Земля лишних. Исход - Андрей Круз

Покончив с ритуалом явления Марии Пилар простым смертным, мы сдали пленного, так и не проснувшегося, на руки Быхову.

Лукаса тем временем отволокли в головной БТР, где приковали наручниками к сиденью, уложив самого на пол. Владимирский тем временем снова переоделся в форму, повесил на плечо свой автомат с подствольником – и слился с окружающими. Один я остался здесь белой вороной со своим гражданским видом.

Немцов посадил одного из сменных водителей за руль «матта» Лукаса – и дал команду: «По машинам!» «Бандейранте» Марии Пилар втиснулся передо мной, и колонна опять пошла – дальше, дальше, в сторону русской территории.

Дорога, Западное направление. – Территория России, протекторат Москвы. Территория России, протекторат Русской Армии, Пункт постоянной дислокации РА. 22 год, 31 число 5 месяца, вторник, 27:20

Путь до территории Русской Армии занял три дня. Конвой увеличил скорость, ночевки сократились. Территорию Конфедерации Южных штатов мы проскочили за полтора дня, не заезжая ни в один город и только раз заправившись топливом и заполнив резервные емкости в маленьком форте-заправке в верховьях какой-то реки, названия которой я даже не спросил. Не Большая и не Рио-Гранде, другая какая-то. Пейзаж начал меняться – видимо, ближе к Заливу воздух становился более влажным. Рощи становились все больше, местами превращаясь в целые леса, дорога петляла меж холмов, все чаще и чаще переезжали мосты через реки.

Утром последнего дня колонна проскочила блок московских «внутренних войск», где от нас отделились три КамАЗа, которые с омоновскими «тиграми» пошли на Новую Одессу, уже по дружественной территории.

Для нашего конвоя эта территория тоже не была враждебной, независимо от взаимоотношений властей. Дорожные указатели были на русском языке, иногда дублируясь на английском. Дорога из мест пустынных и диких вышла в места более населенные, по крайней мере, вдалеке мелькали какие-то строения. На дороге стали попадаться встречные машины, в основном, как и говорил Владимирский, УАЗы и «Нивы» всех видов, один раз навстречу проскочил черный «гелендваген» с мигалкой, и за ним «тигр» с пулеметом, надписью «ВВ» на бортах, битком набитый солдатами в камуфляже. Не зря говорили, наверное, что сюда немало откочевало особенно проворовавшихся любителей машин с мигалками из Старого Света, которые теперь катаются с ними по саванне, пугая местную живность.

На блокпостах о колонне знали, пропускали без особых формальностей, только проверяли путевой лист. Граница московских владений территории Русской Армии выглядела как два расположенных напротив блока, на одном из которых крутились омоновцы в камуфляже «из-за ленточки», а на другом – солдаты в камуфляже местных расцветок. Впрочем, на обоих постах к конвою отнеслись одинаково дружелюбно. Видимо, два блока друг напротив друга были данью скорее политике, чем демонстрировали реальную взаимную враждебность.

Во время последнего перегона Мария Пилар все же выбилась из сил, и Немцов посадил за руль ее машины одного из бойцов, а сама сеньорита дремала в «тойоте» справа от меня, невзирая на тряску. Начинала опускаться темнота, мне уже толком не удавалось разглядеть пейзажи моей будущей родины, лишь кое-где, вдали от дороги, мелькали какие-то фонари и прожектора. Конвой шел, включив весь свет, дорога превратилась в посыпанный щебенкой и чем-то политый для закрепления грейдер. Зубастые внедорожные покрышки гулко гремели по нему, заставляя спящую Марию Пилар ворочаться и иногда вздрагивать.

Обычно к этому времени конвой останавливался на привал, но до пункта назначения оставалось не больше часа, и Немцов гнал и гнал колонну вперед.

Даже меня охватило какое-то оцепенение, хотя, казалось бы, за проделанный путь должен был привыкнуть. Наконец впереди показались многочисленные огни прожекторов, мы проскочили, не останавливаясь, один блок, затем подъехали ко второму, втянулись в ярко освещенные ворота со шлагбаумом. Я увидел из окна машины капитально обустроенный ВОП,[41] возле ворот находился бетонный капонир, в котором укрылась БМП-1, направив пушку в ту сторону, откуда мы приехали.

Конвой начал разделяться на две колонны: броня заворачивала налево, а грузовики, сбросив скорость, медленно двинулись прямо. Я растерялся, но из остановившейся БРДМ выскочил Немцов, подбежал к моей машине и сказал:

– Вы давайте прямо за грузовиками, до следующих ворот. Проезжаете в них, затем первый поворот налево. Упретесь в ворота, заезжаете, паркуетесь. Это гарнизонная гостиница – вас там ждут, я связался. Машину девушки отгоним с собой в парк, чтобы не возиться, а завтра за вами прямо на ней заедет Быхов. Заедет в десять. Вопросы есть?

– Вопросов нет. До завтра, спасибо, Володя! – поблагодарил я.

– Давай, удачи! – крикнул он, отбегая. – Отдохните хорошенько.

Я пристроился за грузовиками, догнав медленно двигающуюся колонну. Примерно метров через пятьсот были следующие ворота со шлагбаумом, возле них стоял солдат с АК-103 с подствольником, висящим наискось на груди, стволом вниз. Он, видимо, ожидал нас, потому что без вопросов поднял шлагбаум и махнул рукой на отсвечивавший в лучах фонарей указатель «Гарнизонная гостиница», показывающий влево. Я свернул под указатель и действительно метров через двести въехал в открытые ворота в заборе, огораживающем довольно просторную парковку перед скромным белым двухэтажным зданием со светящейся вывеской «Гостиница» над подъездом.

Припарковав «семисьпятку» поближе к подъезду, заглушил хорошо потрудившийся дизель. Видимо, наступившая тишина разбудила Марию Пилар, которая вскинулась, огляделась вокруг непонимающими глазами. Я сказал ей, что все, приехали, что мы уже на базе и идем спать в гостиницу. Она спросила, где ее машина, и я сказал ей то, что мне самому объяснил Немцов. Она сонно кивнула, с трудом выбралась из машины.

Я подхватил с заднего сиденья свою сумку и ее рюкзак, закинул все это себе на плечо и, подумав, другой рукой взял Марию Пилар под руку, чтобы она не промахнулась мимо дверей на входе. На мой взгляд, она была вполне способна на это.

В просто отделанном и частично освещенном холле я нашел стойку, за которой стояла молодая женщина в светлой серовато-зеленой повседневной форме с погонами сержанта. Мы подошли, и я не успел раскрыть рот, как женщина спросила: «От Немцова?» Я лишь кивнул, и она протянула мне два ключа с пластиковыми бирками, на которых были выдавлены красные номера «222» и «223».

– Заселяйтесь, отдыхайте, – сказала она, что-то записывая. – Вас будить завтра?

– Меня в половине девятого, а девушку… у вас внутренние телефоны есть?

– Разумеется, – кивнула она. – Из номера в номер звонить через «ноль». Ноль – и номер комнаты.

– Девушку тогда я сам разбужу, если получится, – ответил я.

Женщина-сержант мимолетно улыбнулась, затем попросила наши идентификационные карты. Я протянул ей свою, а у Марии Пилар пришлось просить дважды – она смотрела на меня ничего не понимающими и невероятно сонными глазами. Наконец она поняла, что я у нее прошу, расстегнула маленький карманчик на бедре, вытащила свою карту.

Женщина в форме просто считала сканером штрихкоды и вернула документы.

– Спокойной ночи, отдыхайте. Завтра вас разбудим. Завтрак у нас накрывают с восьми утра до десяти.

Я снова подхватил багаж и спящую красавицу – и потащил это все по лестнице на второй этаж. Свет в коридоре горел в дежурном варианте, не ярче ночников, поэтому к номерам на дверях пришлось присматриваться. Как и ожидалось, нам выделили два соседних номера. Я бросил свою сумку на пол возле дверей двести двадцать второго, довел Марию Пилар до следующего, открыл ей дверь ключом, нащупал внутри выключатель, завел ее внутрь и положил ее рюкзак на кресло. Затем пошел обратно к выходу. Неожиданно она меня остановила, обняла за шею и поцеловала в губы. Ее губы были теплыми и удивительно нежными. И поцелуй был не жаркий, любовный, а тоже… просто теплый, нежный. Затем она улыбнулась, сказала «Gracias»[42] и легонько, почти незаметно, подтолкнула меня к выходу. Я шепнул ей: «Приятных снов», – и пошел в свой номер. Спать.

Территория России, протекторат Русской Армии, Пункт постоянной дислокации. 38 число 5 месяца, среда, 10:00

Проснулся я за пять минут до телефонного звонка дежурной, чувствуя себя удивительно выспавшимся и отдохнувшим. Валялся в постели до звонка, ответил на него, затем пошел в душ, долго лил на себя попеременно горячую и холодную воду, побрился, освежил личность туалетной водой из своих запасов, сделал вид, что причесываюсь – с моей стрижкой особенно причесывать нечего, – и пошел к телефону будить Марию Пилар. Оказалось, что солнце в ее лице уже взошло, в трубке было слышно, что в ее номере играет музыка. Я огляделся – действительно в углу, под телевизором, стоял маленький музыкальный центр и стопкой лежали несколько компакт-дисков. Номер был простым, но довольно просторным, очень чистым. Снова позвонил ей, спросил – собирается ли она завтракать? Она ответила, что собирается немедленно.