Годы испытаний. Книга 1 - Геннадий Гончаренко

- Немцы опять начали атаки, без артиллерии, внезапно.

Командир полка искоса взглянул на Чепрака, удивленный его взволнованным видом.

- Докладывайте!

- В результате внезапной атаки противнику удалось потеснить наш полк.

Чепрак опять склонился над картой,

- Третий батальон обороняется на прежних позициях. Противник вклинился на участке роты Миронова. Атака отбита. Положение восстановлено…

Чепрак замялся, точно не решаясь продолжать. Канашов поднял на него недовольный взор.

- Давай, давай дальше, Гаврила Андреевич, тороплюсь на наблюдательный пункт.

Поправив съехавшую набок пилотку, Чепрак проговорил неохотно:

- Аржанцев тяжело ранен, а его комиссар Горяев погиб. Смелый человек! Поднял батальон в контратаку и немецкую пушку захватил. Стал сам у орудия и танк фашистский поджег. А второй его вместе с орудием смял.

- А где Аржанцев? - Канашов схватил Чепрака за руку.- Ну, чего замолчал? - вдруг прикрикнул он на начальника штаба. - Кто командует батальоном?

- Военврач Заморенков. Два раза батальон в контратаку водил. И, представьте, отбросил немцев.

На лице Канашова появилось одобрение.

- Лихой доктор! Как он попал в батальон?

- Аржанцев больно плох был, терял сознание. Заморенков поспешил туда помочь ему. А немцы уже прорвались к наблюдательному пункту батальона. Ну, Заморенков и кинулся с батальоном в контратаку.

- Комдив обещает нам помощь?

- Нет. Харин сообщил, что, по данным разведки, противник приостановил наступление и накапливает силы. В ближайшие два-три дня немцы не смогут наступать. По его мнению, они выдохлись.

Канашов резко махнул рукой.

- Ни черта они там не знают о противнике! Почему Андреев не представил мне данных о разведке? Немедленно Андреева ко мне!

- Есть! - ответил Чепрак и быстро вышел.

Ни к кому Канашов не был так беспощадно требователен, как к разведчикам. У всех воюющих бойцов и командиров враг был безликим и именовался «противник», «гитлеровцы», «фашисты». Канашов же всегда добивался, чтобы видеть «лицо» этого врага. От того, насколько разведчики умело добывали сведения о противнике, яснее и конкретнее был для него враг. В боях на старой границе это был командир пехотной дивизии - генерал Хютнер, а начиная от Минска - командир танкового полка подполковник Нельте, и в последнее время - командир танковой дивизии генерал Мильдер. Каждого из них он старался изучить, понять и представить себе не только как врага, военачальника, но и по возможности как человека со всеми его привычками и слабостями.

Вскоре на наблюдательный пункт командира полка прибыл начальник разведки Андреев. Канашов просмотрел данные разведки, спросил:

- Вот вы уверяли, что Мильдер будет наступать в центре. Но у него здесь, видимо, остался один полк. Куда же он дел еще два полка?

Андреев пожал плечами.

Канашов знал генерала Мильдера как умного и опытного военачальника, с которым мериться силами не так-то легко.

- Немедленно высылай разведчиков. И пока не найдешь - не приходи.

В полночь явился Андреев.

- Товарищ подполковник, мы «языка» привели. Офицер…

- Где он?

- В штабе.

Через час Канашов прибыл в штаб дивизии и, подняв заспанного и недовольного Русачева, рассказал, что танковая дивизия немцев намеревается нанести удар во фланг и тыл.

Комдив отнесся к этому сообщению недоверчиво, но когда был доставлен в штаб и допрошен немецкий офицер-разведчик, согласился, что надо как можно быстрее отходить. И тут же срочно выехал к командующему армией доложить свое решение об отходе.

Но больше всех в дивизии был удивлен Нежинцев. В немецком разведчике он без труда узнал «полковника», который посылал его с картой к Русачеву. «Так вот почему у него странный акцент! Теперь все понятно. Ловко он тогда одурачил меня…»

2

Когда Аржанцев увидел, что роте Миронова угрожает противник, он послал связного предупредить. Но связной был убит. Он послал второго, третьего, но их постигала та же участь. Тогда Аржанцев решил идти сам. Он уже почти добежал до левого фланга роты Миронова, когда по нему открыли огонь несколько вражеских минометов. Миронов видел, как комбат упал, и приказал Талановой, прибывшей из санроты, вынести его с поля боя.

Ляна вышла «на опушку леса, всматриваясь в ту сторону, где земля дымилась и корежилась от огня и разрывов. Среди клочковатых куделей дыма, сползающего с высоты, она с трудом разглядела бугорки окопов, где упал Аржанцев. Он был ранен почти на переднем крае. Местность здесь была совсем открытая. Но Ляне не впервые вытаскивать раненых. И все же каждый раз, когда она отправлялась выполнять боевую задачу, ей было страшно. Она вдруг подумала; «Почему стрелки не прикрывают огнем вынос раненых с поля боя? Любой вражеский солдат может убить меня даже ради забавы».

Она легла, собираясь ползти, как вдруг пуля, свистнув, точно синица, срезала одуванчик, и он упал на ее санитарную сумку. «Вот так же и меня: «жик-жик» - и нет!»

Ляна откинула сумку на спину и поползла по-пластунски, размашисто разбрасывая руки и ноги, будто плыла. Временами она останавливалась для короткой передышки, потом ползла опять. Три сотни метров показались ей километрами. Вот, наконец, последний рывок - и она перекатилась через бруствер окопа. Вытирая едкий соленый пот, режущий глаза, она осмотрелась, намечая дальнейший маршрут. Теперь на пути все чаще попадались убитые.

По ходам сообщения она быстро добралась до наблюдательного пункта батальона, куда был принесен тяжело раненный Аржанцев. Возле него сидел его ординарец - боец-бурят с узкими щелками опечаленных глаз. Аржанцев, бледный, с посиневшими, потрескавшимися губами, лежал на левом боку. Он пытался повернуться лицом к земле, будто стеснялся своего искаженного, болью лица. Он был ранен в правый бок осколком снаряда.

Ляна сняла кем-то наскоро сделанную перевязку и положила новую. По-разному переносили раненые перевязку. Одни плакали, словно малые дети, и это облегчало их страдания; другие стонали, корчась в муках; третьи, закусив губы, терпеливо переносили все без единого звука. Аржанцев закусил губы, и, когда Ляна кончила перевязку, она увидела выступившие на его губах капельки крови. Но стон не вырвался из его уст. Ляна напоила его из своей фляжки, бережно положила на плащ-палатку.

Аржанцев, несмотря на свой небольшой рост, был тяжелым, словно каменная глыба. Ляна попросила ординарца помочь ей. Первые сто метров они проползли сравнительно удачно, хотя пальцы болели от напряжения, будто кто-то их выламывал из суставов. Хорошо, что у Ляны есть помощник. Следующая сотня метров показалась ей еще тяжелей. Все чаще и чаще делали они передышки. Их опять чуть было не накрыл минометный обстрел. Может быть, стреляли и не по ним, трудно понять. Но вот они достигли рубежа, дальше шла открытая местность. «Если нас заметят, - подумала Ляна,- не отстанут». Она хорошо знала повадки немецких минометчиков - их страсть охотиться за санитарами и ранеными. У Аржанцева начался нервный шок. Это грозило неминуемой смертью. Ляна вспомнила: в дни учебы профессор рассказывал о сильном средстве против шока - новокаиновой блокаде. И она в очень трудных условиях сделала несколько уколов Аржанцеву. Страдания его уменьшились, и жизнь снова затеплилась в его обессиленном теле.

Ляна решила спрятать Аржанцева в ближайшем укрытии и переждать там до сумерек. Но как только они тронулись в путь - убили ординарца. Ляна догадалась: за ними охотится вражеский снайпер. Оставался один выход: притвориться мертвой.

Положив Аржанцева за трупом ординарца, она терпеливо дожидалась сумерек, а вечером, задыхаясь, приволокла комбата на батальонный медицинский пункт,

3

Лейтенанта Миронова срочно вызвали в штаб полка.

Он редко бывал в штабе и каждый раз, когда его вызывали, волновался. Штаб для него был таинственным и строгим учреждением.

По пути в штаб Миронов увидел во втором эшелоне, полка много макетов полевой артиллерии; они искусно были расставлены повсюду. Изредка попадались макеты зениток. «Зачем здесь столько макетов? А ведь говорили, что в дивизию прибыло много артиллерии», - подумал Миронов.

В штабной землянке Миронову сказали, что блиндаж начальника штаба разрушен прямым попаданием снаряда и что теперь он работает в землянке командира полка. Миронов разыскал Чепрака, который сообщил ему, что политрук Куранда назначен редактором дивизионной газеты вместо погибшего при бомбежке Защепы. Затем майор пригласил лейтенанта поближе к столу.

- По данным нашей разведки, противник собирается завтра с утра перейти в наступление, - Чепрак поднял глаза от карты, глянул на Миронова. Он не упомянул о предполагаемых силах противника, чтобы лейтенант был уверен в возможности выполнения задачи. - Наступление противника можно ожидать у переправы в село Забродье. Вашей роте придается два взвода станковых пулеметов. Вы сами, кажется, пулеметчик?