Фантасмограф - Владимир Анин

Владимир Анин

Фантасмограф

Режиссёр подскочил в кресле и резко открыл глаза, шумно, с глухим криком вдыхая воздух полной грудью. Некоторое время он озирался по сторонам, то ли пытаясь понять, где находится, то ли стараясь убедиться, что находится именно там, где думает.

Он сидел за столом в пустом кинопавильоне. На столе — початая бутылка коньяка, стопка пластиковых стаканчиков, упаковка одноразовых ложечек, пачка чая, сахарница и электрический чайник. Режиссёр налил в стаканчик коньяку и залпом выпил. Налил ещё и, откинувшись на спинку кресла, сделал большой медленный глоток. Ещё отхлебнул, погонял обжигающий напиток языком во рту и, посмотрев под ноги, едва не подавился — под столом лежал чёрный полиэтиленовый мешок…

— Допился?

Продюсер пересёк пустой павильон и с укоризной посмотрел на режиссёра. Тот сидел в кресле, взъерошенный, глаза беспокойно бегали, рот заклеен липкой лентой. Продюсер бросил взгляд на бутылку коньяка.

— Допился, — констатировал он.

Режиссёр что-то промычал и мотнул головой.

— «Бу-бу, бу-бу» — ничего не понимаю, — проворчал продюсер. — Ты на хрена рот заклеил? Дай-ка сюда.

Режиссёр откинулся назад и замычал ещё громче, и ещё отчаянней замотал головой.

— Ты достал уже! — крикнул продюсер и сорвал с лица режиссёра липкую ленту.

Тот продолжал мычать, плотно сжав губы.

— Алкаш хренов! — бросил продюсер, усаживаясь в кресло напротив.

— Ты не понимаешь! — воскликнул режиссёр.

— А ты объясни.

Продюсер налил из чайника кипяток в прозрачный пластиковый стаканчик и, опустив туда пакетик зелёного чая, принялся полоскать его.

— Ты всё равно не поверишь!

— Куда уж нам! — буркнул продюсер.

— Кое-что произошло, — помолчав, произнёс режиссёр.

Продюсер вынул из стаканчика пакетик чая и, тщательно отжав двумя пальцами, отправил его в мусорное ведро. Затем бросил в чай три куска сахара.

— Это началось с самого утра, — сказал режиссёр. — Я не знаю, что это… В общем, как только я что-то пожелаю, вслух, так оно тут же сбывается.

Продюсер снова покосился на бутылку коньяка, многозначительно кивнул, взял ложку и принялся размешивать сахар в чае.

— Я же говорил, что ты не поверишь! — воскликнул режиссёр.

Продюсер, не глядя на него, кивнул, вынул ложку из чая и облизнул.

— Если я скажу, что у тебя в руке вместо ложки ручка…

Продюсер вздохнул, опустил взгляд и едва не подпрыгнул — во рту он держал прозрачную шариковую ручку. Продюсер выдернул ручку изо рта и растерянно отряхнул её. Затем схватил стакан и принялся жадно пить, таращась на режиссёра.

— Или вместо чая в стакане — кофе, — добавил режиссёр.

Продюсер едва не подавился и принялся яростно отплёвываться — он терпеть не мог пряную горечь кофе. Стаканчик был наполнен густым чёрным напитком.

Продюсер медленно поднял взгляд на режиссёра и сдавленным голосом прошептал:

— Как ты это делаешь?

Режиссёр пожал плечами.

— И вот собираюсь я утром на работу, — сказал он, — и думаю: как? Как можно снять кино на жалкие пятьсот тысяч?

— Знаешь, что! Не нравится — попробуй найди больше, — пробурчал продюсер и, насупившись, уставился в пол.

— Ну, вот я так и подумал. И сказал. Вслух.

Продюсер хмыкнул.

— Выхожу из подъезда, — продолжал режиссёр, — и вдруг — бац! Падает мне прямо под ноги вот это.

Он достал из-под стола чёрный полиэтиленовый мешок. Покачав им в воздухе, словно показывая, какой он тяжёлый, режиссёр положил мешок на стол. Продюсер осторожно заглянул внутрь.

— Да ладно! — Он откинулся на спинку кресла, потом снова наклонился вперёд и сунул голову в мешок. — Не может быть!

Режиссёр тяжело вздохнул. Продюсер запустил руку в мешок и извлёк из него пачку новеньких купюр в банковской упаковке. Глаза у него заблестели, пульс участился, на лбу проступила испарина.

— Ты… ты понимаешь, что это значит? — прошептал он.

Режиссёр покачал головой с какой-то щемящей тоской во взгляде.

— Это значит, что мы сможем снять охренительное кино! — воскликнул продюсер.

— Нет! Это всё плохо кончится, — возразил режиссёр.

Продюсер схватил бутылку коньяка и налил полный стаканчик режиссёру и себе.

— Пей! — приказал он.

— Нет.

— Пей, тебе говорю!

— Ну, ладно, — сдался режиссёр. — Может, на этот раз повезёт…

Он медленно, маленькими глотками, выпил коньяк. Продюсер, убедившись, что режиссёр осушил стаканчик, выпил свой коньяк залпом.

— Мы же теперь можем взять на роль, кого захотим! — решил он.

Продюсер открыл портфель и вытащил пачку фотографий, выбрал одну и бросил её на стол. Режиссёр взял карточку в руки.

— Роберта Джули?

— Роберта Джули!

— Из Голливуда?

— Из Голливуда.

— Может… не надо?

— Не надо?! Ты с дуба рухнул?

Режиссёр неожиданно снова замычал, плотно сжав губы.

— Неужели ты не хочешь, чтобы в твоём фильме играла сама Роберта Джули? — удивлённо воскликнул продюсер.

Режиссёр посмотрел на продюсера и нервно сглотнул.

— Хочу.

— Кхм! — раздалось как гром среди ясного неба.

Режиссёр и продюсер синхронно обернулись. Посреди павильона, улыбаясь во весь свой голливудский рот, стояла красотка-актриса Роберта Джули в умопомрачительно короткой юбке.

— Хай!1 — пропела она и, слегка присев, помахала им рукой, одновременно покачивая роскошными бёдрами.

Режиссёр и продюсер переглянулись. Взгляд у продюсера был растерянно-ликующим, у режиссёра — затравленно-напуганным…

Из динамика сотового телефона лилась томная музыка. Режиссёр стоял возле камеры и, покусывая нижнюю губу, смотрел на исполняющую танец Роберту. Позади него пританцовывал с пластиковым стаканчиком в одной руке и бутылкой коньяка в другой улыбающийся продюсер.

— Достаточно! Окей! — крикнул режиссёр. — А теперь…

Он сел в кресло и задумался.

— Пусть какую-нибудь эротику исполнит, — предложил продюсер. — Давай-давай!

Режиссёр вздохнул и, обращаясь к Роберте, сказал:

— Представьте, что… я ваш возлюбленный. М-м-м… ай эм йор… лав. И вы хотите… как это… Энд ю вонт…

— Фак, — подсказал продюсер.

— Почему «фак»? — растерянно пробормотал режиссёр.

В ту же секунду Роберта, взвизгнув как поросёнок, бросилась к нему, запрыгнула на колени и впилась в его губы страстным поцелуем.

— Ну что? А? Я тебе говорил! — воскликнул довольный продюсер.

— Да, видела б меня сейчас моя Нинка! — с трудом оторвавшись от пышущих жаром уст заморской кинозвезды, ответил режиссёр.

— Та-ак!

Режиссёр вздрогнул и обернулся. Посреди павильона стояла, уперев руки в бока, его жена Нина. Она была в домашней одежде и тапочках, и выглядело это очень странно.

— Вот, значит, чем вы тут занимаетесь! — грозно проговорила Нина. — А я-то думаю…

— Ниночка, а мы тут репетируем, — залепетал режиссёр. — То есть у нас тут кастинг…

— Ах, кастинг? Ну, я сейчас тебе покажу кастинг.

При виде надвигающейся грозной дамы в байковом халате, с красной физиономией без намёка на макияж и кое-как собранными на