Дао Блаженств - Александр Матяш

Далее обратим внимание на зеркальную структуру текста по отношению к молитве. В 5-ом стихе перед текстом «Отче наш» Иисус говорит: «И, когда молишься, не будь, как лицемеры, которые любят в синагогах и на углах улиц, останавливаясь, молиться, чтобы показаться перед людьми. Истинно говорю вам, что они уже получают награду свою».

А теперь 16-ый стих:

16 Также, когда поститесь, не будьте унылы, как лицемеры, ибо они принимают на себя мрачные лица, чтобы показаться людям постящимися. Истинно говорю вам, что они уже получают награду свою.

А: С 6-го по 15-ый стихи текст настолько цельный, что если его вырезать, никто не заметит: это важнейший текст, квинтэссенция всего Евангелия.

Д: Такая структура текста.

А: Очень не случайная. Продолжим.

17 А ты, когда постишься, помажь голову твою и умой лице твое,

18 чтобы явиться постящимся не пред людьми, но пред Отцом твоим, Который втайне; и Отец твой, видящий тайное, воздаст тебе явно.

19 Не собирайте себе сокровищ на земле, где моль и ржа истребляют и где воры подкапывают и крадут,

20 но собирайте себе сокровища на небе, где ни моль, ни ржа не истребляют и где воры не подкапывают и не крадут,

21 ибо где сокровище ваше, там будет и сердце ваше.

22 Светильник для тела есть око. Итак, если око твое будет чисто, то все тело твое будет светло;

23 если же око твое будет худо, то все тело твое будет темно. Итак, если свет, который в тебе, тьма, то какова же тьма?

24 Никто не может служить двум господам: ибо или одного будет ненавидеть, а другого любить; или одному станет усердствовать, а о другом нерадеть. Не можете служить Богу и мамоне.

25 Посему говорю вам: не заботьтесь для души вашей, что вам есть и что пить, ни для тела вашего, во что одеться. Душа не больше ли пищи, и тело одежды?

26 Взгляните на птиц небесных: они ни сеют, ни жнут, ни собирают в житницы; и Отец ваш Небесный питает их. Вы не гораздо ли лучше их?

27 Да и кто из вас, заботясь, может прибавить себе росту хотя на один локоть?

28 И об одежде что заботитесь? Посмотрите на полевые лилии, как они растут: ни трудятся, ни прядут;

29 но говорю вам, что и Соломон во всей славе своей не одевался так, как всякая из них;

30 если же траву полевую, которая сегодня есть, а завтра будет брошена в печь, Бог так одевает, кольми паче вас, маловеры!

31 Итак не заботьтесь и не говорите: что нам есть? или что пить? Или во что одеться?

32 потому что всего этого ищут язычники, и потому что Отец ваш Небесный знает, что вы имеете нужду во всем этом.

33 Ищите же прежде Царства Божия и правды Его, и это все приложится вам.

34 Итак не заботьтесь о завтрашнем дне, ибо завтрашний сам будет заботиться о своем: довольно для каждого дня своей заботы.

Д: Мне кажется, что начиная с 19-го стиха и до конца главы Он все толкует один и тот же 11-ый стих. Как пространно это надо было объяснять…

А: Да, это все о «хлебе насущном». Обратите внимание на то, как Он работает и со страхами («взгляните на птиц небесных»), и с зависимостями – это программа работы с бытовым материализмом, въевшимся в нашу плоть.

Глава XII. «Входите тесными вратами»

1 Не судите, да не судимы будете

2 ибо каким судом судите, таким будете судимы; и какою мерою мерите, такою и вам будут мерить.

3 И что ты смотришь на сучок в глазе брата твоего, а бревна в твоем глазе не чувствуешь?

4 Или как скажешь брату твоему: «дай, я выну сучок из глаза твоего», а вот, в твоем глазе бревно?

5 Лицемер! Вынь прежде бревно из твоего глаза и тогда увидишь, как вынуть сучок из глаза брата твоего.

А: Эти стихи, скорее, можно назвать комментарием к сторке из «Отче наш»: «и прости нам долги наши, как и мы прощаем должникам нашим». Итак, что же это за суд, которым Христос советует нам не судить? Это всегда не что иное, как мера нашего отчуждения от другого человека, потому что любое осуждение имеет своей первоначальной интенцией посыл «я-то не такой, никогда таким не был и никогда не буду». Отчуждение от другого возникает через его осуждение.

У: Мне кажется, что возникает его отсечение от источника в нашем восприятии.

А: Именно так. Мне как-то приснился сон про деревенского котенка, которого я очень не любил. Больше всего мне не нравилось, что он жил у нас. И вот во сне я держу его за задние лапы, а он всячески извивается, стремясь меня укусить. И я подхожу к колодцу, очень темному и глубокому, почти бездонному, и бросаю его туда. Он летит вниз, но звука его падения не слышно, потому что колодец очень глубокий. И в этот миг мир вокруг меня становится темнее – как будто я надел темные очки. И я понимаю, что я отделил от самого себя кусочек души, которая была и в этом живом существе – своей неприязнью к нему, своим желанием ему смерти я произвел это отчуждение. Оно носит совершенно объективный характер, и кармически его никак невозможно устранить, за исключением одного-единственного способа: я должен буду пройти через те же страдания, что и он, и только пройдя через них, я смогу вернуть ту часть, тот кусочек самого себя, который я выбросил в этот колодец. И мою душу наполняет глубочайшая печаль, переходящая в отчаяние. И когда я понимаю, что это сон, мир сразу начинает светлеть. Вот такой урок послал мне Господь: я пережил и затемнение мира, и его обратное высветление.

Когда мы испытываем к кому-либо неприязнь, то мы всегда испытываем ее к какому-то кусочку самого себя, к частичке своей собственной души, в которой живет представительство того, кто нам так неприятен. В действительности мы никогда не испытываем неприязнь и отчуждение к человеку за пределами своей души. Мы всегда делаем это по отношению к самим себе, потому что внутри нас живет все человечество, весь мир и вся Вселенная, даже те ее сферы и области, о которых мы ничего не знаем. Все это есть в каждом из нас. Поэтому нельзя не только творить зло, но даже испытывать отчуждение и неприязнь. Когда мы чувствуем это по отношению к другому, мы тем самым себя от него отделяем. Но его-то мы при этом отделяем только от себя, а себя – от всего остального. Вот в чем дело. Вот почему жертве всегда легче, чем агрессору. Мы перестаем видеть в другом своего брата, мы входим в грех отчуждения и гордыни, утверждая, что никогда не поступим так, как он. Помните, что было с Мотовиловым, служкой Серафима Саровского? Он читал книжку про одержимых бесами и во время чтения подумал: вот со мной такого точно бы никогда не произошло. И на следующий день это случилось, и бес обуял его и мучил тридцать лет. Мы не умаляемся до уровня тех, кого осуждаем, а значит возвеличиваем себя до своего. В этом суде разрастается и пестуется наша гордыня. Другой смысл, содержащийся в этих строках, может быть, не так космически-фундаментален, но зато практически очень важен. В чем он заключается? Для того, чтобы его увидеть, нужно вспомнить как анимус48, эта женская страсть к назиданиям и нравоучениям, любит нас поучать. От этого когда-нибудь был толк?

Д: Никогда.

А: Можно тысячу раз указывать на «сучок в глазе брата твоего», но ни одно из этих указаний не сработает или сработает так, что этот «сучок» станет еще больше. Это предельно точное описание эгового механизма реакции на отчужденную критику.

Если подводить итог, то можно сказать, что 3-ий, 4-ый и 5-ый стихи основываются на знании как минимум двух психологических механизмов плюс, разумеется, глубокой связи между ними.

Первый механизм, уже упоминавшийся нами, заключается в том, что когда мы указываем на «сучок в глазу брата» с раздражением, самоутверждением, неприязнью – в общем, без любви, то «брат» наш – увы! – не слышит нашу критику, как бы конструктивна она ни была, а слышит только наши раздражение и неприязнь, тут же благополучно списывая на них весь наш критический пыл и пафос. И таким образом, до «брата» ничего не донести – он защищен от нашей критики нашими же эмоциями.

Второй механизм – это, конечно, проекция. Так уж мы устроены, что, увы, очень любим критиковать в других то, что в себе предпочитаем не замечать. И чем больше нам не хочется замечать в себе какое-то качество, тем с большим ожесточением мы набрасывается на это качество в других.

Теперь о связи этих двух механизмов. Не замечая недостатков в себе, мы очень эгово выговариваем – через упрек, агрессию – за эти же недостатки другому. Разумеется, при таких условиях ожидать энтузиазма ближнего по поводу рефлексии на «сучок» не приходится.

Если погружаться в это созерцание еще глубже, то обнаружится, что, не принимая чего-то в себе, мы и в другом сможем увидеть не принимаемое нами качество только оценочно, внешне и поверхностно, проецируя на другого качества сознательной зловредности и демонической порочности (Да он просто подлец и всегда таким был!). Так происходит потому, что, не видя этого качества в себе, мы не можем взглянуть на него же в другом – изнутри, сострадательно, как на слепое пятно, которое человеку увидеть так же больно и неприятно, как и всем нам. И естественно, мы не можем помочь другому преодолеть свою боль и найти в своей душе мужество взглянуть на имеющееся слепое пятно, так как сами этим никогда не занимались и элементарно не имеем соответствующего опыта, чтобы поделиться с ним и попытаться его передать. Поэтому наш ближний чувствует, что если он признает то, на что мы указываем ему, самоутверждаясь, то он психологически проиграет, подчинится, низведет себя до роли попранного в наших глазах, но при этом ничего не получит взамен, так как самого главного знания – не знания того, что сучок есть, а знания, как его вынуть – у его надменного товарища по сансаре как раз и нет.