Закрой глаза – я тут - Ксения Баженова

13

Сентябрь. Рим. Кира

По лицу Дементия Лаврова быстро пробежала рябь чувств, от удивления до полнейшего негодования, после чего он возмутился:

– Девушка, вы что себе позволяете? Это уже слишком! – Повернулся спиной и на итальянском бросил жене: – Пойдем, дорогая.

– Что, что она тебе сказала?

– Ничего особенного, какая-то сумасшедшая русская, утверждает, что она моя дочь.

Кира только поняла, что ей едва хватило сил сказать это. И больше она не сможет повторить свои слова. Она пошла к выходу. Села на лавочку поодаль и смотрела на светящиеся в темноте окна, чувствуя себя сироткой, девочкой со спичками из сказки Андерсена. Слезы лились сами собой, без усилий с ее стороны. Действительно, что она себе возомнила? Как могла подумать, что отец признает ее? Мечтала, что он увидит ее рисунки и они ему понравятся. Да все это жалкие потуги! Вынув из папки несколько листов, она принялась их комкать. Комкала и ревела, и ненавидела себя. Вся эта жизнь, вместе с талантливым папой, и его девочками, и волшебной Италией, не для нее. Ее поманило их красивое сияние, как та Таня с машиной, и обмануло. На что она замахнулась? Еще вырядилась в этот дурацкий сарафан, который в сравнении с платьями гостей на выставке казался просто тряпкой для мытья пола. Через неделю она сядет в самолет и вернется на родину. Место ей в Толстовке, с тихим (еще повезло) и бесцветным Васькой, за прилавком местного сельпо. А про живопись и про отца надо забыть. Так она думала и плакала, растирая ладошками непрекращающиеся слезы.

Между тем в успешной и яркой жизни, происходящей по ту сторону желтых окон, происходил такой разговор:

– Дорогой, а может, это правда? Ты видел, как она на тебя похожа? Почти как наши девочки. Может, ты вспомнишь? Что у тебя было в прошлой жизни?

– Любимая, ну как ты не понимаешь. Внешнее сходство еще ничего не значит. Мало ли вокруг вертится аферисток?

– Но она еще и рисует. Очень неплохо, между прочим.

– Слушай, девчонка увидела мои фотографии, прочитала про меня в Интернете, глянула на себя и составила хитрый план. Смотри, вычислила выставку, пришла, принесла рисунки. Может, они даже не ее. Не стала ничего выдумывать про учебное заведение, я ведь мог и в подробности влезть, приписала все своему таланту. Давай забудем о ней, прошу тебя.

– А что за деревня, из которой она?..

– Толстовка? Мне кажется, в молодости я ездил туда на пейзажи. Красивые места.

– Может, у тебя там кто-нибудь был?

– Дорогая, я прошу, забудем. Давай наслаждаться праздником. – Но наслаждаться он уже не мог. Ведь он встречался там, в Толстовке, с девушкой. И когда он уезжал, она была беременная. Он обещал вернуться, но жизнь изменила его планы и увезла его далеко из той страны. Однако это еще не повод верить наглой девчонке. Двадцать лет никто не объявлялся, и тут на тебе – сюрприз из прошлого. Именно сейчас, когда к нему пришел настоящий успех, и семейное счастье, и положение, и деньги. Первый день столь прекрасно начинающейся выставки оказался безнадежно испорченным. Попрощавшись с гостями, они собрались и поехали домой. В машине царило тягостное молчание, даже ничего не ведавшие, но уставшие дочки его не нарушали.

Кира медленно шла по темному тротуару, и ей было невыносимо тоскливо. Вдруг сзади раздался звук тормозов. Знакомый голос окликнул ее:

– Эй, постой, как там тебя?! – Из машины вышел отец.

Весь вечер он терзался сомнениями, к тому же подогреваемыми женой, – а вдруг правда? Но даже если это так, что потребует девчонка? Чего в молодости не случается, она, по сути, чужой ему человек, не дававший о себе знать столько лет. Вдруг она захочет поселиться с ними, будет претендовать на его внимание и деньги, да мало ли вообще чего она захочет? Отделаться деньгами еще не самый плохой вариант. Пойдет в какой-нибудь журнал, и тогда его идеальному жизнеустройству и спокойствию придет конец. Она действительно похожа на него, и все увидят это явное сходство. Он даже не узнал, где она остановилась. Надо было с ней поговорить. Лучше бы она оказалась простой аферисткой, обман быстро раскрылся бы после простой экспертизы. И тут среди этих размышлений он увидел ее, грустно бредущую по тротуару, уже без своей папки, и, не дав себе времени подумать, резко затормозил и выскочил из машины. Она остановилась, вся зареванная, нос красный.

– Как тебя хоть зовут-то?

– Кира.

– Садись в машину.

Она неуверенно забралась на заднее сиденье пахнувшего дорогой кожей салона, села рядом с девочками, которые с интересом на нее смотрели и задавали матери какие-то вопросы на своем чудесном языке.

– Где остановилась? – Кира назвала гостиницу, и машина тронулась. – Утверждая, что ты моя дочь, ты должна иметь серьезные доказательства. То, что ты на меня похожа, ничего не значит. Я же могу все проверить, сделать нужные в этом случае анализы, и если раскроется обман, ты можешь даже получить срок. В Италию тебя точно уже никогда не пустят. Ты это понимаешь?

– Я не обманываю. Помните Аню Фролову? Вы познакомились с ней давно, когда ездили на пейзажи в Толстовку. Мама сказала, что вы даже знали о ее беременности и обещали вернуться, но так и не приехали. – Они уже подъехали к гостинице.

Художник немного помолчал.

– Знаешь, если бы не моя жена, то я забыл бы о тебе после первого нашего диалога. Но раз уж так получилось, давай завтра встретимся в рыбном ресторане, тут за углом, спросишь у портье, он один здесь рыбный, не перепутаешь. В обед. Около часа. Тогда поговорим. – Затем жестом дал понять, что ей пора выходить.

Конечно, ей было досадно, что отец разговаривал с ней недоверчиво и пренебрежительно. Забыл бы после первого диалога, если бы не жена! Не зря Кире она показалась доброй, видимо, так и есть на самом деле. Уговорила его пообщаться с навязчивой девчонкой. Это везение, добрый знак. И нельзя им пренебрегать. Хоть и хотелось обидеться и не идти ни в какой ресторан. Однако Кире очень понравился Дементий Лавров, она гордилась, что он такой талантливый, и решила, что ее обиды за брошенную маму и его поведение, которое она оправдывала осторожностью, ни к чему не приведут. А так все же есть призрачный шанс, что они появятся друг у друга.

14

Лето. Москва. Ада

Ада сфотографировала Диму вечером, когда они добрались до номера. Для важных фотографий она всегда пользовалась пленочным фотоаппаратом. В электронных портретах не хватало души, а ей нужна была именно она. Сегодня Ада забрала фотокарточки из печати. Выбрала одну, на которой он получился особенно хорошо. Лицо в фас, то, что требуется. Волосы убрал в хвост. Большие глаза цвета панциря черепахи, коричневые с болотным, густые ресницы, губы, которые хочется целовать, хотя из них вечно торчит сигарета… Нужно будет отучить мальчика от этой вредной привычки. А сейчас он должен думать, что ради него она готова на все. Она и вправду ради него на что-то готова, например, отвезти его в Италию, где он будет какое-то время тешить ее самолюбие и плоть. Такой молодой интеллектуальный красавчик. Он ей очень нравится. Но Ада умеет держать себя в руках. В ее игре на выживание мужчина обязательно должен ей нравиться, его можно даже немножечко любить, но ни в коем случае нельзя окунаться в эту любовь с головой. Иначе крышка способностям, крышка тебе самой, а там недолго и до крышки гроба. Мужчина в ее игре инструмент, который должен подпитывать молодость, эмоции, энергию, красоту и силу, но не забирать их. Поэтому нельзя в него погружаться и отдавать свое сердце. Надо держать его на длинном поводке и в тонусе – действовать методом кнута и пряника. Это у нее отлично получалось, голову Ада никогда не теряла до конца, всегда балансировала на грани, зато в прямом и переносном смысле ее потерял последний ее мужчина. И вот пришлось искать нового. Она нашла его здесь. В Россию Аду давно тянуло прошлое – ее бабушка однажды совершила непоправимую ошибку. В возрасте лет шестидесяти влюбилась до безумия в сорокалетнего русского парня, забыла обо всем на свете, забрала его с собой в Италию и отреклась от Силы. Они погибли, небо наказало ее за слабость, подстроив страшную автомобильную катастрофу. Дар перешел к Аде именно в тот день. Ей уже было двадцать, и она рассталась с тайной мечтой стать потомственной ведьмой. По семейным легендам, Господь если наделял избранных из их рода тайной силой, чувствовали они это уже в младшем возрасте. Ее мать осталась простой женщиной, и Ада, видимо, тоже. Несмотря на то что бабушка, кстати, в отличие от нее невероятная красавица, многое ей рассказывала и показывала, у Ады ничего не получалось, хоть она и тренировалась на ребятах из школы. Замечая ее странные манипуляции и взгляды исподлобья, эти придурки только смеялись над тем, как невзрачная носатая девочка корчит из себя медиума. И это ее злило невероятно. Она просила бабушку наказать их, но та утверждала, что это большой грех. И раз не дано, то и не нужно идти наперекор судьбе. По окончании школы Ада стала готовиться к поступлению в медицинский, чтобы хотя бы таким образом властвовать над людьми. Об этом она мечтала. Ада представляла, как придет к ней один из бывших одноклассников с какой-нибудь страшной болезнью, и она, конечно, вылечит его, но до этого всласть поиздевается над ним, заставит его бояться и переживать, как переживала она, будучи маленькой школьницей, в способности которой никто не верил. Училась она хорошо, не тратя времени на вечеринки и посиделки с подружками, не замечая парней, ведь даже редкий поход в кино выбивал ее из заданного ритма. Она потом еще долго злилась на себя, что дала слабину, потратила время впустую, и от этого погружалась в учебу еще усиленнее. Медицина интересовала ее гораздо больше, чем дискотеки, сплетни и наряды.