Саншха и Hьяяти - анализ иллюзий и реальность - Дебипрасад Чаттопадхьяя

"Они обманули его, предложив красавицу Васабха Кхаттию, дочь Маханама Шакьи и рабыни Нага Мунды; имя матери состоит из имен двух хорошо известных диких племен. Пасенади был обманут относительно происхождения девушки и сделал ее на время своей главной женой. Обман позднее был раскрыт, но прощен Пасенади при вмешательстве Будды" (там же, 185).

Однако Видудабха, преемник Пасенади и сын вышеуказанной девушки, использовал это как предлог для нападения на шакьев и избиения их.

"Решив отомстить шакьям, он по восшествии на трон напал на их страну, взял их город и убил огромное количество членов рода без различия возраста или пола" (Rhys Davids, BI, 8).

Даже Будда не в состоянии был предотвратить это несчастье; ему пришлось быть свидетелем избиения своего собственного народа великим владыкой того времени.

Кстати, Видудабха не особенно чтил своего отца. Он вероломно предал Пасенади и занял трон кошалов.

Рост и экспансия магадхского государства совершались тем же путем насильственного уничтожения племенных демократических организаций. Анги были разбиты и подчинены власти магадхов еще до времени Будды. "Мы никогда не слышали о восстановлении его прежней независимости и традиций после войны между упомянутыми странами" (Malalasekera, DPPN I, 17). Аджатасатту, сын Бимбисары, по восшествии на трон начал свою жестокую войну против вадджи. И истребление свободных племен, поскольку оно не было доведено до конца сыновьями Пасенади и Бимбисары, было продолжено последующими царями.

Немногие оставшиеся традиционные кшатрийские племена (такие, как куру и панчалы) были до конца уничтожены около 350 г. до н.э. магадхским царем Махападма Наядой, который и завершил дело Видудабхи и Аджатасатту. Их внутреннее падение было неизбежным вследствие изменившихся экономических условий, а новые цари - враги племен - не могли допустить сохранения опасного примера демократии (см. Kosambi, ISIH, 153).

5. НОВЫЕ СТРАДАНИЯ

Другой характерной чертой истории буддистской Индии, важной для понимания роли раннего буддизма, было возникновение некоторых новых явлений в области государственной власти. С переходом от племени к государству административное управление должно было получить другое, прямо противоположное содержание.

"...из организации племен для свободного управления их собственными делами она стала организацией для грабежа и угнетения соседей; и соответственно, ее органы превратились из орудий воли народа в независимые органы управления и угнетения собственного народа" (Энгельс, OF, 268).

Это было исторической неизбежностью. Следуя Фикку в его анализе джатаки, мы можем увидеть, как это в действительности произошло в буддистской Индии - другими словами, как люди, которые еще недавно были свободными и равными членами племен, причем в то время, как некоторые из их соседей продолжали оставаться таковыми, - подверглись грабежу и угнетению со стороны крепнущей царской власти.

"Царь в старых сказаниях не всегда соответствует идеалу добродетельного буддистского мирянина. Очень часто мы видим в нем неограниченного тирана, руководствующегося собственными прихотями и капризами, "который подавляет и угнетает своих подданных наказаниями, налогами, пытками и грабежом, подобно тому как толкут сахар на сахарном заводе. Он так ненавистен им, как пылинка в глазах, как крупица песка в рисе или как шип, который вонзился в руку". Добродетельный идеализированный правитель, упоминавшийся в "Дасарджа дхамме", противопоставляется множеству пороков; они образуют как бы оборотную сторону медали, которая дает истинный образ царя - пьянство и жестокость (в "Кхантивади джатаке"; в "Чулладхаммапала джатаке"), продажность (в "Бхара джатаке"), лживость и несправедливость (в "Четия джатаке")... Только добродетель его советников в духовных и мирских делах... может обуздать его произвол и тиранию. Где эта противоположная сила отсутствует и министры, или пурохиты (жрецы), только помогают исполнению желаний своего правителя, там часто возникают обстоятельства, которые вынуждают народ прибегнуть к единственно доступному методу, а именно к силе, к открытому восстанию" (SONIBT, 101-103).

Фикк иллюстрировал такие восстания примерами из "Падакусаламанава джатаки" и "Саччамкира джатаки". Даже некоторые соседние, более низко развитые племена восставали против тиранического правления. Цари без устали подавляли эти восстания.

"Не было недостатка в воинственных экспедициях, которые вызывались... главным образом восстаниями пограничных племен. О таких восстаниях мы читали весьма часто; туземные племена, оттесненные в горы и, вероятно, покоренные только формально, причиняли арийским захватчикам немало хлопот. Не всегда войска, размещенные на границе, были в состоянии подавить восстание. После нескольких сражений с повстанцами, как рассказывается в "Бандханамохха джатаке", где повстанцы назывались чора (разбойники), они посылали царю донесения о том, что они не могут вести войну. Тогда царь собирал армию и начинал военные действия" (SONYBT, 106).

Важно напомнить, как указывает Косамби (см. ISIH, 150), что характер новой армии совершенно изменился.

"Оба эти царя создали новый тип армии взамен прежнего поголовно вооруженного племени, - армию без племенных основ, которая теперь обязана служить только царю... Такую армию нельзя было содержать без регулярных налогов и обширных доходов".

В результате - налоговое иго. Представление об этом дает нам Фикк:

"Если подданные не платили добровольно или если царь желал - что часто случалось, о чем свидетельствуют примеры (в джатаках) - ...мучить народ повышением налогов, он посылал своих должностных лиц (чиновников), которые должны были, не останавливаясь перед применением силы, наполнить царскую казну. Эти сборщики налогов (балипатиггахаки, ниггахаки, балисадхаки), согласно джатакам, играли важную роль в общественной жизни: как они смотрели на народ, мне кажется, видно из высказываний "Гагга джатаки", где людоеду демону (яккха), покоренному Бодхисаттой, царь дал должность балипатиггахаки" (SONIBT, 120-121).

Употребление наименования ниггахака (буквально - палач) для сборщика налогов говорит само за себя. Иногда применяли изуверские пытки. Вот пример, приведенный Фикком (там же, 121). "Задавленные налогами (балипитита) жители, подобно животным, обитали вместе со своими женами и детьми в лесах; там, где когда-то была деревня, ее не было больше. Люди из-за страха перед царскими слугами не могли жить в своих домах; они окружали свои дома изгородью и уходили с восходом солнца в лес. Днем их грабили царские люди (раджапурисы), а ночью - воры".

Часто, как говорят джатаки, царские слуги объединялись с ворами. Фикк упоминает и о других интересных методах, посредством которых цари выколачивали деньги из народа. Дорого стоило содержание наемной армии, без которой государственная власть не могла стабилизироваться и развиваться.

Но выкачивание средств производилось не одним царем. "Перемены в обществе, - как сказал Косамби, - проявлялись в создании ряда новых институтов: заклад (ипотека), проценты, ростовщичество" (ISIH, 139). История развития этих новых институтов еще ждет своих авторов. Многотомные джатаки дадут историку богатый материал, и "Артхашастра" покажет, как эти институты в конце концов установились. Необходимо напомнить, что наряду с государственной властью и во многом в зависимости от нее возник в течение этого периода сильный и влиятельный торговый класс, появление которого в свою очередь сопровождалось свойственными ему социальными пороками.

То новое явление, что управление государственным механизмом требовало непосредственного применения силы, означало глубокую перемену. Прежняя потребность племенных выборов или племенной санкции, которые еще существовали в Пенджабе, исчезли в больших монархиях долины Ганга. Фактически эти монархии не могли развиваться в условиях племенного строя. С другой стороны, нет упоминания о том, что постоянная дворцовая знать вытеснила племенных старшин. Смысл событий, очевидно, заключался в том, что целый новый класс людей, который теперь занят в торговле, в производстве товаров широкого потребления или излишков зерна во владениях семей - словом, созданием частной собственности, нуждался в освобождении от племенных ограничений и от племенного раздела прибыли. Для них было весьма важно иметь царя, который мог бы обеспечить безопасность дорог и оградить новые права собственности; дело было не в личности монарха, а в самом принципе монархии, которая была бы в состоянии сделать невозможным возвращение к племенным законам и к общинным правам собственности. Это было сделать тем легче, что монархическое государство Магадха занималось обширной торговлей зерном, полученным благодаря налогам, и товарами через царских должностных лиц. Царь претендовал на все прерогативы прежних племенных вождей, стремясь сохранить при этом минимальное количество их обязанностей (см. там же, 150-151).