Эверест-82 - Юрий Рост

Добавлю только, что обсуждался план, по которому сопровождать Валиева и Хрищатого вниз должен был один из двойки Ильинского, а второй ее участник подключился бы к тройке Хомутова. Но от этого отказались, считая, что просидеть до штурма почти трое суток в лагере V на высоте 8500 м. слишком рискованно.

Итак, 8 мая четверка Ерванда Ильинского спускалась в лагерь III, а тройка Валерия Хомутова поднималась в IV.

Тройка двигалась по маршруту в хорошем темпе, без сбоев, несмотря на большую загрузку — кислорода в верхних лагерях не оставалось, и они выносили туда все необходимые им баллоны. По плану хомутовцы должны были достичь вершины 10 мая, но, выходя из базового лагеря, поделились мечтой — победить Эверест в День Победы. Зная это, во время утренней связи я попросил их не форсировать событий и работать спокойно. Я не мог себе представить, что к вечеру эта просьба будет мной же перечеркнута.

Днем, как обычно, мы разговаривали по радио с Министерством туризма Непала. Присутствовавший там И. А. Калимулин сообщил, что Спорткомитет СССР присвоил звания заслуженных мастеров спорта всем, кто участвовал в обработке маршрута на Эверест и в самом восхождении. Это было так неожиданно и приятно, что, прервав передачу, я позвал всех к рации и попросил Ильдара Азисовича повторить сообщение. Обитатели лагеря толпились около радиопалатки и шумно обсуждали эту новость, когда Калимулин передал телеграмму персонально для меня.

Калимулин: Телеграмма руководства. От руководства телеграмма. «В связи с ухудшением погоды в районе Эвереста и полным выполнением задания экспедицией считаем необходимым исключить всякий риск, исключить всякий риск и прекратить штурм вершины остальными спортсменами…»

Попытка обсуждать целесообразность такого шага решительно пресекалась Калимулиным ссылками на то, что решение принято руководством и его надо исполнять. На прямой вопрос, что же все-таки это за инстанция, он не ответил.

Дальше спорить не имело смысла, тем более что кругом собрался весь лагерь.

Я был в полном недоумении: приятно, что так высоко оценили усилия ребят, но страшно обидно обрывать, не доведя дело до конца. Почему? В Москве, еще задолго до нашего отъезда, знали, что штурм будет осуществляться последовательно четырьмя группами. Так в чем же дело? Хотелось спокойно разобраться в ситуации, обдумать свои действия. Как обычно в таких случаях, пошел побродить по леднику.

Пытаюсь разобраться, чем может быть вызвано такое решение. Пожалуй, только излишними опасениями, связанными с плохим прогнозом погоды, боязнью потерять достигнутое. Но как можно из Москвы оценить складывающуюся у нас обстановку? За эти месяцы мы уже привыкли к здешним условиям, и ничего, работаем. Погода все время преподносит сюрпризы, и если ее бояться, то не надо было и начинать штурм.

Так надо ли возвращать тройку Хомутова? Несколько часов назад, когда я считал, что Эрику и Сереже необходимо сопровождать двойку вниз, не нужны были ничьи указания. Сейчас же я не вижу никаких оснований для крайних мер. Тройка работает спокойно, уверенно и надежно.

Еще раз восстанавливаю в памяти график движения группы. Никаких опасений за них не возникает. Пожалуй, все ясно.

На обратном пути испытываю даже удовлетворение: в этой ситуации победил спортсмен, а не администратор.

Подходя к палаткам, встретил Ю. А. Сенкевича. Несколько дней назад он добрался наконец до базового лагеря и догнал съемочную группу телевидения. Послезавтра собирается возвращаться вниз. Что же, здесь, конечно, тяжело — такие условия только для альпинистов. На его вопрос ответил, что группу возвращать с маршрута не буду.

В лагере зашел к А. Г. Овчинникову и Б. Т. Романову — они живут вместе. Анатолий Георгиевич согласился с моим решением и сказал, что тройке имеет смысл сегодня подняться в лагерь V. Как обычно, наши точки зрения совпали. Борис Тимофеевич был против. Он твердо считал, что надо выполнять указания, даже если с ними не согласен.

С самого начала работы экспедиции мы понимали, что окончательные решения здесь может принимать только один из нас. И никаких сложностей не возникало. Лишь однажды, когда я не отстранил Мысловского от работы на высоте, Борис Тимофеевич был не согласен и высказал особое мнение. Ему свойственна исключительная предусмотрительность. И вот теперь вторично принято такое решение.

Приближалось время вечерней связи, и я пошел в радиопалатку. Как всегда, Валера Хомутов был точен. Слышимость — отличная. Вся тройка уже собралась в лагере IV.

Свою информацию я невольно построил так же, как Ильдар Азисович: сначала поздравил ребят с присвоением званий заслуженных мастеров спорта. Они не поверили — мы же еще не были на вершине. Когда передал вторую, негативную, часть сообщения, они не сразу поняли, о чем идет речь, и поэтому не уловили смысла моей заключительной фразы:

— Но я не возражаю против того, чтобы ваша группа продолжала восхождение.

Наконец происходящее дошло до их сознания. Хомутов передал, что ему все ясно-они сегодня же могут попытаться выйти в лагерь V. Договорились, что группа спокойно все обсудит, взвесит и мы вторично свяжемся через полтора часа, в 20:00.

Закончив переговоры, увидел, что А. Г. Овчинников и В. Т. Романов тоже здесь. Борис в связи с моим решением не возвращать тройку Хомутова попросил обсудить это более широким составом. Чтобы закончить обсуждение до 20.00, начали немедля сходиться в палатку к Эдику Мысловскому.

Смеркалось, в палатке было мрачновато. Во внутренней ее части (спальне) нас было не много, в центре Ю В. Кононов, за ним поверх спального мешка лежал Эдик. Он большую часть времени проводил теперь в палатке-руки не давали покоя. По другую сторону устро-тея полулежа Володя Шопин, а рядом сгорбившись сидел А Г. Овчинников. Я и Слава Онищенко забились в передние углы по обе стороны от входа в спальное помещение. Чтобы поместиться, мы сложились как перочинные ножи — подбородки вплотную к коленям. Я все время пытался подсунуть пухашку между холодной стеной палатки и спиной. Она подмерзала и создавала дополнительное неудобство. В передней части палатки — предбаннике — на бочонке сидел Б. Т. Романов, остальные стояли. Здесь были' М. Туркевич, В. Воскобойников и наши гости- Ю Родионов, Ю. Сенкевич, В. Венделовский, кто-то еще. По крайней мере, половина из присутствующих не была альпинистами, представляли здесь печать, кино и телевидение. Мне было неясно, как они могут всерьез обсуждать нашу проблему. Но я не протестовал.

Излишне сухим и напряженным голосом (сразу вспомнилось заседание президиума Федерации альпинизма в период подготовки экспедиции) я сказал: