Обречённые. Том 1 - Павел Буркин

— А дело Борзя говорит, дело! — пряча во тьме самодовольную улыбку, услышал шёпот заговорщик. — С ним дело сделается!

— Тихо! — закрепляя успех, скомандовал Борзя. — Не болтать! Теперь поодиночке, и будто ни о чём не говорили и вообще друг друга не знаем, возвращаемся назад. И помните: попусту — не болтать!

Глава 11. Ночь огня

Танк рычал, покачиваясь на ухабах, рёв турбины «девяностого» наглухо забивал остальные звуки: дальний лязг гусениц, редкие выстрелы. Прогрохотала пулемётная очередь — и оборвалась в грохоте разрыва, вспышки напрочь скрывал смог. Его восточный ветер нагнал изрядно, да ещё добавили коптящие развалины завода и взметённая взрывами пыль. С ночной мглой коктейль получился что надо: даже вспышки разрывов хоть как-то просматривались не дальше чем со ста метров. Всё, что дальше, оставалось угадывать по звукам — если, конечно, нет приборов ночного видения, пеленгаторов, или хотя бы мощных прожекторов. У тех, кто трясся на броне, изо всех сил цепляясь за выступы и скобы, такие штуки были: с расстрелянных в упор пехотинцев охранения сняли много полезного. Вот и глазели по сторонам Ярцефф и Мэтхен, нацепив новенькие, ультразвуковые приборы ночного видения. Один был заляпан кровью и мозгами, когда крупнокалиберная пуля прошила шлем. Но после дневной мясорубки с сотнями погибших… Ещё четверо мутантов тряслись в железном чреве старинного танка.

Мутанты-танкисты… Скажи такое кто-то полгода назад, Мэтхен хохотал бы до упаду.

Мэтхен помнил, каких усилий стоило капитану отобрать толковых парней, а потом научить их хотя бы элементарному. Двигаться на машине, поворачивать, стрелять из пушки и пулемётов. За полгода они отточили навыки (спалив уйму горючего из запасников Петровича), да и расстрелять пришлось немало патронов и снарядов. Любопытно, как этого не заметили ни спутники слежения, ни разведывательные беспилотники? Наверное, знакомый с высокими технологиями Ярцефф всё же что-то придумал. К началу вторжения у посельчан имелся неплохой танковый экипаж. Не имелось только замены, да и какой смысл, если сам танк — один?

Единственная проблема — кресла внутри машины делались под людей, а не под мутантов. Пришлось наложить на сидения всякой ветоши да прикрепить её найденной в развалинах проволокой: получилось более-менее пристойно. По крайней мере, не приходилось сидеть в креслах на корточках и на первой же кочке валиться окарачь. Увы, требовалось и многое другое: одни мутантские конечности, больше напоминающие звериные когти, чем нормальные пальцы, сколько проблем доставили! Да и «скафандры» трофейные… На мутантов такие не наденешь: вот куда, скажите на милость, девать третью руку, две непонятные культяпки и непропорционально огромные, с ластами вместо пальцев, ступни механика-водителя, с коротенькими, зато трёхсуставчатыми лапами? Ничего, зато они в танке.

Хорошо хоть, в головах у пареньков были нормальные мозги, могло бы и их не оказаться. Когда завод остался позади, Ярцефф скомандовал остановку. Мотор заглушили, в наступившей тишине отчётливо прозвучал голос командира.

Ярцефф не блистал ораторским искусством. Он обрисовал задачу скупо, но точно. Отвлечь на себя врага, заставить поверить, что прорыв — именно здесь, и стянуть к месту «прорыва» силы из города и от завода. По возможности нанести противнику большие потери. И пока все беспилотники и вертолёты будут стянуты против группы Ярцеффа, остальные под командой Петровича пойдут на прорыв в противоположном направлении. А потом… Потом предстояло самое сложное: вернуться живыми, потому что танк и экипаж заменить нечем.

— И всё время помните, — напоследок произнёс он. — Мы — лучшие. Мы можем сделать то, что никому больше — не под силу. Именно поэтому мы — здесь, и я — с вами. А теперь — вперёд!

Скользят по голой, как лысина, равнине лучи прожекторов, и их свет, отражаясь от слизи, искрится и сверкает, будто рассыпается серебряная пудра. Ещё посвистывает ветер в проводах, проходящих по территории собранного из готовых модулей военного городка. И порой, так же лениво и сонно, раздаётся перекличка часовых. Сами часовые считают это излишним: мутанты надёжно заперты в руинах завода, наверняка понесли потери, потратили боеприпасы. Им не до прорыва. Да и куда прорываться-то? В поле, под разящие удары с воздуха? В болота, где ни еды, ни нормальной земли, а пить воду смертельно опасно? Значит, нет у них выхода, кроме как держаться на заводе до последнего. Ничего, завтра новую установку пси-генератора привезут, и не одну. Вот тогда и полезут изо всех щелей. Тогда и накроем их с вертолётов и гравилётов — без забот и хлопот. Хорошо бы каким-нибудь веселящим газом угостить, то-то бы они оскалились в последний раз! Но увы — химическое оружие использовать правительство запретило. Гуманисты хреновы!

Соответственно, и часовые на наблюдательных пунктах не оглядывают округу в прицелы пулемётов, а лениво покуривают на постах. Один вообще подпирает стену, небось дрыхнет.

Выключив прибор ночного видения, Ярцефф не выдержал, хихикнул: интересно, на весь этот балаган отделения «хунвейбинов» бы хватило? Или потребовался бы взвод? А это что за вооружённая компания, нарочито громко переговаривающаяся, то и дела ржущая и меняющаяся фляжками? Да это же разводящие. Сейчас караулы менять будут! Значит, надо подождать ещё полчасика, пока новые часовые попривыкнут к «свежему» воздуху, начнут клевать носом и утратят бдительность. И вот тогда…

План Ярцеффа был прост, как мычание: о строительстве военного городка в развалинах Гедеоновки рассказал ещё Петрович, утром слетавший на разведку. Тогда строительство опорной базы только начиналось, а теперь военный городок готов. Нехитрое дело: грузовым гравипланом (хватит одного, хоть и класса «А») доставляются модули из лёгкого и прочного металлопластика, на месте из них монтируются здания и сооружения. Для этого есть специальный малотоннажный кран, но можно и вручную: самые тяжёлые модули весят семьдесят-восемьдесят килограмм. Следом ставятся полевые биотуалеты, собираются из готовых частей проводка и освещение, ещё несколько модулей — кухня, душ, электрогенератор, устанавливается ограда из колючей проволоки. Завозятся вода, пищевые концентраты, оборудование для полевого госпиталя…

Всё. Полковой военный городок — готов. День работы для полутысячи умственно отсталых дистрофиков с гаечными ключами. Или для полусотни строительных роботов, доставляемых тем же гравипланом. Демонтаж и перевозка осуществляются так же быстро и просто. А по комфорту казармы почти не уступают городским квартирам. И правильно, тут вам не срочники далёкого прошлого, а добровольцы из лучших семейств Свободного Мира, очищающие мир от мутантской заразы. Заодно добывающие себе чучела, шубы и коврики в туалет.

Военный городок — в «лунном» исполнении, то есть рассчитан на температуры от минус ста пятидесяти до плюс ста пятидесяти, двери и окна закрываются герметично. Ни химия, ни альфа-, бета- и гамма-излучение, ни вредные микроорганизмы не проникают дальше шлюзов для дегазации. Очень удобно, когда вокруг — Подкуполье. Собирался он всегда по одному и тому же плану, хоть на Земле, хоть на Луне, Ярцефф мог бы пройти по такому с закрытыми глазами. Соответственно, и часовые могли располагаться только в определённых местах. Разумеется, это здорово облегчало жизнь «хунвейбинам». Вернее, облегчало бы, если б командиры не собирали городок, в нарушение инструкций, в произвольном порядке. Но здесь всё было по-другому: не видевшие, что может натворить диверсионно-разведывательная группа, они не утруждались, и всё ставили по инструкции. Быстро, компактно, аккуратно… И предсказуемо.

На этом план и строился. На полном ходу снести будку КПП, ворваться в военный городок. И, безжалостно тараня корпуса со спящими солдатами, благо, металлопластик всё-таки не кирпич, прорваться на командный пункт. Наверняка резервные пси-генераторы именно там. А гусеницам старика «девяностого» всё равно, что давить. Штаб с инфоцентром, в памяти которого оперативные данные, аппарат закрытой связи с командованием. Если повезёт, можно сжечь несколько казарм, 125-миллиметровые снаряды вскроют их с лёгкостью. Жаль, конечно, что тут не Луна, там бы каждая разгерметизация означала пару десятков смертей. Ничего, огонь ничуть не хуже вакуума.

Но теперь, посмотрев на царящий бардак, Ярцефф понял: можно въехать внутрь вообще без стрельбы. И уж потом, оказавшись там…

— План меняется, — вернувшись, произнёс Ярцефф, когда над головой снова захлопнулся люк. — Мы не будем палить вначале.

— А потом? — удивлённо спросил Мэтхен. Чего угодно он ожидал от капитана — но не миролюбия. Да всё ли с ним в порядке?

— Потом суп с котом, — буркнул капитан. — Подъедем к командному пункту, как бы с донесением — и только там откроем стрельбу! Потом накрываем склад горючего, гараж, склад боеприпасов, если получится — пожжём, сколько сможем, казарм. Командный пункт, как договорились — тоже. А когда очухаются, отстреливаться начнут, вертолёты появятся — отходим. Понял теперь? Боекомплект-то не бездонный, — внезапно пояснил капитан.