Испания от античности к Средневековью - Юлий Циркин

Леувигильд прекрасно понимал, что слиянию римского и вестготского населения в единую массу подданных короля в огромной степени препятствует религиозная рознь. Единому государству должна была соответствовать и единая государственная религия. Для этого было необходимо отказаться от устоявшегося представления, что католицизм — римская вера, а арианство — готская. Правда, к этому времени такое представление уже начало размываться, и какое-то число готов уже переходило в католицизм{590}, а гот Масона во времена Леувигильда был даже католическим епископом Эмериты{591}. Но в целом мысль о связи этноса и религии еще сохранялась. Леувигильд и в этом плане порвал со старыми традициями. Разрыв этот, однако, был все же неполным. Леувигильд был еще связан своим арианским воспитанием. Но еще важнее были, пожалуй, политические обстоятельства. Под флагом католицизма поднял свой мятеж Герменегильд, получив поддержку католического населения Южной Испании. Если не военную, то моральную и политическую, поддержку мятежному принцу оказали византийские власти в Испании. Католиками к тому времени были свевы, с которыми вестготы вели борьбу и подчинение которых поставил своей целью Леувигильд. Одним словом, католицизм стал духовным знаменем всех антилеувигильдовских сил. К тому же, противопоставляя себя византийскому императору (что хорошо видно из монет), Леувигильд хотел подчеркнуть это противостояние и в религиозной сфере. И наконец, что тоже было очень важно, со времени крушения римской власти епископ оказывался фактическим главой местного римского общества, и его богатства и влияние становились противовесом центральной власти{592}. Стремясь к наибольшей централизации, Леувигильд считал необходимым сломить и эту местную власть. В этой ситуации Леувигильд сделал ставку на привычное арианство. Именно христианство в его арианском варианте должно было, по мысли Леувигильда, стать государственной религией его королевства.

Толчком к проведению такой политики стал, несомненно, мятеж Герменегильда, показавший всю опасность использования религиозного фактора в политических целях. Еще при проезде через Септиманию Ингунда получила настойчивый совет епископа Агда Фронимия никаким образом не принимать арианство (Greg. Tur. IX, 24), что, несомненно, в большой степени способствовало раздорам в королевском семействе и в какой-то степени делало Ингунду центром притяжения католиков. И Леувигильд принял меры. Как говорилось выше, выступлению мятежного сына под знаменем католицизма король решил противопоставить тоже религиозное знамя — традиционное готское арианство. Это должно было сплотить вокруг короля его соплеменников. Но рассчитывал он и на присоединение к арианству местного населения. С одной стороны, Леувигильд решил сделать все возможное для облегчения перехода католиков в арианство. С этой целью он собрал в 580 г. в Толедо собор арианских епископов, на котором присутствовали и светские вельможи, и этот собор принял компромиссный вариант перехода. От католиков не требовалось новое крещение, как это было обычно при переходе в новую христианскую конфессию, и было достаточно наложения руки и произнесения обращающимся формулы: «Слава отцу через сына в святом духе» (Bid. a. 580). В принципе эта формула была раннехристианской и могла удовлетворить и сторонников никейско-константинопольского вероисповедания, но в VI в. она уже была решительно отвергнута католиками. Однако король и арианские епископы надеялись убедить католиков принять ее. Было сделан еще одно важное отступление от первоначального арианства: ариане, в том числе сам король, стали утверждать, что Иисус Христос равен Отцу, хотя в то же время, ссылаясь на Священное Писание, отрицали божественность третьего лица Троицы — Святого Духа. Желая подчеркнуть отсутствие непреодолимых преград между двумя ветвями христианства, Леувигильд даже молился в католических церквах и у могил мучеников (Greg. Tur. VI, 18).

С другой стороны, король, поощряя переход в арианство, стал преследовать тех, кто этому переходу решительно противился. И в первую очередь он обрушился на вестготов, ставших католиками, видя в них изменников не только отцовской вере, но и своему народу. А затем началось преследование католической церкви вообще. Были изгнаны некоторые епископы, закрыты некоторые церкви и монастыри, католическая церковь лишилась некоторых своих привилегий (Isid. Hist. 50)[95], многие католики, как клирики, так и светские люди, были изгнаны, арестованы, избиты, а их имущество конфисковано (Greg. Tur. V, 38). Последняя мера явно имела не только (может быть, и не столько) карательное значение, но и экономическое, явившись еще одним средством пополнения королевской казны. В частности, в Эмерите, игравшей очень важную роль как в экономическом, так еще больше в стратегическом отношении{593}, Леувигильд заменил католического епископа Масону арианином Сунной (Vit. Patr. Emer. XI, 27){594}.

Религиозная политика Леувигильда дала некоторые плоды. Так, в арианство перешел цезарагустанский епископ Винцентий (Isid. Hist. 50). Он, вероятно, занимал самый высокий пост среди тех, кто перешел в арианство; недаром епископ Малаки Север счел необходимым написать специальную книжку с обличением ренегата{595}. Правда, Малака тогда находилась под византийской властью, так что ее епископ вполне мог обличать Винцентия, не боясь преследований Леувигильда. Были и другие случи перехода как среди клириков, так и среди мирян. Григорий Турский (VI, 18) со слов франкского посла, вернувшегося из Испании, говорит, что там осталось немного истинных христиан, т. е. католиков. В недавно завоеванной Галлеции Леувигильд уничтожал католические общины и вновь насаждал арианство. Но все же массового обращения католиков в арианство не произошло. Слова Григория Турского — явное преувеличение. Католическая церковь в Испании обладала в то время уже высочайшим авторитетом, экономической мощью и, соответственно, политической силой. И Леувигильд споткнулся об эту силу. В целом его религиозная политика потерпела крах: сделать арианство единой религией всего королевства ему не удалось. Возможно, что он и сам незадолго до смерти убедился в этом. Неслучайно возникла молва, будто перед самой смертью Леувигильд раскаялся в своих еретических заблуждениях и принял католицизм (Greg. Tur. VIII, 46). Испанские авторы, однако, об этом молчат.

РЕККАРЕД И ПРИНЯТИЕ КАТОЛИЦИЗМА

Леувигильд умер во второй половине апреля или в начале мая 586 г., и его сын Реккаред спокойно стал королем (Bid. a. 586). По существу это был первый случай спокойного наследования королевской власти у вестготов после воцарения Алариха II сто лет назад и, кончено же, явилось наглядным результатом политики Леувигильда. При восшествии на трон Реккаред был торжественно коронован, и он был, по-видимому, первым вестготским королем, принятие которым власти сопровождалось этой торжественной церемонией. Вскоре после этого Реккаред приказал убить Сисиберта, убийцу Герменегильда (Bid. а. 587)[96], давая понять всем, что нельзя безнаказанно убивать особ королевской крови, даже если они поднимали мятеж. В целом Реккаред продолжал политику отца. И только в религиозной области он пошел по иному пути.

Реккаред сделал вывод из провала отца и понял, что навязать религию меньшинства подавляющему большинству населения страны невозможно. И он решил сделать единой государственной религией католицизм. На это его могли толкать и внешнеполитические резоны. Вестготское королевство оказалось в кольце католическо-православных государств, и необходимо было прервать эту своеобразную блокаду{596}. В прошлом франкские короли использовали религиозный фактор в своей борьбе с вестготами, да и византийцы не отказывались от этого же. Принятие католицизма выбивало из рук противников довольно важный козырь. Недаром сразу после своего обращения в католицизм Реккаред направил послов к Хильдеберту и Гунтрамну для заключения союза на том основании, что они все теперь придерживаются одной веры (Greg. Tur. IX, 16).

В 587 г. на десятом месяце своего правления Реккаред крестился как католик и начал пропагандистскую кампанию по обращению в католичество вестготов (Bid. a.587; Isid. Hist. 52; Greg. Tur. IX, 15). Этот акт был совершен ровно через два года после убийства Герменегильда{597}. День был выбран, конечно, не случайно. Это должно было, с одной стороны, подчеркнуть присоединение нового короля к тому вероисповеданию, за которое погиб его брат, а с другой — как и убийство Сигиберта, означать конец каких-либо раздоров в королевском доме. И уже в апреле того же года в Толедо была торжественно освящена именно как католическая церковь св. Марии, что подчеркивало публичный характер крещения короля{598}. Через два года в Толедо был созван собор, который должен был официализировать обращение готов в католицизм. Это был первый всеобщий собор испанской (и септиманской) католической церкви. Руководил работами собора гиспалийский епископ Леандр, который в свое время не только активно поддерживал Герменегильда, но и был, пожалуй, духовным лидером его мятежа, а затем послом мятежного принца в Константинополе. Подавление выступления Герменегильда не дало ему возможности вернуться в Испанию, и он на несколько лет остался в имперской столице и вернулся, скорее всего, только лишь после смерти Леувигильда{599}, став ведущей фигурой испанской религиозной жизни. Наряду с Леандром работами собора руководил аббат Сервитанского монастыря Евтропий, но его авторитет значительно уступал авторитету Леандра. Среди участников собора было восемь арианских епископов, которые теперь раскаялись и превратились в католиков.