Метагалактика 1995 № 3 - Б Липов

Бессмертный принялся опять царапать бумагу. Наконец оформление документов окончилось и компания двинулась к выходу.

— Минутку, — окликнула ведьма молодоженов. — Так как с талонами?

— Не надо, — отмахнулся Яков. — Обойдемся!

— Как это не надо, братец, — проявила практичность Эльвирочка, решив за подругу простую житейскую мелочь. — Баламутрия, возьми, пригодятся. В салоне новобрачных тот же ассортимент, что и в «Саркофаге», только на геннзнаки. Ты мужика не слушай, подружка, в таких вещах он — пень-пнем…

Яков будто бы и не слышал.

— И еще одна проблемка, — он призадумался. — Где бы хорошего священника отыскать, не халтурщика. К Самому с такой мелочью обращаться как-то неудобно.

— Священника я тебе, Яков, обеспечу. Не мучься! — Антихрист поднял вверх большой палец. — Во, мужик! Такой дока в церковных делах… И не подведет. Давно его знаю. А бас, что у Шаляпина, если не почище. Да и возьмет недорого: распопкомпанейский! Лишь бы выпить да закусить… А эту Шарашкину, — по лбу Антихриста заходили тучи. — Из конторы, подойдет срок, уволю. Не по ндраву подобные, шибко вумные. К тому же самому скоро надо семьей обзаводиться. Положение обязывает.

— А что, Лука Виевич, и кандидатка есть на примете? — Полюбопытствовала Эльвирочка.

— Да уж, просватали мне сегодня одну… Ух и хороша! И статна, и лепа, и не мотовка. Одно не по сердцу, тоже сильно грамоте обучена. Но, ничего. Я эту дурь быстро вышибу. Враз позабывает ученых мужьев!

— Кто ж такая, — почти уверенный в ответе, сдержал смех Яков.

— Графиня Далдубовская, — четко, как бы пробуя на слух, ответил Бессмертный. — Да ты ее не знаешь, не того поля ягода!

Яков, перебивая хохот, закашлялся.

— Однако, милый альянсик образуется. — Покачала головой Эльвирочка. — Ох-хо-хо! Бедный Антихрист…

— Володенька, дорогой, отдохни. Отложи свои рукописи. На тебе лица нет. Пойдем, подарок молодоженам купим, да и в парикмахерскую надо успеть. К портному на примерку… Неужели ты не понимаешь, что одна я никуда не пойду?

— Почему? — Владимир Иванович оторвался от черновиков и непонимающе взглянул на Эльвирочку.

Девушка закончила выполнять последние упражнения комплекса ритмической гимнастики и, растянувшись в шпагате, сидела на ковре.

— Сходи, пожалуйста, милая, без меня. Боюсь мысль потерять. Закончу последнюю главу и — всецело отдаюсь в твое распоряжение.

— Нет! Хватит, родной, — девушка поднялась с ковра и, усевшись на колени Ахенэева, провела рукой по его щеке. Раздался легкий треск. — Кошмар! Не кожа а наждачная бумага.

Эльвирочка отдернула руку и, посмотрев на покрасневшую от жесткой щетины ладонь, скомандовала:

— Довольно отнекиваться. Быстро в ванную. Бриться, мыться, одеваться! Пять минут на сборы. Я не допущу, чтобы мой любимый мужчина зачах, пусть даже и в кондиционируемом помещении.

Владимир Иванович с сожалением отложил недописанные листы бумаги и, согласившись в душе с любимой, поплелся в ванную.

— Только не надолго. Часика на два. — Выговорил он себе поблажку. — Хорошо?

— Там посмотрим, — слукавила перебирающая наряды девушка. Глянув на себя в зеркало, она взбила волосы, потом наоборот, расчесала их широкими прядями и, сокрушенно вздохнув, заплела густую тяжелую волну в толстую косу.

Видя мучительные попытки казаться красивей, чем минуту назад, даже Ахенэеву стало ясно, что только парикмахерская отнимет не меньше двух часов.

— Пусть будет так, как она хочет. Выкрою вечерком время, допишу, — успокоил себя Владимир Иванович и принялся за бритье.

Минуло почти двое суток, а уехавшие за бабулькой Яков и Баламутрия, как сквозь землю провалились.

А началось с того, что жених категорически отказался проводить церемонию бракосочетания без родственницы, Баламутрия же поручила подруге связаться с Проксимой и вызвать отца.

Молодые уехали, а Сатана, тем временем, приказал готовить один из залов Адтелерадио к свадьбе.

И загудел телецентр.

Режиссеры и редакторы сбились с ног в поисках перечисленных самим Повелителем приглашенных. Список гостей изобиловал не только знаменитостями, но и нужными, в дальнейшем, молодоженам, лицами.

Труппа артистов из Богемы, в который раз, прогоняла программу праздничного концерта.

В срочном порядке пригласили двух известных кулинаров из обеих систем, чтобы блеснуть национальной кухней.

Все упиралось в виновников торжества.

Ожидали прибытие новобрачных с родственницей поутру, но ни они, ни телефоны со знакомым Яшиным голосом не давали о себе знать.

Звонил кто угодно, даже Антихрист соизволил проявить заинтересованность и обещал приехать — не было самих: Якова и Баламутрии.

В парикмахерской, куда зашли Эльвирочка и переоблачившийся из фирменных джинсовых доспехов в шикарный, купленный в «саркофаге» костюм Владимир Иванович, естественно, было непродохнуть. Предусмотрительно захвативший записную книжку Ахенэев кое-как умостился на банкетке и, отправив Эльвирочку к маникюрщице, где была поменьше очередь, приготовился было продолжить творческие изыскания, как в это время чей-то, обращенный непосредственно к нему знакомый голос истерично взвился к потолку:

— Где мой муж? Верните мне князя, супруга… — перед фантастом стояла «мать» семерых, еще не родившихся детей князя Загробштейна.

Находящиеся рядом с Ахенэевым представители сильного пола, ожидавшие, как и он, своих спутниц, с интересом заводили мордами: превратились в активных болельщиков — наблюдателей. Скучное, скрашиваемое лишь тихим гудением фенов, безмолвие было нарушено. Сам того не желая, Владимир Иванович оказался в центре внимания.

— Вот ведь принесли черти идиотку на мою голову! — Ахенэев лихорадочно искал выхода из создавшегося критического положения и — нашел.

— Девушка?! Какого князя Вы имели в виду? Вы что-то явно перепутали.

Не блещущая идеальными формами грудь лаборантки застыла в стадии вздоха. По широко раскрытым глазам и бессловесно разинутому рту можно было предположить, что бедная девица вот-вот брякнется от удушливого возмущения в обморок. Владимир Иванович даже немного растерялся.

— Надо быть помягче, раз от чертовой бабушки сорвалась, то нервишки точно не в порядке. — Поднявшись с банкетки, он легонько похлопал спасительницу по худосочной спине и тем самым возродил работу дыхательных органов.

— Успокойтесь, девушка, — тронув руку несостоявшейся «матери-героини», он пресек следующий всплеск истерики просьбой отойти к выходу.