Навь и Явь. Тайна за 7 печатями - Ольга Филипповская

Видимо, поэтому Раст был настолько взбешён, что безуспешно продолжал пытаться, полностью забыв о выгоде и эффективном распределении своих царских сил. Вдруг он униженно замер, вспомнив о своём, теперь уже подмоченном, величии, и после этого моментально исчез из эфира.

Тьма ушла вместе с ним, и Тхэгён снова увидел льющиеся на него капли воды, которые заботливо хотели привести его в сознание. Но им не удалось этого сделать до конца, поскольку рядом, за стеклом, раздался какой-то посторонний звук. В комнате кто-то был!

Тхэгён молниеносно сориентировал свой взгляд в сторону звука, поворачивая голову. Он всё ещё был под влиянием неудачного вторжения Джона Раста. И сквозь его лицо проступил облик тигра, и он выглянул из душевой кабины.

– Спокойно! Это я! – сказала по-китайски высокая черноволосая девушка, останавливая его энергетическую атаку.

– Сонг! – удивился Тхэгён, приходя в себя: – Подожди! Десять минут!

И девушка, кивнув, исчезла, будто бы она никогда здесь не появлялась.

Тхэгён оперся руками о запотевшее стекло, устало роняя свою голову под льющиеся сверху струи воды.

– Так дальше дело не пойдёт! С этим надо заканчивать! – сказал он, отстраняясь.

Рося довольно осмотрелась в комнате. Не хоромы, конечно. Но ей всё здесь нравилось. На президентский номер ей, конечно бы, не хватило. Но полу-люкс тоже сойдёт. В конце концов, пусть Давид хоть что-то хорошее сделает для неё. И Рося снова расплылась в счастливой улыбке.

– Мам, знала бы ты, как я здорово начала сегодняшнее утро! – радостно вздохнула Рося, плюхнувшись на кровать. В окно светило ослепительное солнце.

Рося вспомнила про альбом, взятый из дома, и с трепетным отношением достала его из своей сумки. В вещи она не стала прятать эту бесценную реликвию – фотографии её детства, не оцифрованные.

На фото была молодая русоволосая женщина, мило улыбающаяся, и счастливо подмигивающая фотографу. По легенде, она несла добро каждому, была абсолютно беззлобной, никогда не завидовала и уважала каждого человека на земле, как саму себя. Конечно, такого не бывает. Но это были воспоминания папы, поэтому они становились вдвое ценнее. А на обороте была надпись, сделанная её рукой: «С любовью в сердце. Слава»!

Рося торжественно поставила её фотографию на резьблённый трельяж, на котором красовалось большое овальное зеркало. Затем она подошла к окну, украшенному красными портьерами. Приоткрыв их, она, затаив дыхание, выглянула наружу.

Перед ней открывался панорамный вид на город Юза. Это не была отдельная какая-то его часть. Горожане называли так иногда сам дух, атмосферу, которая по каким-то необъяснимым причинам окутывала город. И вот сейчас Рося смотрела на него самого: зеленовато-коричневые треугольники терриконов были залиты мягким солнечным светом, на крыши домов спустилась утренняя дымка, а шахтные подъёмники и колёса казались живыми: они превратились в фонтан огней, создавая своеобразное солнечное шоу, наворачивая всё новые и новые круги. Недалеко в стороне выглядывали доменные трубы, широкие, похожие на жерло вулканов, плавающих как острова в нежной утренней дымке. Город шумел голосами машин, людей, ветра и птиц.

Солнце улыбнулось своими лучами, и Росе почудилось, как весь этот город превратился в крепкого широкоплечего современного богатыря, который усердно работал молотом у наковальни. Вдруг, он остановился, поднял своё уставшее, но довольное лицо, и задумчиво осмотрелся по сторонам. Но солнце закрыло белое облако, и город Юза исчез, как и этот богатырь. Осталась только панорама города и его голоса.

– Э! – быстро замотала головой Рося, пытаясь прийти в себя: – Этот эффект Юза можно увидеть раз в несколько лет. И никто не знает, как и почему оно происходит. Но что это было? То, что я увидела в конце? Такого на городских форумах народ никогда не сообщал. Этот мужчина, он был как живой… Почему его никто не видел, только я?

– Может, у Тхэгёна спросить? – и она посмотрела на дверь: – Хотя я итак доставила ему много хлопот! Потом как-нибудь узнаю. На худой конец, интернет у меня под рукой. Так даже лучше будет. Да!

– Тхэгён! Какое интересное имя! Мне просто повезло, что я повстречала его! – вспомнила она: – Без него я бы совсем голову свою потеряла. Спасибо, что он меня по поводу Давида успокоил.

– О, Боже! Давид! – быстро спохватилась Рося, волнуясь: – Он же меня искать будет!

– Или не будет, – тут же сникла она, вспоминая всё, что увидела в своей квартире, то, как на самом деле выглядел Давид.

– Я для него всего лишь безликое существо, – совсем погрустнела Рося: – Неужели он так всегда думал, когда встречал меня из школы, когда был на моих Днях Рождениях, подбадривал меня в трудные минуты, да даже его телефонные звонки… всё это было притворством?

Рося молча посмотрела в окно, как тогда, когда за ним ревел страшный ветер. Разница была только в том, что тогда буря была за окном, а теперь в сердце. И Давид тогда был рядом.

– Нет. Ну, не может Давид быть таким превосходным актёром! Он даже не мог нормально притвориться, что ему нравится мой подгоревший сдобный пирог, который я торжественно презентовала всем в семь лет. Он тогда получился совсем несъедобным, но Давид с улыбкой его проглотил, заверяя, что у меня довольно хорошие кулинарные способности. Я даже тогда видела, что он врёт. И не заметить этого после, на протяжении стольких лет нашего общения с ним? Не-е! Это нереально!

– И Тхэгён сказал, что он обо мне по-настоящему заботился. Подумаешь, что инопланетянин, то есть иномирец. Ну, и что! Люди тоже разными бывают – живём же!

– Вот попрошу Тхэгёна мне подробнее рассказать про его мир! – громко сказала она, словно доказывая кому-то: – Что бы я знала, с кем имею дело!

И она обиженно направилась к чемоданам, уязвлено прищурившись в ответ на свои мысли. Пусть вещи-то и не были виноваты, но разобрать их надо было.

Тхэгён зашёл в комнату, где его ждала Сонг, внимательно в это время рассматривая что-то внизу за окном. Она не стала разворачиваться, хотя слышала его шаги, знала, что он пришёл. И Тхэгёну стало немного неловко от этого её странного молчания. Обычно она была очень озорной и весёлой, и её рот редко, когда закрывался. А здесь у неё такая выдержка и тихое достоинство в каждом её движении, будто ей было не двадцать девять лет, а все тысяча. Вот сейчас, если бы она снова стала напоминать ему про того древесного духа, встреча с которым привела его в братство, и сказала бы, что это была она, он серьёзно поверил бы ей. В окно заглянули тёплые лучи солнца, и её силуэт на мгновение показался ему очень знакомым. Солнце сделалось ярче и волосы на её голове побелели, становясь короче, пока не стали похожими на белый пух. Тхэгён ошеломлённо замер, и Сонг услышав это, слегка повернула к нему свою голову. Её глаза стали похожими на большую зелёную вселенную, также как и у Эрны, только другого цвета. Но это всего лишь была игра света, и с её лицом и волосами на самом деле ничего не произошло.