Дневник русского украинца: Евромайдан, Крымская весна, донбасская бойня - Платон Беседин

Правота каждого сегодня несомненна. Жажда крови чудовищна. Желание оправдать себя и очернить другого колоссально. Значит, будут взрывы по всей Украине. А позже волна террора перекинется и на Россию.

Общество хочет войны. И она будет. Все прочие развлечения приелись. А эта, благодаря матрице агитпропа, самая сильная. Забавно и жутко (что даже лучше) наблюдать, как монстр пьёт кровь. Чужую кровь.

Взрывы в Харькове – начало новой большой войны. Они есть ответ на старый латинский вопрос: «Стоит ли миру погибнуть ради того, чтобы свершилась справедливость?»

Весна 2015

В конце февраля я вновь решил ехать в Донбасс. И на этот раз помощь, которую я хотел везти с собой, должна была стать внушительнее, масштабнее. Десятки людей, организаций обратились ко мне с просьбами. Необходимо было помочь мирным жителям.

Ведь, несмотря на многочисленные сборы гуманитарной помощи, люди Донбасса не получали её в должной мере. Или не получали в принципе. Она оседала где-то на складах, а после распределялась не всегда, скажем так, должным образом.

– Помощь идёт, да, но доставить её из точки А в точку Б – проблематично, – объяснили мне знающие люди, – так что вези сам. Иначе в лучшем случае она застрянет в распределителях, а в худшем – её разворуют…

Я решил последовать данному мне совету. Нужно было доставить гуманитарную помощь обратившимся больницам, детдомам и частным лицам. Только моих средств для этого было, конечно, недостаточно, и я кинул клич через социальные сети.

Он сработал. Спасибо людям! Отзывчивым, милосердным, несмотря на подчас тягостные обстоятельства.

Впрочем, сделай я сбор раньше – и отклик был бы живее. А так люди устали: и от собственных проблем, и от частоты напоминаний о донбасской трагедии, и от многочисленных благотворительных акций (не всегда честных). Да и времени у меня оставалось немного – всего 5 дней. Возникла новая проблема: Россия, ужесточив пограничный контроль, перекрыла доставку гуманитарной помощи в Народные Республики.

– У меня на границе застряло три «бусика» с продуктами…

– Гуманитарку прём на себе – не пускают…

Подобные сообщения, одно за другим, поступали ко мне.

Люди, регулярно возившие гуманитарную помощь в ЛДНР, из-за новых правил теперь застревали на границе, оставаясь с грузом в таможенной безответности.

– Продукты ещё как-то можно перетянуть через «нитку», – объясняли мне, – но лекарства – никак…

А у меня были как раз лекарства, потому что я знал: они в Донбассе нужнее всего. Даже если у человека есть деньги – медикаменты чаще всего не купить; аптеки пусты, не хватает элементарного.

– Теперь всё только централизованно – через МЧС…

Жаль только, что люди из данного министерства, похоже, и сами не представляли, как правильно и быстро оформлять гуманитарные грузы. Они могли только лишь ходатайствовать, как объяснили мне в Севастополе, в МЧС Южного федерального округа, а там уже станут решать, как, что и куда везти. При этом в распоряжении, данном относительно гуманитарной помощи Донбассу, значился список благотворительных организаций, через которые можно было отправлять грузы. Чтобы кто-то вновь подзаработал.

– Потому, – сказал знакомый, – если знаешь тропинки, вези ими. А официально: у лекарств истечёт срок годности, пока я тебе помогу… Это ведь ещё разрешение от Минздрава требуется…

То, что требуется, я и сам знал. Был накануне в Минздраве. И от посещения его пришёл в ярость.

Многие вопросы раньше в Крыму можно было решить, зайдя в кабинет к врачам. Да, как правило, деньгами, но при этом часто люди старались, что называется, войти в положение. Особенно если прийти от знакомых. Плюс они разбирались в вопросах, благо – опыт, образование.

С приходом РФ всё изменилось. Кумовство осталось – вот только суммы на «порешать вопросы» стали космическими. Кабинеты медиков заняли выхолощенные туповатые менеджеры, коих Михаил Задорнов очень точно обозвал коекакерами.

Никогда и нигде я не видел столько равнодушия, как в севастопольском Минздраве, когда речь зашла о горе людей Донбасса. Розовощёкие, самодовольные хряки выслушивали меня с казёнными улыбочками и стебущимися взглядами, а крашеные высокомерные с… – с презрительными, надменными физиономиями, вертя айфоны и думая, наверное, о том, в какой позе лучше дать сегодня начальству.

Я говорил что-то вроде:

– Хочу помочь людям Донбасса. Закупил лекарства для больниц Луганской области. Можете подсказать, как получить разрешение?

А они, будто роботы сотового оператора, отвечали:

– Извините, но это не моя обязанность…

Перебрасывали из кабинета в кабинет. Злила не бесперспективность даже, а само отношение: равнодушие к чужой беде, презрение к людям.

Севастопольцы толпились у кабинетов. Там, точно князьки-самодуры, восседали слизнеподобные коекакеры, оправдывающие своё существование канцелярской бессмысленностью, лицемерию и мракобесию которой поразился бы и Франц Кафка.

Эти менеджеры разозлили меня настолько, что я, человек, которого выгнали из боевых единоборств за излишнее миролюбие, готов был избить их прямо там, в пахнущих бессердечностью кабинетах. Пришлось ретироваться, чтобы не попасть под статью, с решительнейшим намерением никогда не возвращаться в логово слуг Уфира.

После скитаний по кабинетам МЧС и Минздрава я обратился к муниципальной власти. И получил в ответ профессиональный, отточенный десятилетиями игнор, разбавленный жамканными обещаниями.

Но машину мы всё-таки загрузили. С логистикой мне помогли в Совете министров Крыма, спасибо, заверив, что все документы в наличии, присоединив к единому гуманитарному конвою. Туда вошли некоторые крымские организации и частные лица, регулярно возившие гуманитарку в Донбасс. Совмин решил объединить их и отправить всех вместе.

Благое намерение, кончившееся печально: руганью, разделением и бессрочной остановкой на границе. Нужных документов ни у кого, конечно же, не оказалось. Застряли все. В Изварино, Куйбышево и Должанке.

Я остался с крымскими казаками и донбасскими активистами, пять дней пробыв вместе с ними. Так, словно попал в малобюджетный ремейк «Дня сурка»: изо дня в день звучали бронебойные обещания, вспоминались авторитетные знакомые, но мы оставались на месте. Казаки спали в воскресной школе церкви, куда нас пустили, прямо на партах, а я, завернувшись в одеяло, в салоне «Газели», где ночью замерзала вода.

– Вот и что думать после этого? – суровились казаки. – Помочь хотим, а нас не пускают. После такого ещё десять раз подумаешь: ехать или не ехать…

И действительно, малодушная идея оставить поездку, сдать груз в благотворительные организации несколько раз возникала, но тут же обрывалась мыслями сначала о людях, которые ждут, нуждаются, а после о тех, кто помог собрать лекарства.

Моё холодное, болезненное ожидание закончилось, когда я, не выдержав дёрганых нервов и пустых разговоров, загрузил коробки в нанятый «бусик» и решил сам прорывать границу. Меня уверяли в том, что это дурная, бесперспективная затея, которая либо кончится ничем, либо чревато. Но всё срослось, всё получилось. Опять же благодаря людям, как правило, незнакомым, которые буквально на себе переносили медпомощь Донбассу. Благодаря им мы прорвали блокаду и ночью, миновав блокпосты, въехали на Луганщину.

Когда я передавал гуманитарную помощь адресатам, слыша, чувствуя, видя, насколько мирные люди в больницах и детдомах рассчитывают на неё, то чувствовал исполненность некоей высшей миссии. Да, звучит высокопарно, согласен, но так действительно было. Чувство долга, чувство ответственности перед своим народом – вот что наполнило мою душу, сердце тогда. Тем мартом жизнь воскресала в Донбассе, и мы, собравшие помощь, были немного причастны к этому.

Ещё была злость. На тех, кто, декларируя помощь, спасение, кощунствуя в беспринципной лжи, паразитировал на горе и утешении.

– По телевизору показали, как в Дебальцево зашло сто тонн гуманитарного груза, – сообщила мне по телефону жена, а измождённые, с вынутым нутром люди на местах не понимали:

– Где эта колонна? Покажите нам…

И я, как и они, жаждал увидеть её. Особенно после того, как обнаружил гуманитарку в Краснодарской, Ростовской, Харьковской областях – ею торговали там, подчас даже не снимая маркировки. И так зарабатывали. Раз консерва, два, три, тысяча – и есть машина. Бизнес – на голоде, войне, смерти, болезни. Всадники Апокалипсиса, запряжённые в кареты жиреющих мерзавцев.

Да, конечно, были и объективные причины для перекрытия границ. Когда фура с гуманитарной помощью заезжает в Снежное, скидывает борта и устраивает торговлю. Или когда под видом кислорода для детей – «срочно, срочно, надо помочь!» – провозят кислород технический, для резки танков. Или когда организовывают наркотрафик, в котором заняты и ватники, и укропы, действующие, несмотря на бои и разногласия, заодно, ведь война войной, а бабло – по расписанию. Грустно, когда вокруг одни стервятники и ни одного пеликана.