Звездный Тарзан - Диана Торнли

— Объединенные Миры, — произнес он.

Облокотившись на спинку кресла, генерал взял цепочку, включил взмахом руки осветительное устройство и поднес кулон к свету. По мере перехода от поверхностного осмотра к тщательному изучению пальцы генерала все крепче сжимали личный знак. Он нажал кнопку внутреннего переговорного устройства и после ответа майора сказал:

— Вызовите ко мне полковника Лансила из Управления разведки и контрразведки.

Склонившись над клавиатурой компьютера, он вывел изображение арестованных от монитора камеры к себе на экран. На первых двух картинках генерал увидел ганианца, лежащего скрюченным на полу в центре камеры. На лице дикаря были естественные полосы, он лежал с закрытыми глазами и разинутым ртом. На третьей видеокартинке у тюремной решетки стоял юноша с отведенными назад руками. Жюль Франсуа увеличил изображение, чтобы крупным планом зафиксировать лицо молодого человека.

Всклокоченные волосы песочного цвета спадали на его плечи, на загорелом лице и торсе просматривались полосы, нанесенные пылью. Примечательными были голубые глаза и ямочка на подбородке. Генерал напряг свою память.

У двери кто-то щелкнул каблуками, и Франсуа, подняв голову, увидел полковника, который доложил:

— Полковник Лансил по вашему приказанию прибыл, сэр.

— Входите. Садитесь, — генерал жестом пригласил его сесть и сам откинулся на спинку кресла. — В вашем докладе отсутствуют разъяснения, каким образом посторонние попали на территорию базы и с какими намерениями. Разве их не допрашивали?

— Нет, сэр. На стандартном языке они не говорят. Мне кажется, что в первую очередь вас беспокоит не это.

— Верно. Ваш человек знает, что вы направили его доклад мне?

— Нет, сэр.

— Пусть это останется между нами.

В поле зрения генерала попала панель управления на краю стола, и он вновь нажал кнопку переговорного устройства.

— Майор, свяжитесь с подразделением антропологов и доставьте сюда эксперта по здешним аборигенам. Пока суть да дело, сделайте мне выборку файлов колониальной истории, где говорится о контактах с Объединенными Мирами за последние двадцать пять стандартных лет.

Полковнику он заметил:

— Если мальчишка не говорит на нашем языке, то мы найдем человека, который говорит на его.

Тристан провел остаток ночи, сидя на коленях около Пулу: связанные руки не позволили сделать для друга большего. Когда темнота сменилась предрассветной серостью, Тристан предпринял попытку свернуться ради тепла калачиком, но наручники не позволили принять удобную позу.

Пулу, хоть и беспокойно, спал. Тристан уснуть не мог. Из любопытства он растянулся у порога и стал смотреть в щель между дверью и полом. Он наблюдал, как охрана мерно расхаживает по гравию, понюхал поднимаемую ботинками пыль и сожмурился от солнечного света.

Резкий скрежет металла привлек все внимание юноши к двери. Он отпрянул и приготовился к неизвестности. Лежащий на полу Пулу зашевелился и открыл один глаз. Дверь отворилась. Снаружи прохаживались легионеры в блестящих латах, но у вошедшего человека их не было. Он присел на корточки, прижал руки к коленям, свесив ладони, и поприветствовал:

— Мир в тебе.

Тристан удивленно посмотрел на человека, сбитый с толку оттого, что к нему обратились с приветствием, с которым ганианцы обращались только к женщинам. Его поразило, что человек, не являвшийся ганианцем, говорил на их языке. Тристан отошел от окна, встал между незнакомцем и Пулу, думая в случае чего защитить товарища.

— Ты кто? — грозно спросил он.

— Я нуанец, — ответил человек, и, выдержав паузу, сказал: — Я пришел задать тебе вопросы.

Тристан промолчал и прищурился, рассматривая незнакомца, — если этот неизвестный знал ганианцев, то понял и выражение лица Тристана, говорившее о недоверии и предосторожности.

— Один солдат мертв, — сказал человек, — а второй ранен.

— Они напали на нас. Мы действовали под влиянием тсаа’чи.

— Зачем вы сюда пришли? Почему вы оказались, — чужак перешел на стандартный язык, — на стартовой площадке?

— Джва’лай, — ответил Тристан и повернулся к нему спиной. После долгой паузы он услышал, как человек, недовольно ворча, поднялся и пошел к выходу. Снаружи донеслись голоса и шум закрывающейся решетки. Тристан продолжал стоять спиной к двери.

— Кто это, маленький брат? — спросил Пулу.

— Плоскозубый. Приходил задавать вопросы, — он посмотрел сверху вниз. — Как твоя голова, лучше?

Пулу попробовал поднять ее и сморщился от боли.

— Больно пошевелить.

— Поспи еще, — Тристан неловко принял неудобную позу на полу. — Я тоже посплю.

Однако он слишком напугался, чтобы спать. Он все так же бодрствовал, и мышцы его напряглись, когда решетка снова заскрипела. Тристан повернулся настолько, чтобы можно было рассмотреть вошедшего через плечо, и тут же вскочил, инстинктивно протянув руку к брови, но ему удалось только склонить голову.

Явившаяся женщина была примерного одного возраста с его матерью и такого же телосложения, только волосы у нее были огненно-рыжие. Она не присела, да Тристан и не ожидал этого от нее.

Пораженный, юноша прошептал:

— Мир в тебе, мать.

Женщина улыбалась ни холодно, ни тепло.

— Я Марна. Как зовут тебя?

Он посмотрел на нее.

— Тристан, — и, ответив, наклонил голову. — А почему вы спрашиваете об этом?

— У тебя имя плоскозубых, а не ганианцев. Почему ты оказался с ним? — женщина вытянутыми пальцами, что читалось как угроза, показала на Пулу.

Тристан сжал за спиной кулаки.

— Он мой брат. Мы вместе охотимся.

— Откуда ты?

— Оттуда, — Тристан показал головой вверх.

— Почему ты здесь?

— Джва’лай.

Она кивнула, и улыбка ее потеплела.

— Ты давно живешь с ганианцами?

— Когда я был еще совсем маленьким.

— Там, где ты живешь, есть еще плоскозубые?

Вопрос казался совершенно безобидным, но было в нем что-то такое, что вызывало у Тристана беспокойство. Он вопросительно склонил голову набок.

— Плоскозубые, мать?

— Да, такие, как я и ты. Люди. Когда ты начал жить с ганианцами, другие плоскозубые с тобой были?

Тристана не покидали сомнения.

— Я тогда был маленький и не помню.

Он так и не ответил на ее вопрос, и женщина поняла это. Тем не менее она продолжала спрашивать:

— Ты пришел сюда ради джва’лай? Что тебя заставило это сделать?

Он снова почувствовал неуверенность, во рту у него пересохло.

— Я охочусь за… моим отцом.

Женщина удивленно подняла брови. Тристан не спускал с нее глаз, ерзая от неловкости положения.

— Он в этом лагере?

— Нет, мать.

— А где?

— Я не знаю, — Тристан сгорбился, но исподлобья наблюдал за ней. — Почему вы меня спрашиваете, мать?

На этот раз она немного помолчала и потом ответила:

— Мы пытаемся помочь тебе.

Тристан в недоумении наклонил голову по-петушиному.

— Ты голоден? Ты и твой брат? — она снова вытянула пальцы в сторону Пулу.

— Да.

Она медленно протянула к Тристану руку и кончиками пальцев коснулась его лба, но не тыльной стороной пальцев, когда ее когти были бы повернуты к ней. Юноша весь сжался, но стерпел. Она могла быть джва’нан, и он не хотел подвергать ее риску тсаа’чи.

— Я скажу, чтобы они принесли еду, — произнесла она.

Легионер открыл решетку и выпустил ее.

— Итак, доктор, — Жюль Франсуа указал на кресло перед своим столом и подождал, пока женщина сядет.

— Насколько ваш метод допроса отличается от метода вашего коллеги?

— Ганианцы живут при матриархате, сэр. Ваши заключенные стали бы говорить с любой женщиной, старше них по возрасту.

— Хм-м, — генерал всем телом подался вперед. — Что вам удалось узнать?

— Довольно трудно воспринять историю народа, язык которого примитивен, но мальчик утверждает, что его привело сюда чувство джва’лай — «чувство долга к матери», на языке ганианцев.

— Что это? — спросил генерал. — Нечто вроде языческого поклонения идолам?

Доктор улыбнулась.

— Можно и так сказать. Любая мать в представлении ганианцев ассоциируется с Юнг Джвей — божеством, дающим жизнь. По этой причине просьба или обещание, данные ей, становятся превыше всего, даже выше самой жизни. Они подходят к родной матери да и ко всем взрослым женщинам, используя особый жест, — она коснулась пальцами брови, — символически означающий, что мужчина отдает свою голову, другими словами, свою жизнь, в ее руки. В этом и заключается суть джва’лай.

— Забавно, — Жюль Франсуа откинулся в кресле. — А что вы можете сказать об аборигене?

— Мальчик называет его своим братом и сказал, что они вместе охотятся, — ответила доктор.