Фадрагос. Сердце времени. Тетралогия (СИ) - Савченя Ольга "Мечтательная Ксенольетта"

Я тяжело вздохнул. Ветер выпутал волосы, бросил на щеку, но руки были заняты, чтобы убрать их за уши. Хоть Ромиара проси, но его наверняка сейчас вырвет от прикосновения к любому из низшей расы. Я опустил веки и тряхнул головой. Представилось вдруг, будто Асфи касается щеки, трогая мои волосы, поправляя. Дыхание перехватило при воспоминании о том, какой бывает ее забота.

– Я не об этом, – уверенно сказал я. – Хочу посоветоваться с тобой об Асфи.

– Рассказывай. – Он мгновенно стал серьезнее.

– Тебе будет неприятно, потому что я хочу поговорить о тебе и, возможно, о Елрех. О вас обоих.

Роми поморщился, а через миг согнулся, сгорбился, сильно прижимая кулак ко рту. Серая кожа побледнела, а желтые глаза заблестели от слез и потускнели. Вскоре он задышал глубже, размеренно и смог выпрямиться. Проговорил с кривой улыбкой:

– Я еле запихнул в себя обед, а ты хочешь, чтобы я и от него избавился.

– Прости, – попросил я и, отступив, поплелся к озеру.

Стоит обратиться к Елрех. Думаю, она тоже согласиться дать мне совет. И пусть ее история отличается от нашей с Роми, но все‑таки переплетается тесно.

– Кейел, – позвал Роми, вынуждая снова дожидаться его. Ноги проваливались в густой мох по щиколотку, зной проникал даже в темные заросли леса. Хотелось скорее добраться к озеру и умыться, а затем быстрее вернуться к Асфи. Она осталась одна с разбойниками и мародерами. Вдруг что‑то случится. Ромиар же, видимо, выкладывал все силы, чтобы просто идти с нами в одном темпе и не выдать собственную слабость. Когда он, с трудом переступая ветки и кочки, догнал меня, произнес запыхавшись: – Хорошо, давай попробуем поговорить. Я хочу помочь тебе, человек.

– Тебе сложно.

– Я вытерплю. Говори немедленно, что у тебя произошло с заносчивой девицей.

Я покачал головой. Он снова ведет не к тому.

– Как ты смирился с тем, что был Вольным? – спросил я.

– Никак. – Роми пожал плечами. – С таким нельзя смириться.

– Но ты согласился вернуть его память. Тебе не страшно, что он завладеет твоим рассудком?

– Два сознания в одном теле, – задумчиво протянул он, перешагивая очередные кочки так, будто переступает через низкий частокол. – Кейел, я все равно сильнее. Как бы не обернулось объединение воспоминаний и двух разных м‑м… личностей, я все равно сильнее. Поэтому уверен, что останусь самим собой. Но я признаюсь тебе, что тоже вначале много переживал по этому поводу.

– И как решился на такое? Из‑за Елрех?

– Нет. – Он снова скорчил гримасу отвращения. – Она тогда и не запомнилась толком. Кейел, я исследователь, и мне вдруг выпадает шанс узнать, как духи обучают Вольных. Я ведь изучал нескольких. Выведать у них знания об их духах, обучении и остальных подробностях невозможно. Они говорят ровно столько, сколько мы знаем с самого начала их появления в Фадрагосе. А тут я просто сам взгляну глазами Вольного на мир. И еще Асфи сказала, что я любил Елрех. Настолько сильно любил, что прошел с ней ритуал связи сердец. Представляешь? И говорит, что я с ума не сходил. Ни разу не сказала, что я дурно себя чувствовал. А сейчас взгляни на меня. – Обогнал меня, встал в шаге передом мной, вынуждая остановиться, и оттянул высокий воротник. Серо‑бурая шея была в синяках и болячках, многие из которых кровоточили и гноились. – Я болен. Из‑за любви болен.

– Я не хочу, чтобы ты умирал. – Это мой голос? Я прочистил горло кашлем и потер носом о плечо. Проблемы с Асфи незаметно потеряли силу.

Ромиар закивал, растягивая неестественную улыбку.

– Я тоже не хочу умирать. Но что теперь, уже плакать будем? Живьем оплакивать себя не собираюсь, а ты потом навести моих родных, скажи, что я ни о чем не жалел. Кейел, я понял, что люблю лучшую женщину во всем Фадрагосе. Единственное, о чем сожалею, это то, что я не достоин ее. У нас расовая слабость. О последнем родным не передавай. Ну, а у тебя что?

– Тоже самое, но только слабость в другом, – выдохнул я.

Долго смотреть ему в глаза не получилось. В голове будто медленно рассеивался туман, а за ним таилась правда, о которой я знал давно, но увидел ее во всей красе только что.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

– Вы однолюбы, Роми, а мы люди, – тряхнув головой, я постарался вернуться к своей жизни. – Мы несовершенны. Наверное, я тоже с ума схожу из‑за Асфи. Не так, как ты, но…

– И в прошлом ты был с ней, – перебив меня, мигом подхватил он, будто сам вцепился в чужую проблему, чтобы отвлечься от собственной неизбежности.

– Я ли? – спросил я и обогнул его.

– Не знаю.

– Вот и я не знаю. Да и какой смысл знать? – сквозь зубы выцедил. – Чувствую себя таким же уродом, каких ненавидел в Солнечной. Я с детства добивался Лери, и она мне поверила, пришла. А я смотрю теперь на другую и обо всем важном забываю. А Лери нашу общую жизнь носит под сердцем. Ребенок – это ведь не пустое слово. – Повернулся к другу, чувствуя необходимость в поддержке, пока гнев не разъел изнутри. Глянув во внимательные желтые глаза, произнес четко: – Это мой ребенок.

– Все так серьезно с Асфи? – с сочувствием поинтересовался Роми.

– Не серьезно, если только временно. Знаешь, я ведь не шан’ниэрд. У нас вашей верности нет. Что изменится, если я позволю себе побыть с другой девушкой? Какое‑то время. А затем мы разойдемся разными путями и забудем друг о друге. Это ведь не трудно? Многие сходились, наслаждались близостью друг друга, а потом расходились. Влюбленность ведь не навсегда, если ты человек, а не шан'ниэрд?

От собственных вопросов стало дурно, но я сумел озвучить их. Обратил мысли в слова.

– А Лери? – тихий вопрос оглушил яростью Шил'лиар.

Я пошатнулся, красная пелена застелила глаза. Волна злости опять поднялась и затопила изнутри.

– А что Лери? – Котелки хотелось отшвырнуть подальше, но я помнил о просьбе Асфи. Важно, чтобы у нас был запас воды, а портить посуду в начале такого похода нельзя. – Она ведь пробовала с другими. До меня пробовала. Ты сам замечал, что у нас в Солнечной девушек мало, а любить и быть любимыми всем хочется! Она была с другими, а я нет!

– Получается, ты просто хочешь нагуляться? – хмыкнул Ромиар и с умным видом потер подбородок. – Кейел, ты понимаешь, что это всего лишь оправдание?

Его насмешка вывела из себя.

– Меня тянет к ней! – Я поднял руку с котелком, указывая в сторону, где нас ждали. – До безумия тянет! А тебе смешно?!

– Тогда оправдывайся. – Он пожал плечами и спокойно пояснил: – Перед собой, перед другими… Оправдайся и иди к Асфи.

– И ты не осудишь? – Я опешил. – Не попробуешь остановить человека от скверны?

– Я только поддержу тебя. – Он грустно усмехнулся, подергал воротник куртки, открывая шею, и стал с усердием расчесывать когтями то, что с трудом заживало. – Кейел, я умру. Может, еще несколько периодов продержусь на всех этих зельях, что набрал с собой и вливаю в себя тайно ото всех, а потом умру. Хорошо бы мне до сокровищницы дойти. – Простонал от удовольствия, а по его шее потекла темная кровь. – Глупый человек, не отправляй себя к Древу жизни заживо. Живи полноценно. Тянет к Асфи, иди к Асфи. А Лери все равно ты не любишь. Так зачем приносишь себя в жертву ради нее?

– В каком смысле не люблю? – спросил я, но не мог отвести взгляда от того, что наблюдал.

Куртка расстегнулась шире, полы разъехались, а рубашка и не была толком застегнута. На серой груди и ключицах виднелись мелкие язвы, похожие на те, какие лечила мне знахарка в детстве. Они появлялись всего лишь от того, что я долго не мог ходить и лежал.

– Не бери в голову, – отмахнулся Роми, отковыривая корочку большой болячки. – Когда‑нибудь сам поймешь. А от Асфи, если так к ней тянет, не отказывайся.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

– Да, не буду, – пробормотал я, думая о том, скрывать ли дальше тайну Роми от нее. – Только теперь она меня отгоняет. Я сглупил. И не знаю, как все исправить.

Асфи  

Я не знала, что твориться в его голове. Иногда смотрела на него, пытаясь представить и разобраться, но лишь сильнее путалась в самой себе. Разве можно настолько заблудиться в трех соснах? Вроде бы все ясно и просто, но так сложно одновременно.