Большая книга ужасов – 54 (сборник) - Елена Артамонова

– А где взять труп человека?

– На кладбище, разумеется.

Воронов повернул рубильник, и по телу лягушонка запрыгали крошечные молнии. Лапки судорожно дернулись и замерли неподвижно.

– Увеличим напряжение… интенсивность разрядов… – бормотал он себе под нос, – Барышева, можешь идти, от тебя мало толку. Встретимся без четверти час у центральных ворот кладбища. Попробуй только опоздать!

Конечно, можно было отказаться от этой затеи и, бросив Мишку, вернуться в Коридор, но я не хотела отступать. Необходимо довести ситуацию до логического завершения, только тогда у пленника появляется шанс вырваться на свободу – кажется, это условие и было основным правилом «игры».

Ночь, как всегда, наступила неожиданно. Воронов стоял возле кладбищенской ограды. Нагрузив меня лопатами, юный последователь доктора Франкенштейна с жутким скрипом отворил ворота. Размашистой походкой пошел вперед, освещая надгробия фонариком:

– Нам нужно недавнее захоронение. Длительное пребывание под землей существенно затрудняет работу. Смотри – ка – свежие венки… – Мы остановились около могильного холмика. Мишка осветил торчащую среди цветов табличку. – То, что надо. Можно сказать, тепленький.

Оттащив венки, мы взялись за лопаты. Управляться с этим инструментом я не умела, и вскоре стало понятно – еще немного каторжного труда, и руки мои отвалятся, а спина – сломается. Сквозь плешь в облаках выглянула луна, и над могилами начал клубиться легкий туман.

– Мишка, смотри…

– Обычные испарения. Работай, не отвлекайся.

Воронов вгрызался в землю как бульдозер, и вскоре под комьями глины уже можно было разглядеть белые оборки, украшающие крышку гроба. Честно говоря, когда подобные сцены показывали по телевизору, я предпочитала не смотреть на экран. Что же говорить о моих чувствах теперь, когда все происходило как бы на самом деле! Зря я связалась с Вороновым, сейчас он откроет гроб и… Оказывается, самое страшное – это именно ожидание чего – то ужасного.

– Страх перед мертвыми телами – предрассудок. С точки зрения науки – это просто кусок гниющей плоти. – Воронов поддел крышку и изо всех сил навалился на лопату, – смотри и учись, Барышева, сейчас ты увидишь труп в начальной стадии разложения.

Он открыл гроб и направил луч фонарика на желтое заострившееся лицо мертвеца – мертвец зажмурился. Я заорала. Мишка выронил фонарик и попытался вылезти из могилы. Не удержавшись, рухнул прямо в объятия покойника.

– Оставьте меня в покое! – прохрипел обитатель могилы.

Я подала Воронову руку, он выбрался на поверхность.

– Смываемся?

– А работать за нас будет академик Павлов?

– Мишка, как ты собираешься оживлять уже ожившего покойника?

– Найдем другого, смирного.

– Опять копать?

– Ради науки я перелопачу все кладбище!

Теперь Воронов, не выбирая, решительно вскрывал могилу за могилой, и везде его встречали крайне недовольные покойники. Меня тошнило. Внезапно мой спутник воткнул лопату в землю и вытер перепачканные землей руки о рубашку:

– Мы столкнулись с интересным феноменом. Есть основания полагать, что почва данного кладбища обладает особыми физическими свойствами и возвращает мертвым телам некоторые жизненные функции. На очередном заседании биологического кружка я предложу Наталье Александровне эту тему как материал для следующего доклада.

– Мы уходим?

– Без трупа мы не уйдем. Хватаем первого попавшегося и тащим в школу.

Хватать я никого не стала. Издали наблюдала, как Воронов извлекает из разрытой могилы ее обитателя. Труп сопротивлялся, Мишка упорствовал, а небо на востоке серело, предвещая скорый рассвет. Я глазела по сторонам, когда послышался глухой стук и стон – получив лопатой по голове, мертвец осел на землю как подкошенный.

– Барышева, бегом за каталкой! Она спрятана у ворот.

– Ты его убил?

– Во-первых, он умер достаточно давно, а во – вторых, ради науки можно пожертвовать жизнью.

– Чужой?

– Любой. Знаешь, во что обошлись человечеству блага прогресса?

Затащив тело на каталку, мы лихим галопом помчались в сторону школы. Воронов очень торопился – биология шла первым уроком. Забраться с таким грузом на четвертый этаж было абсолютно невозможно, но в этом странном, расползающемся по швам мире некоторые вещи происходили легко и незаметно. Не успела я оглянуться, как оказалась в знакомом кабинете.

– Я думаю, все пройдет успешно, – Мишка старательно присоединял к мертвецу разноцветные проводки. – Барышева, сбегай в лаборантскую, принеси колбу со светящейся жидкостью и шприц для инъекций. Если метод Франкенштейна не сработает, используем разработки Герберта Уэста.

– Кто это?

– Реаниматор. Он создал препарат, оживляющий трупы. Вещество вводится в мозг подопытного объекта и… – зазвенел упавший на пол скальпель. Воронов нахмурился, – Виктория, не отвлекай меня болтовней! Быстро за колбой, а я сбегаю проверю аккумуляторы.

Он исчез за дверью, а я отправилась в примыкавшую к кабинету крохотную каморку. Отыскать на стеллажах нужную склянку было не так легко, мне пришлось долго переставлять колбы и пробирки, как вдруг из кабинета донесся вопль:

– Где он?!

За время нашего отсутствия мертвец сбежал. Я подошла к окну – на углу улицы еще можно было различить маленькую фигурку, улепетывающую в сторону кладбища.

– Черт! До начала урока пятьдесят шесть минут! – Воронов стукнул кулаком по столу. От удара подпрыгнула и едва не опрокинулась колба со светящейся жидкостью. Он посмотрел сначала на нее, потом на меня. Взял лежавший тут же шприц, набрал препарат. – Послушай, Барышева, ради науки Джордано Бруно пошел на костер, многие врачи привили себе смертельные болезни…

– Мишка, не вздумай этого делать! Тебе еще жить да жить. Нелепо убивать себя ради какого – то доклада на биологическом кружке!

– Безусловно. Но я хотел попросить о помощи тебя, Виктория. Ты неплохая девчонка, но, будем откровенны, не слишком умная, лишенная талантов и дарований, иными словами – обыкновенная. Такие не делают истории, но зато могут послужить науке, и благодарные потомки не забудут о таком подвиге.

– Воронов, скажи, что шутишь! – Угол стола врезался мне в бедро, преграждая путь к отступлению.

– Увы! Сейчас главный приоритет – доклад. Без него Наталья Александровна не допустит меня к дальнейшим исследованиям. А знаешь, какую проблему я собираюсь решить? Проблему бессмертия! Мое открытие позволит людям жить больше тысячи лет. Барышева, не переоценивай себя, твоя жизнь не идет ни в какое сравнение с благоденствием человечества. Дай – ка руку…

Он схватил меня за запястье. Я дернулась изо всех сил, но Воронов вцепился, как клещ. На конце иголки сверкала зеленоватая, даже на вид ядовитая капелька, а острие должно было вот-вот коснуться моей кожи. Лежавший на столе толстый вузовский учебник пришелся очень кстати. Нащупав его свободной рукой, я с размаху опустила том на голову малолетнего фанатика. Мишка охнул, уронил шприц, но мое запястье не отпустил. Пытаясь дотянуться до отравы, он бормотал: