КРИТИЧЕСКАЯ МАССА ЯДЕРНОГО РАСПАДА. книга первая. - Анатолий Козинский

Знание оружия и техники, умение воевать и побеждать, которые во время войны имели первостепенное, определяющее значение в кадровых перемещениях офицеров по служебной лестнице роста, в настоящем времени отошли на задний план. Шелуха славословия, умение своевременно стукнуть себя в грудь в доказательство преданности правительству и безусловной ненависти ко всему капиталистическому, партийными бонзами принимались, как золотая монета, не требующая гарантий делового подтверждения.

Без членства в КПСС офицер становился сразу же неперспективным. Единичные факты успехов в больших и малых делах в мирное время, как и во время войны, когда ради победы «мы за ценой не постоим», подхватывались угодниками в погонах и докладывались на самый верх амбициозному начальству.

Умение угодить, своевременно поддержать и доложить, так называемый почин, воспринимаемый политическим курсом руководящих вождей – вот что стало основой и залогом восхождения чинов по служебной лестнице военной бюрократии.

Высший генералитет времён войны, убывая в количественном составе, ещё мог обеспечить целенаправленное руководство в вопросах перевооружения Армии и Флота качественно новым оружием. Кадры младшего руководящего звена офицерского состава, изучающих это оружие, только начали готовить в военных училищах.

Поступающие на вооружение качественно новые корабли, самолёты и другая ракетно-ядерная техника и оружие попадали под командование командиров, не имеющих фундаментальной теоретической и практической подготовки по их использованию. Они управляли этой сложнейшей техникой и оружием по бумажке и подсказке своих подчинённых, стараясь поскорее проскочить должности непосредственного соприкосновения с ней.

Те из них кто задерживался, запивали «горькую» и только самые упорные, ершистые и несговорчивые, а посему не имеющие хода вперёд по службе, в упорном труде, освоив новую технику и оружие, оставались на прежних должностях.

Должности командиров кораблей, провозглашённые официальной пропагандой, как самые престижные, в практике бытия были самыми трудными и никогда толком не ценились. Самые проворные и удачливые офицеры, проскочив эти огнеопасные должности, уловив ветер политического дуновения удачи, изощряясь в угодничестве, достигали высоких рангов и руководящих постов. Но, привыкнув работать по написанной бумажке, принимать самостоятельные решения без указаний свыше, уже не могли.

- Как вам показался наш новый начальник факультета? – и не дожидаясь реакции на заданный вопрос, Валера Подколзин выложил всё, что о нём знал:

То, что он был начальником училища, то ли в Калининграде, то ли в Риге. И то, что в связи с миллионным сокращением Армии и Флота, все мелкие училища, обслуживающие потребности войны будут закрыты. И то, что вместе с новым начальником факультета на кафедру строевой подготовки дослужить до пенсионного возраста прибыл подполковник Петухов. Подполковник, по дошедшей курсантской молве, был «гад гадом».

- Ничего, прорвёмся! – посулил Жора Шевцов. – Нам осталось учиться совсем немного и диплом будет в кармане.

Говорят, что краткость изложения – сестра таланта. В этом смысле вступительная речь нового начфака на общем построении курсантов факультета «- Я был начальником училища. Его разогнал! Теперь прибыл к вам…» прозвучала не менее, чем загадочно обещающе.

- Как хотите, но мне укладывать свои внутренности обратно на место после каждого шторма не очень нравиться. Уверен, пресловутая «морская походка» и, прежде всего, налёт романтичности и загадочности этого выражения определяющего профессию, придуманы людьми, которые на море никогда не были. Подозреваю, что моряк, ступивший на твёрдую поверхность берега, по инерции продолжает хвататься за воздух в попытке сохранить равновесие тела. Конфликтует он уже не с морем, а со своим внутренним содержанием. Его второе земное «Я», ощутив надёжность земли не желает больше сотрудничать с первым морским началом в совместной оболочке. Вот они-то, бунтуя, и раскачивают тело хозяина. А ему-то каково даже на земной поверхности?! Земля под ногами, ощущение её незыблемости и надёжности – совсем не то, что уходящая куда-то вниз, рыскающая палуба корабля. Пойду я служить в пехтуру – на бережок! – твёрдо пообещал Володя Ефремов.

- И я туда же! – присоединился к нему Фомочкин Гриша. – Разве я могу надолго разлучиться с «конём»? На море лошади не водятся, а здесь – на лужку вместе травку пощиплем. Красота!

- Эх, «лучше гор – могут быть только горы!» - пропел Серго. – А море…, что ж – оно тоже горбатое!

- Мы с женой уже решили: едем на Севера! – доложил Володя Сергачёв.

- А мы с ребятами, - Коля Суриков посмотрел в сторону единомышленников, - попросимся на Флот – только Флот Тихоокеанский! Подальше от суеты и воды много, правда, воды солёной.

- Ну нет, - то ли возражая, то ли соглашаясь с мнениями товарищей, произнёс Роб Марк. – Я ещё посмотрю, куда пойти. Будут предложения – будет и спрос!

Слушая ни к чему не обязывающий трёп своих товарищей, Антон помалкивал, ибо для себя уже давно решил, что будет служить в соответствии с выбранной профессией на подводных лодках. Толком сам не понимая почему, но его больше тянуло на Север.

- Размечтались вы мужики прямо хочешь - стой, хочешь - падай! Впереди экзамены, стажировка 4 месяца! Куда выведет судьба-индейка рукой кадровика при распределении новоиспечённых лейтенантов никто не знает, - вылил ушат холодной воды на головы размечтавшихся курсантов Саня Щепкин. – Вы, как те чукчи в старом анекдоте: Сидят они третьи сутки, занесённые двухметровым слоем снега, пережидая бурю прямо на Северном полюсе. Уже рассказали друг другу все анекдоты. Помолчали. - Теперь давай будем рассказывать анекдоты политические, - предложил один из них. Помолчали. – Не надо! – отозвался другой, - сошлют куда-нибудь!

- Не волнуйтесь! Вас дальше Северного и Тихоокеанских флотов не сошлют. Некуда!

Гардемарины улыбнулись забавной шутке и каждый из них задумался о своём.

Иконник Владик со своей Мариной условился сыграть свадьбу сразу же после окончания училища. Уезжать из Ленинграда она не хотела. Как быть со службой он окончательно не решил.

Валера Дробатов, увлёкшийся боксированием, на этом поприще выдающихся успехов не достиг. Копаться в «требухе» ракетных двигателей и умной начинке автоматики систем управления полётом ракет, ему нравилось. Он надеялся, что место на флотских береговых ракетных базах для него найдётся.

Толя Смирный со своей рыжей подружкой, занимаясь перетягиванием житейского каната, часто ссорились, но всё же их свадьба была не за горами. Отношения этой пары были построены на борьбе противоположностей, следовательно, их поступки часто были непредсказуемыми. Когда ему было жарко – она страдала от холода. Когда он что-то горячо утверждал – она упрямо отрицала! А в целом, житейский канат повязал их судьбы в один узел и они друг без друга скучали.

В делах сердечных в последнее время Антон чувствовал себя неуютно. Оживлённая переписка со Светланой неожиданно пошла на спад и он недоумевал: почему? Никаких грехов за собой он не ощущал, хотя понимал, что расстояние и время способно приглушить любое увлечение, если оно не переросло в настоящую любовь. В который раз он убедился, что человек способен оценить в полной мере то, что он имеет в настоящем, только после его потери в будущем. Жизнь Антона не баловала, всё что он имел – достигал без посторонней помощи, противоставляя всем испытаниям и преградам, упорный труд и житейский опыт.

Самостоятельность в принятии решений он получил, потеряв мать в юном возрасте. Вес цены расплаты за необоснованные и необдуманные решения он постиг достаточно хорошо. Вообще, что личностью приобретено упорным трудом, то ценится личностью наиболее высоко и просто, так – задаром, это «своё» никто никому без борьбы не отдаёт.

Не имея возможности встретится со Светланой лично, Антон попытался быть убедительным, выражая свои чувства в письмах.

Своевременные советы и опыт близких людей полезны и необходимы любому человеку. Сейчас они были нужны Антону, как никогда. Дело в том, что кроме дел сердечных и перспектив дальнейшей службы, подлежал решению и вопрос его вступления в КПСС. Антон понимал и всей душой принял справедливость идей коммунистического мировоззрения. Житейские будни социалистической державы показали, что эти идеи могут быть целиком извращены людьми борющимися за власть.

Суть житейской мудрости и справедливости состоит в том, что, независимо от форм собственности, все блага и положение в обществе должны достигаться людьми благодаря их полезному труду. Величина этих благ должна регулироваться законодательством государства. Принимать общегосударственную форму собственности, как единственно правильную было грубейшей ошибкой, которая хоронила саму идею построения справедливой коммунистической державы.