никогда не возвращались. История закончилась в кабинете Обнорского, которому я рассказал все.

Костю Пирогова мы перехоронили. Он теперь лежит на Северном кладбище, рядом с женой и дочкой. Мать Сметанина умерла вскоре после пожара, в котором погиб ее сын. Слишком она сына любила.

Какой-то дальний родственник — не то бизнесмен, не то мелкий чиновник в большой организации — похоронил мать и сына Сметаниных на Богословском кладбище. Мол, так мать Юры Сметанина хотела.

Пусть так.

Покойтесь с миром.

3

Нонна опоздала на тридцать минут. С порога объявила, что задержалась у врача. Что у нее будет девочка. Что она очень меня любит, а потому не сомневается, что…

— Спасибо, конечно, — сказал я. — Что за тема-то?

Нонна выдержала эффектную паузу:

— «Гробокопатели».

— Кто? — переспросил я. — Какие такие «гробокопатели»?

— «Гробокопатели», — медленно и с нажимом повторила Нонна, наслаждаясь эффектом. И пояснила:

— Ну, знаешь, которые из моря достают разные старинные предметы на продажу.

— Это кому-то интересно? — спросил я.

Железняк тяжело вздохнула:

— Один прощелыга оценил все, что лежит на дне Финского и Выборгского заливов, почти в миллиард долларов.

— А что там лежит? — спросил я.

— По крайней мере — 10 тысяч кораблей. Это и драккары викингов, и новые яхты. Много всякого.

— Ни фига себе! — присвистнул я.

— Эти ребята работают по следам одной небольшой общественной организации. Называется она «История моря».

— А кто работает?

— Я же говорю — «гробокопатели».

— Но — кто именно?

— Не всё сразу, — Нонна сделала себе чай, устроилась в кресле. — Есть такой человек — Кирилл Анатольевич Шаталов…

Нонна говорила долго. Но при этом ни разу не заглянула в блокнот. Вот это память!

В 1989 году Кирилл Анатольевич вышел в отставку. Уволился из ВМФ в звании капитана первого ранга. До этого года три-четыре командовал на навигационном факультете одного из училищ в Питере.

А до этого был на Северном флоте. Последняя должность на Севере — начальник штаба дивизиона атомных подводных лодок. И вот — отставка.

Поначалу Кирилл Анатольевич заскучал. Затосковал.

Потом случайно услышал о команде ДОСААФ, которая в Выборгском заливе нашла бронекатер времен Великой Отечественной. Шаталов очень хорошо помнил такие бронекатера. Мальчишкой еще он их видел в Кронштадте, где служил его отец.

Кирилл Анатольевич засобирался в Выборг, где тогда еще работали поисковики из ДОСААФа. Он разыскал их в порту, на одном из старых причалов. Ребята ходили в море на старом баркасе.

У них как раз неприятность случилась: оперативный дежурный-погранец не давал «добро» на новый выход. Шаталов взялся уладить проблему. Доехал до Высоцка, пришел в штаб пограничного дивизиона, добился встречи с оперативным дежурным.

Это был один из его выпускников. Тот объяснил, что у ребят нет штурмана. Поэтому и не выпускает. Шаталов спросил: если я штурманом пойду — выпустишь?

Выпустили поисковиков в Выборгский залив. Кирилл Анатольевич привел их на место. Сидел на борту, пока ребята ныряли. И вдруг один из них предложил Шаталову тоже нырнуть, самому посмотреть на катер.

С этого для Шаталова и началась подводная археология.

Пару сезонов он работал под Новгородом, на Волхове, с археологами из Академии наук. Искали тогда не то ганзейский когг, не то — русскую ладью. И нашли!

Потом решил попробовать поработать самостоятельно. Благо, двое из «его» поисковиков остались в Выборге и продолжали нырять. Некто Слава Немчук и Паша Савельев. Они в порту Выборга работают, в доках. А в выходные и во время отпуска продолжают нырять. Они мне и подсказали, где можно посмотреть что-нибудь интересное…

( — Бухта Дальняя? — спросил я.

Нонна посмотрела на меня с интересом:

— Она самая. Откуда знаешь?

— Читал. По-моему, в «Смене».

— Было дело…)

Шаталов получил открытый лист такой уж порядок — на подводные разыскания на двух объектах в бухте Дальняя от Академии наук. Собрал команду таких же, как он сам, подводников-отставников. Они вышли в море на старом баркасе. Начали нырять.

— И нашли. Нашли! — Голос Нонны звенел от восхищения. — Это был шведский брандер. Потом уже выяснили, что этот корабль затонул во время морского сражения в Выборгском заливе в 1732 году. А тогда была эйфория: нашли! Под этим делом подняли с брандера пригоршню медных гвоздей и пару ядер. И только потом задумались: куда находки девать?

Был тогда в экспедиции человек из Института археологии АН. Вадим Петрович Нерпов. Он предложил оставить находки на память. Себе то есть. Шаталов отказался и сдал все в музей в Выборге.

— Все было хорошо до прошлого года. — Нонна сделала эффектную паузу.

Я не удержался, спросил:

— А что случилось?

— Я говорила: «гробокопатели».

— И при чем здесь Агентство? Мы же не сыскное бюро…

— Помнишь, с месяц назад в Выборге задержали двоих юношей?

— Мало ли кого в Выборге задерживают!

— Об этом еще Витя Шаховский писал. У них изъяли старинную шпагу. Примерно XVIII века.

— Припоминаю… — многозначительно пробормотал я, чтобы не казаться совсем отсталым. Я помнил, что Витя ездил в Выборг, но зачем — не выяснял. У меня как раз дома кое-какие семейные неприятности случились. Нужно было ими заниматься.

— Шаталов утверждает, что это шпага с одного из кораблей, которые затонули в Выборгском заливе во время сражения между нашими и шведами в тысяча семьсот… Ну, в общем, давно дело было.