Ричард Длинные Руки — эрбпринц - Гай Орловский

Альбрехт залег рядом, настороженный и с цепким взглядом, просматривая внизу с такой интенсивностью, будто видит все насквозь.

— Ваше высочество, — проговорил он сдержанно, — вы становитесь все осторожнее…

— Это к чему? — спросил я.

— Мидль верно сказал, — заметил он, — у него втрое больше рыцарской конницы. Плюс она… лучше вооружена. И доспехи лучше.

— Вас интересует, граф, — буркнул я, — почему не «ура» и не в лоб?

— Ну, примерно так. Хотя понимаю, вы хотите побеждать без потерь.

Я сказал нехотя:

— Граф, это тоже… Конечно же, без потерь. Но сейчас не это главное.

— А что?

Я спросил мягко:

— На кого работаете, граф? На Мунтвига, Вильгельма или Германа?

Он сердито сплюнул, перекрестился.

— Ну и шуточки у вас, сэр!

— Идут, — сказал я.

В облаке пыли начал поблескивать металл, затем оно медленно рассеялось, стали видны идущие рысью крупные кони с закованными в железо всадниками.

Мне почудилось, что под этой рыцарской конницей дрожит и недовольно гудит земля. Продвигается войско подобно текущей по ущелью лаве, грозно и беспощадно, все живое стремится поскорее убраться с ее пути.

Альбрехт некоторое время сердито молчал, затем начал отпускать ехидные замечания в адрес военачальников этого войска. Хоть они и в своем королевстве, и столица рядом, но все-таки двигаться вот так, беспечно, даже конные разъезды не выслать вперед — это полнейшее пренебрежение воинским мастерством!

— Храбрецы, — ответил я с одобрением. — Настоящие рыцари!.. Беспокоиться о безопасности — это так низко, неблагородно, некрасиво… Еще кто-то заподозрит в трусости…

— Конечно, молодцы, — согласился он в тон. — Особенно вот те, что сняли доспехи, хотя я не сказал бы, что жарко. Мне, вообще-то, холодно.

— И все без шлемов, — заметил я, — что обрадует Макса.

— Не обрадует, — возразил Альбрехт. — Макс тоже предпочитает честный бой. Молодой еще…

Он быстро зыркнул в мою сторону. Дескать, сюзерен у нас тоже молодой, но уже неблагородный с головы до ног, думает о победах, а не о красоте сражений, нет в нем уже азарта дикой атаки и безумной отваги с выпученными глазами…

Я еще с минуту наблюдал за колонной рыцарей: едут пышные и спесивые, уверенные в себе и своих силах, проговорил тихонько:

— Все, возвращаемся.

Во главе их конницы двигаются наиболее знатные, что и понятно, чтобы не глотать пыль, полотнища знамен шелестят над их головами, впереди всадник на крупном черном коне под багровой попоной с крупными львами, вышитыми золотом, шлем он снял, оставшись в толстой вязаной шапочке, закрывающей также уши и шею, в такой тепло даже зимой…

Он торопливо натянул повод, за поворотом открылось то, чего никак не ожидал: не меньше тысячи чужих стрелков разом натянули луки, донеслась команда.

Туча стрел взвилась в небо. Предводитель конницы торопливо протянул руку в сторону оруженосца. Тот замешкался, подавая шлем господину, и две стрелы ударили его в плечо и спину.

Лорд попытался дотянуться до своего шлема, однако одна из стрел угодила ему в голову.

Я услышал крик:

— Лорд Сильверберг ранен!..

— Граф ранен!..

— Спасайте графа!

Вторая туча стрел накрыла рыцарей в тот момент, когда они сняли с коня безжизненное тело графа и попытались унести. Я видел, как упали вместе с ним, а в это время кто-то из военачальников, перехватывая руководство, закричал взбешенно:

— Засада?.. Смять ее! Все в атаку!

Лучники выпустили третий раз стрелы, а затем поспешно, но без паники отступили, а им на замену выскочили копейщики и заученно присели, прижав ногой тупые концы копий.

Рыцарская конница двигалась на рысях, но теперь перешла на галоп, земля задрожала и застонала под ударами тяжелых копыт со стальными подковами, солнце грозно блестит на шлемах, наплечных пластинах, панцирях, на остриях рыцарских копий, а вся эта масса явно сметет все перед собой…

Однако рыцарские копья оказались много короче, кони напарывались на стальные острия, дико ржали, вставали на дыбы и сбрасывали всадников. Упавшие рыцари вскакивали на ноги и с мечами в руках бросались на копейщиков, но сквозь густую щетину не протиснуться, перерубить древко не просто, а удар копьем из глубины построения пробивает даже панцирь…

Они бросались в атаку раз за разом, все время оставляя горы трупов; Макс покрикивал, заставляя копейщиков отступать на два-три шага, и снова атака, когда ее останавливают копья, а сверху накрывает туча непривычно тяжелых стрел.

К счастью, рыцари слишком презирали нас, чтобы вот так взять и сдаться, к тому же видели перед собой только простолюдинов с длинными копьями, не сдаваться же им, урон рыцарской чести, потому продолжали стойко падать под градом стрел, где-то на десятой атаке уже не успевая доскакать до копейщиков, чтобы красиво погибнуть, пытаясь прорвать цепь, что вообще-то совсем не цепь, а глубоко эшелонированная оборона.

Когда их осталось меньше двухсот, атаки прекратились, а рыцари собрались в круг и приготовились уже защищаться. Лучники, сближаясь, окружили их со всех сторон.

Макс прокричал протяжно:

— Лучники-и-и-и… Целься-я-я… Огонь!

Лавина стрел буквально скрыла рыцарский отряд, словно густая туча пчел, звонко простучали железные клювы по деревянным щитам с широкими металлическими полосами, а когда все стихло, и рыцари снова распрямились, треть их воинов осталась на земле.

Макс снова закричал:

— Лучники-и-и… целься-я-я-я…

Один из рыцарей швырнул в отчаянии меч в землю и крикнул в ярости:

— Мы сдаемся!.. Это неблагородно, но мы сдаемся!

Я кивнул Максу, тот удивился, но послушно махнул рукой, и новая лавина тяжелых стрел обрушилась на рыцарей. Клювы из металла стучат звонко и страшно о доспехи, но еще страшнее, когда втыкаются почти бесшумно в незащищенную плоть.

По моему сигналу герцог Мидль вышел вперед и сказал громко:

— Мы принимаем сдачу. Всем сложить оружие и отступить на пять шагов.

Рыцари не поняли, зачем такие маневры, это я недавно установил, чтобы ратники могли собрать оружие беспрепятственно, но хмуро повиновались, оставив на месте убитых и раненых.

Мидль сообщил вежливо, что их будут держать под стражей, покуда не договорятся о выкупе, а пока не соблаговолят ли все назвать имена, титулы и к кому направить сообщение о пленении, чтобы договориться о необходимой сумме.

Ему взялись помогать еще несколько рыцарей из его же отряда, а я поспешил к Сулливану, что пыхтит в ярости, что его так и не пустили в красивый и яростный бой, где он мог бы показать себя во всей красе.