Форпост - 4 - Андрей Валерьев

Плюс тридцать пять метров.

Поначалу Ваня не знал, как объяснить людям, зачем ему необходимы карты с ДРУГИМ уровнем моря, но потом, послушав совет Нади, просто сделал морду кирпичом и посулил дополнительную премию. Взбодрённые нехилыми суммами картографы живенько обсчитали на компьютере нужные Ивану очертания материков и принялись расставлять на них отметки и указания. Где, что и как глубоко лежит. Оказалось, что спецы из Главного управления по геодезии и картографии, что нынче подрабатывали у Маляренко, прекрасно ориентируются в законсервированных месторождениях. Тех, что правительства любой страны придерживают на «чёрный» день. На северном Кавказе и в Причерноморье таких оказалось удивительно много. Уголь, руда, нефть и газ. И ещё до чёрта всего другого.

Маляренко, глядя на распечатанные листы только присвистывал от изумления.

«По «золоту» ходим, ёлы-палы!»

Поскольку велосипед в этой группе не изобретали, а просто воспользовались уже накопленными и систематизированными знаниями, то и с процессом реализации «преподы» тоже решили не затягивать. Историки и библиотекари дружно высмеяли желание Ивана печатать всё на телячьей коже и снисходительно объяснили заказчику, что современные книги потому так недолговечны, что изготавливаются из древесины с использованием химических добавок, которые и разрушают структуру бумаги.

— А вот если заказать…

В Германию ушёл заказ на громадную партию бумаги ручной выделки по старинным рецептам. Из тряпья. С использованием натуральных добавок.

— Сделаем хороший переплёт и обложку. Из кожи. Да каждой книге — деревянный футляр. Знаете, Иван Андреевич, при хороших условиях хранения, срок жизни такой книги — тысячи лет.

Кстати, Иван Андреевич, а для чего нам ТАКАЯ аутентичность? Это же баснословно дорого!

Маляренко посмотрел на очередного умного человека и в тысячный раз за день соврал.

— Хочу. Просто хочу.

Весь заказ, напечатанный и упакованный, должен был прийти из Германии через три с половиной года. Шесть с половиной тонн. Одиннадцать тысяч книг.

За ежедневной рутиной незаметно пролетела весна две тысячи восьмого года. Иван настолько закопался в ворох ежедневно решаемых вопросов, что даже позабыл о своём желании навестить родителей. Издали посмотреть на себя. Может быть, поискать тех, кого уже не стало. ТАМ.

Дядю Пашу.

Иваныча.

Колю.

Аудрюса.

Маляренко приезжал в сияющую свежим ремонтом московскую квартиру Нади, не замечая вкуса, проглатывал приготовленный женщиной ужин и без сил падал в кровать. Впрочем, Надежда ещё ни разу за всё время их знакомства не позволила ему заснуть просто так. Летели дни, недели, месяцы. Работа сотен людей стала, наконец, давать результаты, и научных консультантов-теоретиков стали постепенно сменять инженерные кадры. Технарям вручали плоды изысканий учёных и те принимались за их практическое воплощение. Где это всё брать, как это делать и сколько всё это будет стоить?

С деньгами снова вышел облом. Десяти миллионов долларов разошедшемуся Маляренко просто ни на что не хватало. На спонсорскую деятельность и оплату услуг консультантов ушло почти полтора миллиона. Ещё в два миллиона обходилась будущая библиотека. Миллион ушёл на мелкие расходы. Маникюр для Нади, фитнесс для неё же и на прочие пустяки — квартиру в Крылатском и скромный «Порше «. И всё!

Иван оторвал листок старомодного отрывного календаря и с минуту тупо на него пялился, не видя, что на нём написано. Голова гудела от роя мыслей, а перед глазами бесконечной лентой проносились счета, счета, счета.

Маляренко навёл резкость.

«Десятое августа. Хм. Что-то должно происходить…»

Сквозь гул в голове в уши пробилось чириканье Наденьки.

— … представляешь, какой ужас! Ужас. Они бомбами стреляли! По телевизору сказали…

«А. Ну да. Конечно. Война»

Ваня снял трубку телефона.

— Алё. Олег, привет. Как дела? Да. Я знаю. Мне очень жаль. Приезжай в Москву — надо поговорить. Это не срочно, но очень желательно. Передавай привет жене. Конечно. До встречи.

Оставалось придумать, куда спрятать груз и как это сделать так, чтобы в покамест густонаселённом Крыме, никто его не нашёл.

Все трое детей Олега Шабельского учились в самой обычной средней школе. Ну ладно — не самой обычной. Школа стояла в Призаводском районе города и, понятое дело, очень хорошо спонсировалась оным заводом. Во всём остальном это была простая городская школа без особых понтов. Дочери Олега, старшая из которых училась уже в седьмом классе, а младшая сегодня должна была услышать свой первый звонок, были совсем неизбалованными детьми. Во всяком случае, на учёбу за границу, в модный Лондон или ещё куда, они не рвались. Воспитанию своих чад Олег старался уделять максимум внимания, зачастую в ущерб работе. Конечно, основную ношу по воспитанию детей несла супруга Шабельского — невысокая стройная женщина с ангельским характером и чёткой системой принципов. Лондону и Куршавелю в её системе воспитания места не нашлось. Зато огород, цветник и курятник на заднем дворе их особняка принимали в жизни подрастающего поколения самое деятельное участие.

Олег, обнимая супругу одной рукой, стоял среди толпы таких же отцов и матерей, что пришли на торжественную линейку, посвящённую первому сентября, и не видел ничего. Ничего, кроме пышных белых бантов дочери. Ни лице его застыла улыбка. Радоваться не хотелось. Хотелось выть от бессилия и страха. За детей. За любимую женщину. За старика отца. За всех рабочих, стоявших вокруг него, и их семьи. За всех людей. За человечество.

Шабельский кое-как дождался окончания мероприятия и, проводив домой супругу, поехал на завод.

— Да, Антоша, — Олег оторвался от телефона и выжидающе посмотрел на младшего брата, — слушаю тебя.

Антон уселся в кресло напротив и принялся «грузить» старшака, мол, Маляренко снова денег просит, консультанты тупые, лаборанты его вообще дебилы и вообще — с исследованиями полная…опа.

Шабельский-старший слушал нытьё брата и медленно зверел. Нервы и настроение у хозяина города были ни к чёрту. Только что он дал предварительное согласие на продажу своего детища. Своего завода. И всех прав на патент. Олег до сих пор не был уверен в том, что Иван сказал правду, но он сделал выбор, решив сделать так, как подсказал ему Маляренко.

Тогда, после того памятного разговора в домике на территории заводского санатория, его и Димку охране пришлось буквально уносить на руках. Ноги не слушались. В голове стоял туман. Как следует выпив и переночевав прямо в кабинете на работе, друзья следующим утром снова покатили в гости к Ивану. Так уж был устроен Олег — никогда не сдаваться и искать ВОЗМОЖНОСТИ. Действовать и добиваться нужного результата.

Новость о конце цивилизации Шабельского не устраивала категорически!

И Иван не подвёл. Он долго смотрел в глаза Олегу а потом кивнул.

— Есть у меня мыслишка. Запасной вариант. Но только… ОЛЕГ. ПООБЕЩАЙ МНЕ.

Что.

Ты.

Сделаешь.

Так.

Как.

Я.

Скажу.

Олег Владимирович Шабельский не раздумывал ни секунды.

— Обещаю.

— … эти спектрометры менять надо. А химиков — вообще гнать.

В уши пробился занудный голос Антошки.

И тут случилось то, чего до сих пор никогда не было.

Олег Шабельский сорвался.

— Ты! Блять! Мудак…..! Трах-тара-рах, тах — тах!

Шабельский никогда не повышал голос на свою семью. Он никогда не употреблял матерных слов в том круге, который принято называть «близким «. У Антона упала челюсть. Вытаращив глаза, он смотрел в бешеные глаза брата и не верил в то, что ЭТО происходит.

«Это мне мерещится!»

— … и меня не интересуют твои проблемы! ИДИ! И! РЕШАЙ! ИХ!

Антошка дёрнулся, подскочил и побежал решать проблемы.

Уже второго сентября исследования неизвестного артефакта, пришпоренные старшим братом, сдвинулись с мёртвой точки. Поняв, что своими силами ему и его ребятам из заводской лаборатории, с этой задачей не справиться, Антон Шабельский предпринял единственно возможный в его положении шаг. Он позвонил Генеральному Директору музея. Тот через пять минут позвонил в МИФИ, оттуда, ещё через пять минут, позвонили в Институт Солнца, а оттуда сделали ещё несколько звонков по научным учреждениям в Москве, Новосибирске и Иркутске.

Через три с половиной часа в приёмную Антона позвонил человек и, представившись Андреем Викторовичем, робко поинтересовался — правда ли, что им требуется учёный-физик для работы по контракту. Голос у Андрея Викторовича был молодой и заикающийся от волнения.

Антон решил шило в мешке не покупать и, коротко бросив трубку «погоди «, немедленно позвонил по другой линии в Москву.