Провинциалка - Григорий Жадько

Провинциалка

Григорий Жадько

© Григорий Жадько, 2016

ISBN 978-5-4483-5955-2

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Провинциалка

Лиза собиралась в Москву. Уже восемь раз она проделывала путь в Белокаменную. Три раза она ездила с Катькой Смирновой из Звягинки, деревни, где она прежде жила, и пару раз с другими девушками, когда перебралась в город и жила в общежитии. Но год за годом неудачи преследовали ее, и все – даже мама – сказали, что ей пора остепениться и выкинуть эту дурь из головы. «Ну, какая с нее артистка, с ее внешними данными и происхождением от сохи!?» Только родители за спиной сообщают о тебе хорошее, а в лицо – напротив.

Девушка выглядела худой, даже изможденной, и волосы ее не были уложены в прическу, а лежали двумя крыльями, спускаясь чуть ниже впалых щек. Одежда на ней была опрятная, но не модная, без той изюминки, которая заставляет взгляд молодых людей останавливаться. Какая незамужняя женщина не грезит о раскиданных по углам мужских носках? Но мужские глаза обычно равнодушно скользили мимо, как будто это не молодая женщина, а предмет интерьера.

Сказать, что Лиза, была страшна или безобразна, было бы большим преувеличением. Но она относилась к девушкам, которые, свои принципы и убеждения, ставят высоко. Не кокетничают, не пустосмешничают, не заморачиваются на косметику и считают, что мужчина их мечты все равно не обратит на них внимания, и тем более не сделает серьезный шаг по созданию семьи. А опускаться до легких отношений на работе, гулянках или подбирать то, что никому не нужно – это не для нее. Достаточно горячего душа.

Матери было особенно тяжело смотреть, как Лиза в очередной раз, опустошенная и измотанная возвращалась из столицы с потухшими глазами. Боль и отчаяние закрадывались в ее сердце. Но каждый раз весной, ближе к средине лета, лицо дочери вновь преображалось, светлело, глаза загорались неукротимым решительным блеском, и она вновь отправлялась по знакомому маршруту. Лишь один раз был перерыв в этом конвейере неподвластном времени, когда она родила сына. А недавно Ване очень скромно отметили его первую круглую дату – 10 лет.

Слава богу, сыночек не был похож на мать, личико у него было аккуратное, симпатичное и густые каштановые волосы немного вились, пребывая в обычном мальчишеском беспорядке. Это и не удивительно, отец ребенка был хорош собой. Как всегда – счастье было коротким. «Почему он ни разу не поинтересовался, ребенком? Почему так случилось в 17 лет, а в 18 она уже родила?»

Все началось гораздо раньше – еще в 14-ть. Эту историю она не любила вспоминать. Первый красавец их класса Витька Горохов, не смотря на малолетний возраст, оказался еще тот сердцеед и одновременно подлец. Он умело и настойчиво делал попытки соблазнить девушку. Впрочем, Лиза и сама была увлечена и потеряла голову. Романтический вечер у Соленого озера, закончился неожиданно и ожидаемо. Но, не успев опомниться от первой близости, она вдруг почувствовала, что уже не Витька, а одноклассники, терпеливо наблюдавшие из-за кустов, навалились на нее гурьбой. А Витька только самодовольно потирал руки и скоблился. Что это было – изнасилование или она просто не отдавала отчет своим действиям, но трое молодых негодяев добились своего, а она ушла в себя и никому ничего не рассказала. Но тем паршивцам оказалось этого мало, и пошла, гулять по школе дурная и разухабистая молва о похождениях веселой троицы, где в главной роли фигурировала Лиза Чумакова по прозвищу Чума.

Лиза в скором времени, после восьмого класса, уехала в город, поступила в приборостроительный техникум. Но и там счастья не нашла. После трех лет такого существования, разуверившись, она нашла того, который показался ей тем единственным и неповторимым, и закрутился бурный роман, но что-то опять пошло не так и они расстались, а она почувствовала, что в положении.

Врачи, сделав обследование, настойчиво советовали не прерывать первую беременность и она, после долгих и нелегких раздумий согласилась. Слишком велик был шанс остаться в последующем без детей. Мама Лизы, Татьяна Кузьминична, которая проживала в области, и знала все перипетии дочери, вероятно даже больше чем допустимо знать матери, и как ни странно, в чем-то даже оправдывающая ее, как-то спросила, – как она отнесется к тому, чтобы ее сыночек Ваня, остался бы у нее в деревне на неопределенно долгий срок, может быть навсегда. Во всяком случае, пока ее личная жизнь не наладится. Услышав это, Лиза так посмотрела на мать, что больше подобных вопросов она никогда не поднимала. Брать малыша на воспитание не потребовалось.

– Мама! – произнес мальчик, когда они садились ужинать, – ты же в этом году опять собираешься в Москву?

– Ты же знаешь, – немного виновато ответила мать, поглядывая на сына и разливая большим половником дымящиеся щи с кислой капустой. Капуста была мягкая, с прошлого года, и ее приходилось, тщательно отжимать и вымачивать. Она также нарезала и сложила горкой «Фабричного» хлеба, и тонко-тонко ломтики Звягинского сала. А в конце поставила баночку с домашней горчицей. Горчица была «Вырви глаз» и намазывала ее только она, а сын предпочитал шпик.

– Тогда мы пока не будем покупать велосипед, – миролюбиво, после долгой паузы, предложил мальчик, отводя глаза в сторону. – Уже скоро конец лета, там осень, да и где его нам ставить на зиму?

Мальчик лукавил. Еще не кончился июнь, и лето было впереди. Но в этот раз его маленькая неправда звучала убедительно. Зачем ему захотелось представить, будто лето на исходе и нужда в двухколесном друге почти отпала? Мать обвела взглядом скромное помещение «колясочной». Она как родила, устроилась в управляющую кампанию и Зайчикова, царство ей небесное, сжалилась, дала молодой маме эту крохотную нелегальную жилплощадь. Колясочные в девятиэтажках, ни одного дня после сдачи домов не использовались по прямому назначению, а сразу оборудовались железными дверьми и в них временный приют находили особо ценные дворники, и другие работники ЖЭКа. Был единственный несомненный плюс комнаты – не нужно было платить за нее.

Лиза обняла взлохмаченную голову сына.

– Мы обязательно купим велосипед!! Ты же так хотел. Я обещала.

– Не думай об этом, – обжигаясь щами, аппетитно глотая куски бутерброда, продолжил мальчик. Шпик был отменный, с мягкой шкуркой, опаленной соломой и с розовыми прожилками мяса. – Хотел? Перехотел. Правда, правда. Это совсем не обязательно, я буду пока ездить по очереди с Пашкой Новиковым – он не против, а в Москве тебе деньги пригодятся.

– Как же так сынок! Ты у меня один. Я и так тебя не балую, – немного растерянно промолвила мать, все не решаясь сесть.

– Еще год потерпит, – с напускной бравадой бросил сын. – Мне не в напряг.

– Мой мальчик! Ты уже стал у меня совсем большой!

Она ласково поцеловала его.

– Ну, мам! – взбрыкнув, отстранился он от ее нежностей, – точно тебе говорю. Ты садись, ешь, раз налила. Остынет. За зиму-то мы еще много денег скопим!!!

– Скопим. Обязательно скопим. Куда мы денемся. Ведь мы не транжиры с тобой Ваня.

– Если ты только не поступишь учиться на артистку… … – неуверенно произнес он, раздумывая сделать ли еще один бутерброд. – Я говорю пацанам, а они ржут.

– Правильно смеются, – подтвердила Лиза.

– Ничего не правильно. Просто дураки и все! – разгорячился мальчик. – Ты у меня способная. Ты у меня вот такая!! – мальчик с азартом поднял большой палец вверх. – Из тебя получится самая клевая артистка!!

– Я рада, что ты так думаешь, – согласилась мать, пряча улыбку, в уголках рта.

– У тебя знаешь, какой заряд, сила? Будь здоров. Тебе не будет равных!

– Что-то меня уже звездная болезнь одолевает после твоих слов, – подтрунивая, промолвила Лиза, обернувшись и поправляя волосы перед маленьким зеркалом, сделанным из квадратика зеркального кафеля.

– Опять ты не веришь! Зря смеешься. У нас не мало хороших актрис, актеров, – высокопарно произнес он, – есть просто замечательные, но таких классных как ты точно нигде нет. Успех тебе обеспечен. Ты их там всех порвешь как Тузик грелку!

– Ничего себе! Твои бы речи – да Богу в уши!

– Да-а-а! Ты будешь не просто артисткой, – а великой. Люди не дураки, они уже и сейчас это видят.

– Хм! И кто конкретно?

– Помнишь, на вечере в школе ты читала стихи Бродского и Ахматовой? Почти полчаса и ни разу не запнулась, и весь зал встал, захлопал, провожал тебя стоя.

– Эка невидаль – стихи прочитать, – ухмыльнулась мать. – Так как каждый сможет.

– А вот и не каждый, а тем более с выражением, чтобы мураши по телу пошли… – Ваня задумался, по лицу его пробежала быстрая улыбка. – Я тобой тогда сильно возгордился. А Валентина Степановна сказала мне, что твоя мама как настоящая актриса выступала… Во-от! Она толк в этом знает. Знаешь, как она нас по литературе гоняет!? Зашибись! У нее не «пофилонишь».