Дневник экстрасенса - Вадим Исковский

Глава 1

Часть 1.

Контактная Тетрадь 1.

В тот день меня парализовало. Это была катастрофа. Само по себе событие ужасно, но если представить, что на руках годовалый малыш, а плюс к нему еще трое, как говорится, мал мала меньше, да и возраст мой - 31 год, все вместе взятое, думаю, позволяет вам зримо ощутить весь тот бессильный ужас, который я, беспомощно лежа в зале на диване, испытывала.

Почему это произошло, было ли это проявлением какой-нибудь невралгии, или же в 3-х отделах прогрессирующий остеохондроз дал такую реакцию, этого я не знала, да и никогда уже не узнаю. Болеющая с детства много, выросшая в семье "профессиональных" инвалидов, я давно уже поняла, что врачи ничем не помогут и обращалась к их услугам только когда было необходимо освобождение от работы. Но я, слава Богу, в больничном не нуждалась, поэтому могла избавить себя от многочасового нудного ожидания районного терапевта. Подходили к концу сутки. Ни меновазин, ни змеиный яд, ни перцовый пластырь не изменили ровным счетом ничего. "Отдых" затягивался и приобретал зловещую окраску. Муж тогда с работы приходил только перед сном, работал много и напряженно, и помочь мне не мог ничем. Вся тяжесть быта легла на моего старшего сына, которому было 11 лет. Спасибо ему, он исправно и раньше собирал и отводил детей в сад, забирал их оттуда, а теперь кормил всех, и меня в том числе, тем, что было приготовлено мною раньше, играл и ухаживал за самым маленьким братишкой - Данилкой, которого я еще кормила грудью, но согласитесь, он не мог длительно заменять хозяйку в такой семье. Когда и второй день он остался дома, а в моем состоянии никаких изменений не произошло, я поняла, что это может затянуться надолго. Надо было что-то делать, но что? Превозмогая боль, сползла с дивана, подвывая, потянулась, и вдруг мои руки и ноги, все мое тело перестало мне подчиняться! Оно само, САМО, стало делать какие-то физические упражнения! Движения постепенно ускорялись, амплитуда увеличивалась, боль, вначале очень острая, постепенно притуплялась, а в глубине души рождалось радостное ликование. "Руки мои руки, что вы делаете? Ноги мои ноги, куда вы идете?" - как в том мультфильме, но и руки крутились, лупили тело, с размаху опускаясь на плечи, ягодицы, спину,.... а ноги поднимались, опускались, сгибая и разгибая позвоночник, и абсолютно не обращали внимания на меня, свою хозяйку, движения были разумны, точны, законченны. Каждое движение, начинаясь очень медленно, с трудом разгоняя застоявшуюся кровь, затем, постепенно все больше и больше ускоряясь, в конце достигало невероятного даже для здорового человека темпа. Одно движение логически переходило в следующее. Отработав верхнюю часть туловища, колени подогнулись и меня "посадило" на пол, пошла отработка партерной гимнастики. Тело мое работало 2,5 часа и завершило все 7 кувырками вперед. Ну уж здесь я выла в голос. Хотя, надо честно сказать, что эта немилосердная гимнастика, совершенно безжалостная и беспощадная, невозможная в обычном состоянии, здорово разработала мне все кости и боль почти ушла, но кувырки - это было слишком. Однако все успокоилось. Пришло осознание необходимости ежедневных занятий, если я хочу быть человеком, а все, что я испытывала, когда "оно", мое тело, занималось, - прошло. Исчезло неприятное, "нудящее" ощущение в позвоночнике, и "червячки", горячими струйками "бегавшие" в нем. Растворилась тупая тяжесть в голове. Голова вообще стала свежая и ясная, да и сама я была какая-то обновленная, с радостным ощущением начала чего-то необыкновенного в моей жизни. Это было 15 февраля 1990 года.

С тех пор я занималась ежедневно. Уложив малыша в 12 часов спать, сначала шла заниматься домашними делами, но уже с часу ощущался зуд в позвоночнике, он начинал противно ныть и нудить так, что к половине второго вынести это я была не в состоянии, бросала все и становилась заниматься. "Отпускало" меня, когда просыпался Данька - в 14.30, 15, 15.30. Если же он спал до четырех, а иногда случалось и такое (он плохо спал ночью, "гуляя" иногда с двенадцати-часу-двух ночи до четырех-пяти утра, и "наверстывал" свое днем), то все продолжалось и до четырех. Всякие мои невралгически-остеохондрозные и прочие боли постепенно исчезали. Нет, это не происходило по мановению волшебной палочки, каждое утро я просыпалась с болями и "со скрипом" постепенно расхаживалась. Утром зарядку делать не успевала, хронически не высыпаясь, по утрам старалась поспать подольше, да и не хотела. Надо сказать, что все тело, мышцы, кости - весь организм, каждая его клеточка, казалось, болела, но боль эта была особенная, сладостная, сулящая какие-то грандиозные перемены. Если бы не боль, не ожидание, и самое главное, не нытье, усиливающееся с каждой минутой в позвоночнике после часу дня, я бы без всякого сомнения, давно забросила свои занятия. Нет, воля, пожалуй у меня была, но не хватало времени. Непозволительная роскошь - многодетной матери столько времени тратить на себя. Но выхода не было. Я понимала, что если не подчинюсь требованию своего организма, то свалюсь опять. При одной мысли о возвращении к исходному состоянию меня пронзал леденящий ужас. Невозможно, невыносимо даже представить на одно мгновение, что я могу вернуться к той жизни, когда для меня вымыть пол, было чуть ли не подвигом. Старая развалюха - вот что я представляла из себя перед своей парализацией. Унылые, тягучие дни, со скрипом выполняемая по необходимости однотонная, однообразная домашняя работа. Разваленное, тяжелое тело, из которого словно вынули стержень, все более усиливающаяся с каждым месяцем раздражимость, пугающая меня саму, вдруг появляющаяся по пустякам озлобленность и истеричность... Господи, я сама себе была противна и неинтересна!

Нет! Только не это! Теперь, пусть я вынуждена была бегать бегом, чтобы наверстать потерянное время и все успеть, но может быть, именно это и позволило мне обрести вкус к жизни, интерес к ней. Характер мой стал улучшаться, я ощущала радостную приподнятость и даже голос мой изменился, стал мягким, спокойным и ласковым. Прежние проблемы сборов детей в сад, укладывание их спать - исчезли сами собой. Мы общались легко и радостно. Детей будто подменили. Они тоже стали спокойные и радостные, веселые. Куда девалось их