Пути, которые мы избираем - Александр Поповский

Прежде чем перейти к следующему итогу, подведенному маленькой ассистенткой, позволим себе небольшое отступление.

В лаборатории Быкова задались как-то целью выяснить, в какой мере обмен веществ может стать зависимым от временных связей и до какой степени велико их влияние. Врачам будет интересно узнать, что горение вещества в тканях может, помимо всего, поощряться и задерживаться временными связями внутренних органов.

Опыты проводились на животных средствами условных раздражителей и привели к весьма неожиданным результатам.

Собаке давали в продолжение нескольких дней сахарный раствор и после каждого кормления измеряли газообмен. Принятая пища повышала потребление кислорода и выделение углекислоты. Все это было в порядке вещей. Спустя некоторое время экспериментатор стал замечать, что в часы, когда собаке обычно давали сахарный раствор, у нее нарастает потребление кислорода, повышается температура тела и учащается дыхание. Обмен веществ усиливался без всякой видимой причины.

Кормление сахаром сочетали с жужжанием индукционного аппарата и повторили процедуру тринадцать раз. На четырнадцатый — животному под жужжание аппарата вместо раствора дали чистую воду. Результаты были такими же, как если бы в организм ввели сахарный раствор. И подъем газообмена и продолжительность его повторялись с удивительной точностью. Эта связь могла долго держаться, если время от времени подкреплять ее сахарным раствором.

Интересные опыты многое поведали о временных связях, возбуждающих и угнетающих обмен веществ, но не раскрыли самого важного: какие перемены при этом возникают в тканях? Все глубокое, интимное ускользнуло от наблюдений экспериментатора.

Ничего, что многие уже брались за эти опыты, и не так уж важно, почему они не довели их до конца. Говорят, нелегко, но должен же кто-нибудь и трудными вещами заниматься. Эту задачу Ольнянская возложила на себя. Методом исследования она избрала мнимое кормление по Павлову. Оригинальный способ великого физиолога должен был помочь ей заглянуть в тайну тайн организма.

То была трудная пора в ее жизни. Только что отгремела жестокая война. Город-герой начинал оправляться от нанесенных ран, институт с трудом восстанавливался: не было освещения, отопления, животных. Все приходилось делать самой. Регине Павловне нелегко было собрать своих помощников, рассеянных войной по стране, найти и водворить на место аппаратуру и приборы. Вновь созданная правительством Академия медицинских наук требовала от института более тесных связей с больницами и клиниками. Круг работ вырос, а творческая обстановка налаживалась медленно.

К удивительным особенностям маленькой ассистенткң следует отнести ее уверенность в том, что она создана для исследования временных связей, что физиология газообмена — ее кровное дело и никому, кроме нее, до него дела нет. Нет нужды спорить, никто не посягает на обширное поле деятельности Ольнянской, положительно никто, можно за это поручиться. Придирчивые люди могли бы, наоборот, задать ей несколько недоуменных вопросов. Как, например, объяснить ее неизменную готовность впрячься в любую колесницу, тащить через меру, изнемогать, и лишь потому, что в колесницу уже впрягся другой, такой же упрямый искатель? Легче сносить невзгоды вдвоем? По вспаханной борозде хомут плеча не оттянет? Этого об Ольнянской не скажешь. Она не из тех, кто ищет легких успехов. Она просто не любит, чтобы предметом ее влечения — газообменом — занимались другие. Мало ли какие бывают на свете причуды? Да и у кого хватит сил делить предмет своей страсти с кем бы то ни было?…

Итак, какие перемены возникают в тканях, когда утрачена связь между обменом веществ и внешней средой!

Если собаку накормить мясом, у нее повысится газообмен. Однако тот же кусок, съеденный не сразу, а пятью частями — через каждые тридцать — сорок минут, повысит намного общее количество поглощенного кислорода. Такая расточительность организма была для Ольнянской невыносима. Совершенно очевидно, что все рожденное жизнью может гореть и обречено на то, чтоб сгореть, но всему своя логика и мера. Эти и многие другие наблюдения привели ее к мысли, что самый прием пищи должен служить пусковым механизмом для целого ряда процессов.

Первая часть опытов не требовала ни особого искусства, ни предвидения, и мы не станем подробно останавливаться на них. Подопытную собаку в продолжение нескольких дней кормили мясом и при этом записывали ее газообмен. Как и следовало ожидать, организм животного после еды все больше и больше поглощал кислорода и выделял углекислоты. Своего предела подъем этот достигал спустя семь часов, а спад наступал через двенадцать часов после еды. Выяснив ответ организма на прием мясной пищи, ассистентка приступила к другой части опыта.

Собаку оперировали — перерезали у нее пищевод и наложили фистулу на желудок. Теперь, когда ее кормили, пища выпадала из отверстия на шее и в пищеварительный тракт не попадала. Кормление было мнимое, и все же газообмен нарастал: он достигал предела спустя шесть часов и завершал свой спад через девять.

Однажды ассистентка ввела собаке мясо не через рот7 а через фистулу желудка. Не все ли равно, как пища угодит в пищеварительный тракт? Надо было полагать, что регистрирующий аппарат вычертит кривую газообмена, характерную для организма, насытившегося мясом, Регина Павловна на этот раз просчиталась: потребление кислорода стало нарастать не сразу, а лишь спустя три часа, интенсивность газообмена также упала. Побудительные силы, ускоряющие обмен веществ во время и после приема пищи, вдруг утратили свое влияние на организм. Какую бы пищу ни вводили в желудок помимо полости рта — мясо, хлеб, молоко, подъем газообмена запаздывал. Еда оказалась не механическим актом в общей цепи превращения веществ, а в первую очередь сигналом, вызывающим химические изменения во всем организме. Неужели сигнализация из полости рта, недоумевала Ольнянская, в каждом случае предупреждает организм и клетки: «Выделяйте азот, к вам проследовали белки», или: «Сжигайте углеводы, готовьте место сахару».

Надо знать Ольнянскую. Увлеченная идеей, она ни перед чем не остановится. Самым трудным было найти творческий прием для дальнейших исканий. Нельзя сказать, чтобы в них был недостаток. Исследовательница оказывала им сердечный прием, отклоняла одни, проявляла симпатии к другим, пока не остановилась на несколько странном решении. Она будет вводить через рот некоторое количество сахара и проследит, в какой мере усилится его концентрация в крови.