Медовый капкан для «Джоконды» - Игорь Григорьевич Атаманенко
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Верный Вам Константинов»
– Теперь о том, Ганнибал, что тебе придется сделать. При прохождении таможенного и пограничного контроля ты должен держать эту записку во рту, как если бы это была жевательная резинка. Понял? При необходимости сам знаешь, что с ней сделать. На тот случай, если тебе придется ее проглотить, заучи текст наизусть, затем исполнишь его своей рукой. Маме отдашь эту записку в почтовом конверте, на котором обязательно должны остаться твои отпечатки пальцев – это очень важно! Запомнил? А твоя мама после того, как ты улетишь из Москвы, на следующий день передаст этот конверт твоему соседу Казаченко лично в руки, усвоил?
– Так точно, шеф!
– Не забудь предупредить маму о том, что ты в Москве находился только сутки, ибо при опросе, который ей устроят Козлов и Казаченко, ее глаза все равно в течение какого-то времени будут светиться радостью от общения с тобой. Почему ты пробыл всего лишь один день – пусть она сама найдет объяснение или придумайте вместе. Самое главное, чтобы оно звучало правдоподобно!
Да, вот еще что! Ни в коем случае не раскрывай маме имя, под которым ты проник в Россию. Ну, ты понимаешь почему. Возможно, под этим именем тебе придется летать туда не раз…
Глава пятая. Козлов и Казаченко: «Что делать?»
Получив конверт из рук матери Аношина, Казаченко бегло ознакомился с содержанием записки и набрал номер домашнего телефона Козлова.
– Леонид Иосифович, у меня есть неожиданная новость от наших… – Казаченко сделал паузу, подбирая слово, наконец, раздельно произнес: друзей из-за границы. Да-да, от «Константинова» и, как вы думаете, от кого еще? Никогда не догадаетесь!
– Ладно уж, Олег Юрьевич, не томи, выкладывай!
– От капитана Аношина!
Вслед за этим наступила долгая пауза, несвойственная козловской манере вести беседу. Наконец экс-генерал пришел в себя.
– А этот пострел, как там оказался? Нет-нет, я не так выразился… Как они нашли друг друга?!
– В письме об этом, Леонид Иосифович, ни слова… Впрочем, и не письмо это – записка. Ее и конверт я отдаю на графологическую и дактилоскопическую экспертизу. Вы можете не спешить, время еще есть. Думаю, пока будут проведены необходимые исследования, пройдет не менее часа. Да-да, до встречи, пропуск я вам заказал…
* * *
– Ну что я могу тебе сказать, Олег Юрьевич… Да, действительно, записка исполнена моим, то есть уже твоим, агентом «Константиновым», – задумчиво произнес Козлов. – Вопрос в том, писал ли он ее по собственной инициативе или под диктовку наших западных коллег, которые с его помощью решили затеять с нами оперативную игру?
Кроме того, на конверте обнаружены еще и отпечатки пальцев Аношина… Невероятный коктейль, который либо наводит на мысль, что они оба «под колпаком», либо, наоборот, на свой страх и риск продолжают вдвоем делать наше общее дело! А как, кстати, Аношин проник в Россию, если установки на его обнаружение разосланы во все пограничные пункты?
– Это для меня тоже полная неожиданность, Леонид Иосифович… Думаю, в Россию он проник с чужими документами.
Козлов громко выдохнул, затем размеренно, будто диктуя телеграмму, произнес:
– Будем исходить из худшего – «Константинов» и Аношин помимо своей воли задействованы в оперативной игре против нас. Поэтому «Константинов» предлагает нам какую-то наживку. Мое мнение – сделать вид, что мы готовы ее заглотить! Но только так, чтобы не пострадали оперативные сотрудники парижской резидентуры. Как это сделать – твоя забота, Олег Юрьевич!
Вариант второй.
«Константинов» и Аношин хотят реабилитировать себя, добыв какую-то оперативно значимую информацию. Как знать, не является ли кто-нибудь из них той самой мышкой, которой удалось своротить репку. Если это так, тем более необходимо выходить на контакт с ними…
– Ну а как?! – Казаченко вопросительно смотрел на экс-шефа. Однако Козлов, по своему обыкновению, не спешил разворачивать декорации. Он медленно прошелся по кабинету, пробарабанил пальцами по крышке стола, остановился у гордости всей службы – напольных часов с боем. Наконец уселся в кресло и, поймав на себе взгляд Казаченко, изрек:
– Это уже зависит от твоей изобретательности. Кстати, исходные данные, как на них выйти, у тебя есть… Прочитай еще раз послание «Константинова». В любом случае, Олег Юрьевич, ты не должен игнорировать предоставленный агентом шанс. За двадцать пять лет работы с ним я его достаточно хорошо изучил и уверен, что по мелочам он не стал бы обращаться к нам. Он относится к разряду людей, которые умеют сами себя за волосы вытащить из возникших проблем. А раз так, то не ему понадобилась наша помощь. Наоборот, он хочет оказать содействие нам!
– Согласен с вашими доводами, товарищ генерал. С одним условием: «Константинов» – невозвращенец, а к ним, как известно, применяется суровая кара…
– Ты эту патетику прибереги для дедов-пердунов из коллегии ФСБ. Не ты ли мне внушал, что, сотрудничая с нами, «Константинов» ничего не имел, ни жены, ни детей, ни накоплений? А сейчас? Сейчас у него есть все: горячо любимая и любящая жена, материальный достаток, а он тем не менее выходит на нас с предложением о возобновлении сотрудничества. В общем, так: либо ты немедленно, – Козлов взглянул на календарь, – сегодня уже 27-е – выезжаешь на встречу с агентом, либо, руководствуясь отжившими свой век инструкциями НКВД-КГБ, объявляешь агента в розыск с использованием возможностей Интерпола!
Наступила долгая пауза. Козлов неотрывно смотрел на Казаченко, во взгляде которого читалось сомнение. Генерал понял, что смущает его бывшего подчиненного. Будто бы между прочим, сказал:
– А почему бы за государственный счет тебе не погулять на Елисейских Полях? Ты, не в пример резиденту Куприянову, хорошо знаешь и «Константинова», и Аношина. В общении с ними быстро сориентируешься, блефуют ли они, то есть работают ли они под контролем или же, наоборот, проявили творческую инициативу и добыли нечто важное… Ну, как тебе перспектива нанести рабочий визит в Париж? Заодно поздравишь с шестидесятилетием нашего особо ценного источника – G-1… Да-да, того самого, Гийома Борхвениуса, генетика. Что-то давно от него не было никаких известий, хотя деньги мы
