Подлинная история тамплиеров - Шаран Ньюман

Жак де Моле достойно вел себя во время казни. Правда, я не знаю, действительно ли он произнес речь, стоя на костре, — ведь единственным очевидцем, который об этом написал, был Жоффруа Парижский, но он был поэтом, а потому мог позволить себе вольность в изложении событий. Однако все сходятся во мнении, что поведение Великого магистра во время казни заставило многих усомниться в виновности как Жака де Моле, так и всего ордена.

Прочитав сохранившиеся документы — письма Жака, его ответы на допросах, отчеты о поездках, — я составила мнение о нем как о человеке среднего интеллекта и умеренного мужества. Он был довольно благочестив и искренно предан своему ордену, а также делу возвращения Иерусалима христианскому миру. Жак де Моле осознавал необходимость преобразований в ордене, но вовсе не потому, что в нем якобы практиковались еретические обряды. По всей видимости, он предполагал изменить устав, сделав его более понятным для храмовников, которые не блистали образованностью и могли ошибочно воспринимать определенные правила. И уж определенно Жак де Моле никогда не вынашивал каких-то тайных планов. Напротив, обвинения против ордена явились для него полной неожиданностью и повергли в ужас. Менее всего последний магистр был способен на интриги, козни и тайные происки, а судьба столкнула его с королем, который как раз обрел славу великого мастера подобных дел.

Глава вторая. Филипп Красивый

Филипп IV, король Франции, получил прозвище «lе Bel», то есть «Красивый», не за то, что был справедлив, а за белокурые волосы и приятную внешность[305]. Он приходился внуком Людовику IX, который погиб в крестовом походе, и во время своего правления приложил немало усилий, чтобы его дед был причислен к лику святых (что ему, разумеется, удалось, иначе откуда бы появился на карте штата Миссури город Сент-Луис[306]?)

Филипп родился предположительно в 1267 году[307]. Его мать Изабелла умерла в 1270-м, возвращаясь из крестового похода. Мачеха Филиппа, Мария Брабантская, не питала нежных чувств к детям своего мужа от первого брака, тем более что его сыновья мешали ее отпрыскам унаследовать трон.

Филипп вступил на французский престол в 1284 году[308], вскоре после женитьбы на Жанне, наследнице Наварры и Шампани. Новобрачная принесла с собой в качестве приданого земли чуть ли не такой же протяженности, как владения ее мужа, и сохранила за собой права на эти территории. При этом важно отметить, что супруги любили друг друга, но, по-видимому, эта любовь пришла к Филиппу слишком поздно, чтобы облагородить его натуру. Согласно всем отзывам, был он замкнут, необщителен и на людях чувствовал себя неловко — черты, вряд ли уместные для государя. Со временем король приобрел репутацию человека надменного и не слишком умного. Однако же он был по крайней мере хорош собой, и на это счет осталось несколько письменных свидетельств.

У Филиппа и Жанны родились трое сыновей и дочь. Судя по всему, о сыновьях король не слишком пекся — по крайней мере, отношение Филиппа к ним проявлялось в несколько необычных формах, а вот в дочери Изабелле, своей маленькой принцессе, он буквально души не чаял. Даже после ее брака с английским королем Эдуардом II он сохранял с дочерью самые близкие отношения и часто по просьбе Изабеллы одаривал ее мужа.

В октябре 1285 года, когда Филиппу исполнилось восемнадцать, умер его отец, оставив сыну французский трон, гибельную войну в Арагоне и огромные долги. Так что к заботам по канонизации деда у Филиппа прибавились новые: поиск дополнительных источников денег. С этими двумя задачами и были связаны все главные конфликты его правления.

Причиной конфликта Филиппа и папы Бонифация стали деньги. Чтобы найти средства для войны с английским королем Эдуардом I, Филипп обложил налогом церковные земли. Такая мера не была чем-то новым, и обычно церковь не возражала против такого сбора средств «для защиты государства», хотя прежние короли и духовенство всегда делали вид, что речь идет не о налоге, а о добровольном пожертвовании.

Филипп был весьма доволен полученным от церкви доходом, а король Эдуард, увидев, что особых жалоб на французского монарха не последовало, решил ввести подобный же налог на английскую церковь. Но тут вмешался Бонифаций и в 1296 году издал буллу «Clericis Laicos»[309], запрещающую духовенству платить или соглашаться на какое-либо вспомоществование светским правителям без дозволения святого престола.

Поскольку значительная часть земель во Франции и Англии принадлежала церкви, ни Филипп, ни Эдуард не пришли в восторг от такого шага папы. Но с цепи сорвался только Филипп. Он организовал настоящую «кампанию в прессе» против понтифика. Появились многочисленные памфлеты, бичующие Бонифация и все духовенство, а поскольку авторы этих произведений состояли на королевской службе, то обвинений в клевете они могли не опасаться. Эта тактика оказалась настолько эффективной, что Филипп позже воспользуется ею в борьбе с тамплиерами.

Бонифаций сначала отступил, но затем решил перейти в контрнаступление. Как это часто бывает в истории, началом важных событий стал сущий пустяк. Некто Бернар Сессе, епископ Лангедока, время от времени в состоянии подпития позволял себе пренебрежительно отзываться о короле. В те времена такое случалось не реже, чем в наши дни. Однако Лангедок был родиной катарской ереси и попал под власть французской короны лишь незадолго до описываемых событий, что делало Филиппа особенно чувствительным к критике, исходящей из этой провинции. Одно из замечаний Сессе в адрес французского монарха передавалось из уст в уста по всей Европе: «Наш король похож на сову — птицу видную, но совершенно бесполезную. Он поразительно хорош собой, но все, что он умеет, это смотреть на людей — не мигая и не произнося ни слова»[310].

Это и другие высказывания епископа привели к тому, что ему было предъявлено обвинение в государственной измене. По вековому правилу, лица духовного звания, обвиненные в совершении преступления, должны были предстать перед церковным судом. Если священника признавали виновным в тяжком преступлении, например в убийстве, его могли передать светским властям для наказания, но решение это принималось церковниками. Однако Филипп, вместо того чтобы найти епископов, которые согласились бы судить Сессе своим судом, велел арестовать его и доставить в Сенлис для проведения дознания.

Бонифаций впал в гнев. Он выпускал одну буллу за другой, заявляя, что власть папского престола выше власти любого монарха, и требуя от Филиппа передачи Сессе своим представителям. Декларация верховенства папской власти была делом не новым. Папы всегда утверждали, что только они являются истинными правителями христианского мира, где короли лишь служат их заместителями. Королям все это было не по вкусу — папская власть казалась им досадной помехой. Так или иначе, но вскоре между Бонифацием и Филиппом началась открытая война. Почти никто не сомневался, что в этом противостоянии папа потерпит поражение. Для понтифика наилучшим выходом был бы поиск компромисса, но Бонифаций не пожелал идти на уступки. Он оставался тверд.

Возникает вопрос: почему папа выбрал столь самоубийственную позицию? По мнению одного из историков, «его нрав испортили желчные камни»[311].

Война между королем и папой не ограничилась словесной перепалкой. Филипп устами своего советника Гийома де Ногаре обвинил Бонифация в ереси, мужеложестве и иных пороках, несовместимых с духовным званием. Далее король и Ногаре заявили, что Бонифаций незаконно занял престол, изгнав своего предшественника Целестина V. В этих обвинениях оказалось достаточно правды, чтобы трон под Бонифацием зашатался, — ведь он был лишь одним из многих пап, выбранных в ходе борьбы за власть между знатными римскими родами. Когда Филиппу понадобилась помощь в борьбе с папой, враждебно настроенная к Бонифацию семья Колонна с готовностью предложила свои услуги.

Между тем Ногаре отправился в Италию, где с группой вооруженных людей явился в Ананьи, родной город понтифика, арестовал Бонифация и запер его в собственном дворце. Правда, через некоторое время жители города стали проявлять беспокойство по этому поводу. Люди за пределами Франции прониклись сочувствием к папе, а возможно, и к его политике. Мы так и не сможем узнать, кто из них в конце концов вышел бы победителем из этой войны, поскольку освобожденный из-под ареста Бонифаций отправился в Рим в очень скверном состоянии и спустя месяц, 11 октября 1303 года, скончался.

Таково краткое изложение весьма сложной проблемы. Арест Бонифация важен для понимания того, что случилось в дальнейшем с тамплиерами, ибо на свет появилась определенная схема действий. Противостояние Филиппа и папы началось с того, что королю понадобились средства для ведения различных войн. То есть вначале появилась нужда в деньгах, а уж нравственные и правовые аргументы следовали за главной причиной. Аргументы эти подкреплялись обвинениями во всякого рода грехах, иногда справедливыми, иногда явно надуманными, вроде ереси и сексуальных извращений. С точки зрения Филиппа, его цель оправдывала любые измышления.