Та, что будет моей - Агата Лель

один. Или как ты там меня назвала. Проходили. Кстати, модельная внешность в женщине не самое главное, — и сам обалдел от того, что сказал. Он, кто всегда выбирал исключительно кукол.

— Ха! — усмехнулась мать, словно прочитав его мысли. И в этом смешке не было ничего доброго и веселого. — Хватит, Артур! Ты мой сын, и я знаю тебя как облупленного. Видела, каких девочек ты выбирал. Чем она тебя взяла? Ни рода, ни племени, ни внешности как таковой.

— Мам… — начал закипать он, но она опередила его дальнейшими рассуждениями:

— К тому же с ребенком! Оно надо тебе, растить чужого?

Вишневский недоверчиво прищурил глаза.

Неужели действительно не знает? И даже не догадывается? Впрочем, если все так тщательно скрывалось, то неудивительно.

Ему сильно не понравилось, как она отзывалась об Аглае, и была бы это не его мать, возможно, ненадолго забыл о своем хваленом воспитании. Стоило отдать должное, правильного в него вложили действительно немало — родителей он уважал и грубостей в их сторону не позволял, хотя сейчас на языке вертелись не самые приятные слова.

— Может, и буду растить, — решил не вываливать на нее правду сейчас. Это же ведь такое начнется… а он хотел пару часов побыть один. — У меня на них свои планы.

Господи, прям как Валентин сказал.

— В смысле? — уже ни на шутку вскипела прекрасная половина четы Вишневских. — Какие ещё планы? — шагом отнюдь не леди преодолев три ступеньки, поравнялась с сыном. — Артур, пожалуйста, ты же всегда был умным. Одно дело провести ночь, бог с ним, дело молодое, но если ты надумал…

— Мам, я сам разберусь, о'кей? — положил ладони на ее обтянутые бежевой тканью пиджака плечи. — Сам. Как разбирался со всем и всегда. Где мне учиться, где работать и с кем спать. Я ценю твою заботу, но в жизнь мою лезть не нужно.

Развернувшись, пошел наверх дальше.

— Кстати, — бросил, не оборачиваясь, — все равно я скоро съезжаю, избавлю тебя от лишних волнений.

— Артур!

— Я очень устал.

Хлопнула дверь его комнаты.

Инна Алексеевна в ужасе спустилась вниз и совсем не по-интеллигентному рухнула на нижнюю ступеньку. То, чего она так боялась, все-таки произошло — ее сын сошел с ума.

Часть 19

* * *

Что же я натворила! Ну зачем я это все ему сказала, зачем, — корила себя Аглая, невидящим взглядом глядя в монитор с совершенно непонятной сейчас таблицей.

В офисе конструкции опен спейс никогда не было тихо: все вокруг гудело, разговаривало, жужжало, и сейчас девушке это было только на руку. Никто не обращал на нее внимания и не замечал душевных терзаний. А их был целый вагон.

Чего она только не успела передумать за эти несколько дней, прошедших после "той" ночи: от того, что поступила абсолютно правильно, до того, что те брошенные слова были самыми глупыми в ее жизни.

Он уйдет, теперь непременно, — грустила она, отпивая остывший кофе. — Кто-то другой, возможно нет, но он… он уже ушел. Не приезжает и не звонит уже целых пять дней. Как в воду канул.

Он не приемлет когда им руководят — это она прекрасно знала. Что он не позволит кому-то решать за него — понимала тоже. Но и молчать она так же не могла и все сказанное было чистой правдой — никаких вторых ролей!

Первое время она искренне старалась не подпускать его к себе, была холодной и колючей, специально старалась задеть, тем самым отдалив от себя. Намеренно. Потому что понимала, что всего один поцелуй и наращенная годами (страшно подумать!) броня даст трещину, а потом вовсе рассыплется.

Она любила его. Любила страшно, до какого-то умопомрачения. Как тогда, так и сейчас, ничего не изменилось. А после той ночи… От воспоминаний по предплечьем врассыпную разлетелись растерянные мурашки. Аглая осмотрелась по сторонам, дабы убедиться, что никто не заметил, как она слегка покраснела.

Та их ночь… Она была прекрасна. Восхитительна. До отвращения идеальна. Любить мужчину уже великое счастье, а иметь возможность дотрагиваться до него, целовать, быть с ним… неописуемо. И хоть к утру она устала, но ей все было мало его. Мало его губ, его тела, его рук. Когда он дремал, она просто на него смотрела, и из груди так и рвались слова: ну почему ты такой? Идеальный…

Да, для нее он всегда был идеалом: сложным, ершистым, упрямым, порой угрюмым. Невыносимым! Но когда любовь пришла, она не просила, просто поселилась в ней и все. И не помогло вытравить ее ничего: ни обида, ни ненависть, ни годы разлуки. Да, она не думала о нем день и ночь, не рыдала в подушку, но она его никогда не забывала. Да и как забыть, если от него у нее родилась дочь.

Ей нравилось и одновременно тревожило видеть в Валюше зачатки титанового характера ее отца. Для мужчины это, стоит полагать, хорошая черта. А для женщины? Если ты не женщина президент, то смысла быть настолько несгибаемой нет. Валюша еще не была президентом страны, но правителем их маленького мира — определенно. Она точно знала, как сделать по-своему, без капризов. Просто делала и все, как будто так и нужно.

Прямо как Артур.

Артур… и что вот теперь будет?

Единственная ночь расставила все на свои места, Аглая точно поняла, что не сможет делить его с кем-то. Ни с его американкой, ни с кем-то еще. И такая взяла тем утром апатия, хоть плачь.

Вот уедет он и..? Она будет сидеть и ждать, думать, с кем он там?

Раньше так и получалось, но раньше они не были вместе — она просто вероломно внедрялась в его мир, наблюдая за ним из окна. Их ничего не связывало и он ничем не был ей обязан. По сути, не обязан и теперь, но ее мировоззрение изменилось. У нее есть дочь, девочка, которая, подрастая, будет брать с нее пример и перенимать ту модель поведения, которую видит. Аглаю приводило в священный ужас, что Валюша будет думать, что приходящий любовник (а