Похищение чудовищ. Античность на Руси - Ольга Александровна Кузнецова

музыкальным инструментом в придачу, загадка систра.

Загадка систра

В 1788 г. в Санкт-Петербурге переиздается популярная книга «Символы и эмблемата» (под заголовком «Емвлемы и символы избранные»). В ней появляется вступительная часть с тематическим словарем символов, благодаря которому можно лучше понять изображенное на гравюрах. Основные сведения для этого вступительного словаря берутся не из головы, а из переводных источников, в которых составителю удалось отыскать подходящие к картинкам толкования (основной источник — «Иконологический лексикон», изданный на русском в 1763 г., автор оригинального текста — Лакомб де Презель). Про сфинкса в «Емвлемах и символах» рассказывается довольно подробно: кто он такой и где его можно встретить (речь, конечно, о произведениях искусства, а не об экзотических странах). Но среди изображенных далее эмблем никакого сфинкса нет. Зачем тогда он нужен в предисловии?

Систр с кошкой, западноевропейская гравюра. XIX в.

Составитель Нестор Максимович-Амбодик указывает, что сфинкс изображается на медалях (эту общую информацию он приводит вместо истории о печати Августа Октавиана, которая не пригодилась для сборника гравюр), а еще на систрах. Систр — египетский музыкальный инструмент перкуссионного типа. Через каркас продеты металлические прутья с колокольчиками на концах. Систр описывался, например, у Плутарха (I в.), затем в западноевропейских музыкальных трактатах, где он мог изображаться с украшением — небольшой фигуркой в виде сфинкса или кошки, иногда с человеческой головой (символом богини Исиды).

Описание систра, видимо, из итальянской книги о музыкальных инструментах, попадает во французский «Иконологический лексикон» уже без картинки, а оттуда переводится на русский язык. В результате длительного странствия по книгам на разных языках систр полностью видоизменяется. Железные и медные стержни внутри него, сначала условно названные струнами, превращаются в реальные струны, рукоятка исчезает, а сфинкс вместо необязательного украшения становится значимой частью инструмента. Прочтя сжатое описание систра, сделанное для «Емвлем и символов», можно вообразить систр разновидностью арфы — видимо, именно так эта информация и была воспринята.

Систр — древний инструмент с руковяткою, у коего нутр пуст, исподняя часть уже верхней, которая зделана на подобие полукруга. В пустоту продеты железныя или медныя струны. На верьху сего инструмента представлена кошка с человеческим лицем, а иногда вместо кошки сфинкс.

Иконологический лексикон

Систр или орудие древнее мусикийское, внутри пустое, снизу уже, с верху шире, полукруговое, с железными или медными струнами, в пустоту продетыми, и со сфинксом наверху.

Емвлемы и символы избранные

Ни египетского систра, ни сфинкса в русском сборнике эмблем нет, зато есть арфа с украшением в виде крылатой женщины. Гравер мог видеть подобные изображения в западноевропейских источниках, например, образцом могло стать созвездие Лиры на картах. В основном иностранном предшественнике русских «Символов и эмблемат» арфу украшает маленький непритязательный херувим, не похожий на эту фигуру.

Арфа. «Символы и эмблемата», 1705 г.

Эмблема с арфой была хорошо известна, в начале XVIII в. был построен даже одноименный баркалон (военное судно) [42: 212], возможно, имевший подобное украшение в виде женской головы. При перерисовке этой эмблемы Г. С. Сковородой («Разговор, называемый Алфавит, или букварь мира», XVIII в.) грудь странного существа еще более подчеркивается, а растительный завиток становится похож на лапу. И хотя декоративная фигурка на арфе ни разу не была подписана словом «сфинкс», соотнесение арфы с систром пока является единственным ответом на вопрос, как и зачем сфинкс проник в русскую книгу эмблем.

Арфы. Перерисовка Г. Сковороды, XVIII в., и соответствующая эмблема из западноевропейского сборника-предшественника, XVII в.

Несмотря на разницу биографий, львовидные чудовища очень опасны: они скалятся, рычат, больно кусают и рвут когтями. Львиные сила, ярость и достоинство, царственность достались им в разных долях. Больше всего повезло сфинксу, который рано сделался символом высокой тайны, и своей почетной ролью стража он обязан, конечно, льву. Каменные львы, которые опираются на шары (чтобы случаем не уснуть, иначе шар укатится), до сих пор сторожат входы многих замечательных зданий. Потом сфинкс понравился писателям-романтикам и уверенно вошел в литературную классику как метафора загадки. Мантикора, напротив, берет от льва все хищническое, но антропоморфные черты позволяют ей сохранять в себе разумное и домашнее; поздние литературные мантикоры бывают даже мудры. Самый грозный из монстров — химера — совершенно лишен человечности, но его сумбурное устройство не способствовало широкой популярности, в отличие от более простых драконов и львов. Впрочем, сам по себе лев — один из самых противоречивых символов нашей культуры, в нем воплощались Бог и дьявол, воскресение и смерть, благородство и жестокость, поэтому полнота его символических интерпретаций передавалась чудовищам по наследству.

Глава 9

Три сестры

Не слишком доброжелательные сестры, подстерегающие путешественников, испытывающие героев, вредящие простым смертным, — хорошо знакомые нашей культуре персонажи. В античности образовалось несколько групп таких опасных девиц, и вдобавок большинство из них состояли в родстве друг с другом. Форкидами (дочерьми Форкия и Кето) были горгоны, грайи, а по некоторым версиям — еще и геспериды с сиренами. Брат Форкия Тавмант был отцом гарпий и, возможно, эриний (фурий) — то есть они двоюродные сестры всех Форкид. Из-за большого количества разнородных сведений, скопившихся до пришествия монструозных девиц на Русь, число сестер не было постоянным, но все-таки отчетливо стремилось к трем. Горгон было три; количество эриний, сирен и гесперид разное, но нередко они тоже троятся; гарпии и грайи образовали из пар крепкие тройки ближе к Новому времени, хотя отдельные гипотезы об их тройственности были уже в Античности. В христианской культуре эти существа получили негативную символику: в них воплотились человеческие пороки, а потому они еще больше сблизились, обменялись некоторыми внешними признаками и иносказательными трактовками.