Храмы Невского проспекта. Из истории инославных и православной общин Петербурга - Архимандрит Августин (Никитин)

Освященная в 1730 г., лютеранская церковь Св. Петра представляла собой небольшое каменное здание с колокольней и шпилем. Настоящим сокровищем стала одна из ее алтарных картин – «Иисус с Фомой Неверующим и учениками» кисти знаменитого Ганса Гольбейна-Младшего. В 1707 г. ее подарил общине придворный живописец И.Ф. Грот. Рассказывали, что картина, написанная на кипарисовом дереве, 200 лет пролежала до этого зарытой в землю в монастыре Вюртемберга[507].

Пять лет спустя близ храма возвели два деревянных дома, образовавших своего рода пропилеи перед новой кирхой. В одном доме располагались квартиры церковного причта, а в другом, в угловом на Большой Конюшенной, разместилась школа. До 1735 г. в этой школе учились только дети состоятельных родителей, а в 1735 г. решили отчислять на нее определенную сумму при совершении крещений, погребений и других церковных обрядов, а также объявить о добровольных пожертвованиях. Таким образом образовался особый школьный фонд, за счет которого стали обучаться здесь и дети бедных родителей.

В середине 1730-х гг. предприняли попытки реорганизовать немецкую школу, состоявшую при церкви Св. Петра. Из записок Петера фон Хавена можно узнать о том, какие проблемы возникали в ходе просветительских начинаний. «Этой зимой в самой крупной немецкой общине было внесено предложение организовать большую латинскую школу. Причиной тому явилась неудовлетворенность большинства иностранцев школой и гимназией при Академии, а потому они либо держали домашних учителей для своих детей, либо отправляли их в Ревель и другие города. И кроме того, объявили, что если церковный совет намерен учредить настоящую латинскую школу, так чтобы она была оборудована при немецкой церкви св. Петра, то все они послали бы туда своих детей и вообще оказали бы помощь в осуществлении этого дела, – пишет датский автор. – Надо здесь упомянуть, что большинство немцев по нескольку лет учили своих детей латыни, арифметике, письму и прочим полезным вещам до того, как приставить к какому-либо ремеслу или иному тоже скромному занятию. И вот к этому времени из зарубежных государств поступили многочисленные добровольные пожертвования на немецкую церковь и школу Св. Петра в Петербурге; среди прочих – сбор в сумме 750 рублей из Дании. Поэтому церковный совет намеревался изменить постоянную и довольно многочисленную школу, еще более ее улучшив и впоследствии расширив, и за это уже действительно принялись, набирая для нее различных учителей. Но поскольку к тому обнаружились препятствия более существенные, чем ожидалось, то пришлось на сей раз ограничиться прежним; так оно с того времени и существует»[508].

Для улучшения преподавания из Германии пригласили магистра Иоганна Филиппа Люткена. После прибытия в Петербург его утвердили в должности ректора школы. Но в 1737 г. Люткен оставил свою должность и стал помощником пастора Шатнера, после чего церковный конвент поручил надзор за школой пасторам Петрикирхе[509].

28 июня 1737 г. издан именной указ, согласно которому на Невском проспекте должны были стоять только каменные здания. В 1740 г. «Комиссия о Санкт-Петербургском строении» потребовала сноса всех деревянных строений, выходивших на главную улицу столицы. Это касалось и обоих деревянных домов, обрамлявших Петрикирхе. Однако Комиссия решила пасторские дома оставить. «К оной проспективной улице никакого деревянного строения им (лютеранам. – а. А.) не строить, и когда те деревянные домы обветшают, то построить на том месте каменные же дома»[510]. Поэтому в 1747 г. на прежнем месте по проекту архитектора К. Кемпфа возвели новые каменные здания, одно них по-прежнему отводилось школе[511].

Петрикирхе стал главным духовным центром для немцев-лютеран, живших в Санкт-Петербурге. В ее стенах крестили, венчали, отпевали. Перу фон Хавена принадлежит описание бракосочетания, состоявшегося 8 февраля 1737 г. под сводами церкви Св. Петра. «Женихом и невестой были знатный саксонский господин с одною из знатнейших придворных фрейлин, и один из них носил фамилию Кейзерлинг. Они решили публично венчаться в немецкой церкви св. Петра», – сообщает датский автор своим читателям, переходя к основной части своего повествования. «Обе принцессы – Елизавета и Анна – вели невесту. Обряд бракосочетания совершал самый старый немецкий пастор. Когда он произносил слово и когда пели, принцесса Анна была очень тиха, набожна и благоговейна. Принцесса же Елизавета была весела, переменчива и во время венчания более применяла свои глаза, нежели уши, – пишет фон Хавен. – Она, казалось, смеялась над голосом немецкого пастора, о котором его прихожане говорили, что он в юности сорвал голос. Великолепие всей свиты и чрезвычайно длинную вереницу карет кратко или с большей пользой описать невозможно»[512]. В этом отрывке упомянуты «принцессы Елизавета и Анна», мирно шествовавшие к алтарю лютеранского храма Св. Петра. И трудно было предполагать, что через три года обе принцессы будут вовлечены в водоворот политических событий.

Императрица Анна Иоанновна незадолго до своей кончины (17 октября 1740 г.) назначила своим преемником новорожденного внука Иоанна Антоновича, а регентом – Иоганна Эрнста Бирона, с которым она сблизилась еще в 1720-х гг. Эта связь вызывала всевозможные толки; так, французский посланник в Санкт-Петербурге маркиз де ла Шетарди в одном из своих донесений приводит такую оценку: «(Анна Иоанновна)… более всякой другой женщины полна предрассудков православной религии, и тем охотнее вооружается против всех лиц иного образа мыслей, что воображает весьма не кстати отвести глаза от связи своей с Бироном, прикрываясь маской религиозности и благочестия»[513].

5 октября 1740 г. малолетний сын Анны Леопольдовны (1718–1746) – царевич Иоанн провозглашен наследником российского престола; провозглашение совершили в деревянном Летнем дворце в Летнем саду. 17 октября того же года он вступил на престол при регентстве Бирона. Однако вскоре противники Бирона, во главе с фельдмаршалом Минихом, свергли его и провозгласили Анну Леопольдовну правительницей. Но сторонники Елизаветы Петровны подготовили переворот: 25 ноября (6 декабря н. ст.) 1741 г. арестованы правительница России Анна Леопольдовна, ее сын император Иоанн Антонович и муж Антон-Ульрих. Арестованного младенца отправили в Шлиссельбургскую крепость, где он провел остаток своей жизни. На трон при поддержке гвардии взошла дочь Петра I – Елизавета. 23 января 1742 г. (н. ст.) состоялась публичная казнь ведущих деятелей правления Анны Леопольдовны – вице-канцлера Андрея Ивановича Остермана, фельдмаршала Бурхарда Христофора Миниха, вице-канцлера Михаила Гавриловича Головкина и других. В последний момент смертный приговор заменили ссылкой. Анна Леопольдовна была низложена, отправлена в ссылку и в 1746 г. скончалась в Холмогорах.

То, что в «немецкую компанию» попал М.И. Головкин, виновато и его ближайшее окружение. Так, будучи вице-канцлером, он взял в пажи Ягужинского – сына лютеранского органиста, служившего в лютеранской кирхе в Москве.

Елизаветинская эпоха (1741–1761 гг.)

Отправился в ссылку и Эрнест-Иоганн Бирон, но перед своим отъездом в Пелым он несколько месяцев провел в Шлиссельбургской крепости. Как отмечал отечественный историк А.И. Вейдемейер (ум. в 1852 г.), Бирон, «по низвержении своем, впал в величайшее уныние; раскаивался или казался только раскаивающимся в своих злодеяниях; читал духовные книги, особенно же Библию, с большим прилежанием, отмечая в оной места, близкие содержанием своим к его положению; оказал готовность отвечать с откровенностью на деланные ему допросы»[514]. Графа Миниха, графа Остермана и герцога Бирона обвинили в измене и сослали.

Так лютеранская община св. Петра лишилась своего патрона и покровителей. Этим обстоятельством и в целом изменившейся обстановкой не преминули воспользоваться недоброжелатели общины. Интересные сведения приводит современная исследовательница, член общины Петрикирхе Т.Н. Таценко:

«На Невском проспекте, напротив кирхи св. Петра, там, где сейчас располагается Казанский собор, в середине XVIII в. стояла православная церковь Рождества Богородицы. Священники этой церкви объявили, что им явилась Богоматерь и пожаловалась, что присутствие невдалеке лютеранской церкви, где проводятся „еретические“ богослужения, не дает ей покоя. На этом основании императрице было подано прошение об изгнании лютеран из их церкви. Однако у последних нашлись защитники. Вице-канцлер граф Бестужев-Рюмин, жена которого была лютеранкой немецкого происхождения, рассказал, используя методы и логику противной стороны, что и ему явилась Богоматерь. На этот раз она отозвала свою жалобу, ибо лютеранская церковь св. Петра все равно не подходит для православных богослужений, так как ориентирована не на восток, как положено, а с севера на юг. Скорее всего, эта эффектная история всего лишь легенда. Бесспорно, однако, что общину св. Петра в начале правления Елизаветы пытались лишить здания церкви и другой недвижимости. Дело не удалось лишь потому, что у Св. Синода не было 130 000 руб. отступных, каковые, по решению императрицы, нужно было заплатить лютеранской общине.