Годы испытаний. Книга 2 - Геннадий Гончаренко

Борщ был действительно изготовлен искусно. Ароматные его запахи возбуждали жадный аппетит. Еж не удержался от похвал.

- Вот это борщ! Никогда не ел такого… Уж на что моя Матрена щи варит, на весь район прославилась, но это не борщ, а чудо. Как тебя по имени-отчеству-то?

- Никита Митрофанович.

- А меня… - Еж представился. - Вот и познакомились…

Повар не сводил добродушных глаз с Ежа.

- Давно, товарищ лейтенант, в разведке?

Еж не любил коварных вопросов и, отправляя очередную ложку в рот, только кивнул головой. И тут же спросил:

- Если не секрет, скажи, Никита Митрофанович, а за что медали ты боевые получил?

Повар смущенно потупил глаза в землю. «Конечно, начальству угодил», - предположил Еж.

- Я ведь тоже в разведке служил, товарищ лейтенант.

- Ты был разведчиком? - усомнился Еж и повторил: - Разведчиком?

- Да, разведчиком, - улыбаясь, закивал головой повар.

- И медали тоже за разведку у тебя?

Наступила минута неловкого молчания.

Совсем близко послышалось отчетливое хрюканье.

- А откуда свиньи тут, Никита Митрофанович?

Повар растерянно улыбался.

- Мне нахлебников месяц как на довольствие поставили. Помощник командира полка приказал прикармливать.

Еж не отводил взгляда от широкой груди повара.

- Медали-то ты, - повторил он настойчиво, - за что получил?

- На финской был, «языка» привел.

- За одного языка?

- Нет. Вторую - за «кукушку». Автоматчиков мы так финских называли. Тогда я отделением командовал.

И только теперь Еж, присмотревшись, увидел на его петлицах нарисованные чернильным карандашом три треугольника. И удивился еще больше.

- Так чего же ты, боевой разведчик и командир, черпаками да кастрюлями теперь командуешь?… Хочешь ко мне во взвод?

- Ой, как хочу, товарищ лейтенант, - вздохнул тяжело повар. - Не пускают… У меня уже два выговора за это… - И, помолчав, добавил: - А десяток благодарностей ни к чему.

И, увидев на лице собеседника недоверие, повторил:

- Честное слово, ни к чему… Да что поделаешь, и врачи не поддерживают.

Повар положил на стол крупные руки с короткими пальцами. Еж увидел, что на четырех пальцах обеих рук нет первых суставов.

- Отморозил, и на ногах тоже… Мне, товарищ лейтенант, даже белый билет выдали. А когда осталась под немцем моя семья, купил я на базаре обмундирование да и пристроился к эшелону, как отставший. Определили в поварах служить. После финской на гражданке я тоже поваром был в ресторане. А на прежнюю мою воинскую специальность вот как тянет… Помощник командира полка пригрозил даже: «Будешь надоедать - из армии выгоним…».

Еж озабоченно глядел на повара, которого он уже мысленно считал в своем взводе. «Вот такого бы опытного разведчика иметь не мешало…» И Ежу вдруг захотелось рассказать о последних неудачах, постигших его взвод, с поимками «языков». «Этот меня поймет. Видать, человек бывалый». Но повар встал.

- Прошу прощения, товарищ лейтенант. Я на минутку, надо это свинское отродье кормить…

И тут Еж вновь услышал поросячье хрюканье и повизгивание, доносившееся откуда-то сверху.

- Иди, иди, я посижу, подожду тебя, - согласился Еж.

Повар ушел. Еж сидел в раздумье. «Как же странно сложилась судьба у человека. А ведь многие, не зная его биографии и глядя на упитанное лицо и боевые медали, принимают его за ловкача, удачно пристроившегося под бочком начальства, во втором эшелоне».

Сверху настойчиво доносилось хрюканье, и порой казалось, что свиньи находятся где-то близко на потолке, под накатником землянки. И вдруг Ежа осенила мысль…

Он выбежал из землянки. Повар стоял, заложив руки в бока, и добродушно посмеивался. За изгородкой пятеро поросят трехмесячного возраста жадно жрали похлебку, пытаясь оттиснуть друг друга от деревянного корыта.

- Это чье хозяйство свинское? - спросил Еж.

- Да тут и не разберешь… Несколько хозяев. Один - начальника подфуражного снабжения, другой - начхима, третий - ветврача, а два - помощника командира полка по снабжению.

Еж подошел к повару, тронул его за рукав и сказал умоляюще:

- Одолжи одного…

Повар уставился на него вопросительно. В глазах у него появился испуг…

- Что вы, товарищ лейтенант? Да мне за него голову снимут…

- Не под заливное… Дело одно важное есть. А помощнику командира полка на холодец и одного поросенка хватит.

- Нет, я не могу. Я им не хозяин. Еще подумает, что я вор какой… Нет и не просите, товарищ лейтенант. Не могу.

- Это мы уговоримся. Твоей вины тут не будет. Давай заходи в землянку, я тебе расскажу, что к чему…

…Тем же вечером, выписавшись из санроты, Еж зашел к Никите Митрофановичу и, захватив одного из поросят в мешок, явился во взвод.

Глава четырнадцатая

Мильдер получил приказ из штаба танковой группы срочно перебросить дивизию в район севернее Курска. Там его дивизия вливалась в 4-ю танковую армию, входившую в армейскую группу Вейхса.

«Что бы это могло значить? Почти год воевал я во второй танковой группе, привык к командующему, который хорошо знал меня, ценил и собирался повысить в должности, и вот теперь дивизию передают в другую армию. Как отнесется ко мне новый начальник?» Все эти вопросы теснились в голове Мильдера и волновали его.

За ночь дивизию погрузили на станции Моховое в эшелоны, и она, двинулась по железной дороге. С рассветом у станции Глазуновка на эшелон налетели десятка два русских бомбардировщиков, разбили четыре платформы с танками и убили тридцать девять человек. Весь день до заката, пока эшелоны шли на юг, русские бомбардировщики сопровождали дивизию на всем пути ее следования. И когда выгрузились на станции Золотухино, то Мильдер не досчитался пятой части танков.

В дневнике Мильдера появилась лаконичная запись: «Русская авиация заметно активизировалась. За двое суток передислокации дивизии по железной дороге она сделала столько налетов, сколько за все предыдущие месяцы участия дивизии в боях на Восточном фронте. У меня появилось опасение, что на отдельных направлениях русские завоюют господство в воздухе».

Пока прибывшая дивизия приводила себя в порядок, Мильдер поспешил в Щигры, где стоял штаб 4-й танковой армии, представиться новому начальству. Ни командующего, ни начальника штаба Мильдер не застал в штабе: они были вызваны Вейхсом. Здесь он встретил своего товарища Ганса Крейца. Заметно пополневший, но все такой же щеголеватый, Ганс носил теперь модные усики а ля Гитлер. Крейц командовал армейским корпусом, который входил в состав танковой армии.

- Боже мой, ты ничего не знаешь, зачем тебя перебросили под Курск с дивизией? - сказал он, пожимая Мильдеру руку.

- Абсолютно ничего. Я слеп, как родившийся котенок.

- И о директиве номер сорок один, подписанной фюрером, тоже ничего не слышал?

- Нет.

- Тогда пойдем ко мне в машину, я тебя посвящу в кое-какие тайны.

Они сели в машину, закурили, и Крейц сказал:

- Гитлер поставил цель: начать летнее наступление на Восточном фронте, разбить и уничтожить русские войска, находящиеся в районе Воронежа, южнее его, а также западнее и севернее реки Дон.

- Вот оно что! Ну, это грандиозно, - воскликнул Мильдер. - Я предчувствовал, что так будет…

- Задача нашей армейской группы - уничтожить русских западнее Дона. Кстати, 4-я танковая армия наносит главный удар южнее железной дороги Курск-Воронеж. Ты представляешь себе, где он пройдет?

- Не совсем.

Крейц расстегнул портфель и достал карту. На ней были нанесены угрожающие стрелы главных ударов в сторону Воронежа и реки Дон.

- Вот тут наступает мой армейский корпус, - ткнул пальцем в карту Крейц. - А твой - севернее пять километров. Мы с тобой соседи. Кстати, командующий нашей армией генерал-полковник Тод очень суровый человек и ценит в генералах и офицерах прежде всего точность. Боже тебя упаси опоздать к нему.

Во двор штаба въехали две длинные черные легковые машины. Крейц показал рукой.

- Гляди, это приехал сам Тод.

Мильдер заторопился, прощаясь с Крейцем.

- Надо застать его и представиться, - сказал он, - пока у него никого нет.

- Да, ты прав, Густав, иди скорее. Когда же мы теперь встретимся? Может, приедешь ко мне? Мой штаб стоит в Весняках. - Он показал на карте.

- Хорошо, если командующий отпустит меня быстро - я обещаю к тебе заехать.

- Заезжай. Пообедаем вместе. Я тебе расскажу интересные новости о ставке фюрера. Мне сообщил их один из моих приятелей, когда я получал назначение в Берлине.

2

Мильдер и командующий танковой группой генерал-полковник Тод стояли у оперативной карты. Высокий полный Тод, с крупными чертами лица, казалось, был вытесан из цельной каменной глыбы. В руках командующего армией металлическая указка. Он водил ею по карте и разъяснял. Голос у него резкий и зычный. Когда он говорил, в комнате звенели стекла.