Младшая сестра - Лев Маркович Вайсенберг

судов отряды тотчас разоружались контрреволюционными силами «Диктатуры». Десятки советских руководящих работников были арестованы на пристани и уведены в тюрьму; среди них — Шаумян, Азизбеков, Джапаридзе, Фиолетов.

А вслед за тем началась высылка советских частей в Астрахань, но уже разоруженных, лишенных своих руководителей. Снова высыпали бакинцы на набережную, пробирались на пристани, откуда отходили пароходы с высылаемыми. Многие стремились передать на дорогу узелок с едой, многим хотелось обнять своих друзей и пожелать скорейшего возвращения с победой.

Меньшевики, эсеры, дашнаки, контрреволюционные вожаки из военного флота злорадствовали:

— Вы, смутьяны, хотели в Астрахань, в Советскую Россию? Что ж, теперь — без оружия и без ваших вождей — можете туда беспрепятственно следовать. Счастливого пути!..

Баджи металась по пристани: надо думать, что и Саша где-нибудь здесь.

Она не могла понять: почему отняли у этих людей оружие? Почему многих из них, как говорили, увели в тюрьму? Что они — воры или грабители, какие-нибудь дурные люди? Баджи вспоминала все, что видела на площади, и сама себе отвечала: нет, нет, это — хорошие люди! Они воевали и собирались еще много воевать за правду!

— Са-ша!.. — время от времени взывала она в пространство, сложив руки рупором. — Са-ша!..

Никто теперь не шутил с ней, не называл ее невестой.

— Какого еще тебе Сашу? — участливо спрашивали ее некоторые. — Саш на свете много!

— Филиппова! — восклицала она в ответ. — Красноармейца! Неужели не знаете?

Неожиданно Баджи натолкнулась на знакомого красноармейца, который хотел подарить ей колечко.

— Саша? Где Саша?.. — закричала она, схватив его за руку.

Красноармеец повел ее к одному из пароходов, готовых к отплытию.

— Должен быть здесь — ищи!..

Баджи металась по пристани вдоль борта парохода взад и вперед, стараясь найти среди пассажиров Сашу. Наконец она увидела его и тетю Марию. Они стояли на палубе, стиснутые со всех сторон.

— Тетя Мария!.. Саша!.. — закричала Баджи, и они увидели ее.

Расталкивая людей, запрудивших пристань, Баджи пробивалась к сходням. Еще мгновенье, и она будет подле тети Марии, подле Саши!.. Увы, сходни уже убраны!

— Возьмите меня с собой!.. — в тоске закричала Баджи, протягивая руки к тете Марии, к Саше, к людям на пароходе, словно готовая ухватиться за борт, но пароход со свистом выбросил пар и плавно отделился от пристани…

— Жди Юнуса, Баджи… Он придет к тебе… — донесся в ответ голос Саши. — А мы — вернемся!

Пространство между пристанью и пароходом все увеличивалось, и Баджи вдруг показалось, будто ее с неодолимой силой относит назад.

«Вернемся?..»

«Все вы так говорите, но многие из вас не возвращаются. — пришли на память слова Розанны, горькие и безнадежные.

Отплывающие запели «Интернационал».

Удивительными и дорогими казались Баджи сейчас его звуки! Каждый день пели его люди на площади, встав поутру и отходя ко сну. Пели русские, азербайджанцы, армяне — сообща, как не поют ни одну песню. Пели в радости и в печали. Вот поют и сейчас.

Все меньше становился отплывающий пароход, и все слабели и наконец замерли звуки «Интернационала», и скрылись пароходы, оставив позади себя светлые дымки, потом рассеялись и они, а Баджи все стояла на пристани и с тоской глядела на горизонт…

В сентябре турки перешли в решительное наступление. Войска «Диктатуры» и англичане, не выдержав натиска, обратились в бегство.

«Турки снова на окраине города!» — эта весть молниеносно разнеслась во все концы, достигла «Апшерона».

Долго боролся Арам против того, чтоб покинуть свой дом, но покинуть все же пришлось — состоялось решение ячейки: всем уходить в подполье.

Решение ячейки… Как печально звучали теперь эти слова! Ячейки, собственно, уже не существовало: к списку ушедших в Красную Армию, к списку погибших на фронтах прибавился новый список тех, кого беспощадно арестовывала «Диктатура» и в число которых каждую минуту мог попасть и Арам.

Решение ячейки… Ему, конечно, следовало подчиниться, но Арам хотя и ушел из дому, все же остался на «Апшероне», поселившись в заброшенной каморке в глубине казармы для бессемейных. Это новое жилище Арама представляло собой нечто вроде чулана — без окон, с низенькой дверью, скрытой от посторонних взоров ветхим паласом и койкой, которую всякий раз приходилось отодвигать, прежде чем открыть дверь.

Покидая своих домашних, Арам предупредил:

— Придется вам, родные, некоторое время со мной не встречаться… — И, разведя руками, добавил: — Конспирация!

Лицо Розанны потемнело: не впервые слышала она это слово, но теперь почувствовала особенную тревогу: седой, совсем седой ее Арам — нелегко ему будет без ее заботливой руки.

Арам понял Розанну.

— Иначе, жена, никак! — сказал он убежденно, словно забыв все то, что говорил недавно, не желая покидать дом.

Розанна не сразу нашлась, что ответить.

— Ну, раз «иначе — никак» — значит, до скорого свиданья, бессемейный! — ответила она наконец с грустной улыбкой.

Ей хотелось поцеловать Арама на прощанье — кто знает, как сложится жизнь дальше? Но она постеснялась: не жених и невеста, чтоб целоваться на людях, и только крепко пожала ему руку…

«Турки опять на окраине города!..»

Эта весть проникла и в дом Шамси.

Страшно было Баджи выходить в такое время из дому, но усидеть одной в четырех стенах невозможно. Баджи выглянула в переулок и шаг за шагом отдалилась от дома.

Город окутывала зловещая темнота. В один сплошной гул сливались грохот орудий, треск пулеметов, ружейная стрельба, вопли женщин, плач перепуганных детей. Группами и в одиночку, таща на себе жалкий скарб, люди бежали к пристаням, спеша попасть на отходящие пароходы.

Баджи хотелось плакать… Жить у тети Розанны и Арама она, глупая, сама отказалась. Тетя Мария и Саша, наверно, уже далеко за морем, там, в городе Астрахани. И вот она, Баджи, осталась одна, некуда ей идти. Когда еще придет за нею Юнус?.. Баджи устало побрела назад, заперла двери на все засовы, улеглась на подстилку.

Снова была Баджи в тесном доме старой Крепости, всеми, казалось, покинутая и одинокая, но мир, в котором она жила в последние месяцы, не уходил из ее памяти… Черкешенка… Детский сад… Площадь… И так необычна и хороша была эта жизнь по сравнению с той, какой Баджи жила прежде, что заставила сейчас усомниться: да было ли все это подлинно?.. Все исчезло, как сон, как ветром гонимые облака.

Часть пятая

Лодка с золотом

Три дня

Длинный путь прошло турецкое войско — Грузию, Армению, Азербайджан.

В пути мучили зной и жажда, голод и болезни. Офицеры жестоко карали за малейший