Französisch - Михкель Мутт

Мальчик был не прочь пожить один. Нельзя же портить бабушке медовый месяц. Но, как обычно, мама и папа не поняли его.

Вторая бабушка была куда старше и гораздо проще. Она была очень добрая, жила в деревне, и в доме у нее все было как в этнографическом музее, и, кроме того, еще скотина и колодец. Она являлась эталоном бабушки, который дошел до нас в основном по рисункам и описаниям современников и который в жизни встречается редко. Так редко, что следовало бы занести его в Красную книгу, хотя вообще-то в нее заносят животных и растения, которых осталось настолько мало, что их надо охранять. Эта бабушка не собиралась во второй раз замуж, но ей надо было съездить в Канаду навестить сестру. А это дело нешуточное. От такой поездки не откажешься даже ради внука, за которым нужно присмотреть. Впрочем, бабушка, может, и согласилась бы отложить свое путешествие, только папа с мамой и слышать об этом не желали: папа мечтал о голубых джинсах в обтяжку и новых галстуках, а мамины мечты пока оставались в тайне. Так что им пришлось поехать в Среднюю Азию втроем.

Папа там уже бывал. В первый же день к вечеру папа повел их в ресторан, где подавали национальные блюда. Он долго изучал меню, отпуская непонятные замечания. Должно быть, хотел показать жене и сыну, насколько хорошо разбирается в местной кухне. Потом подошел официант. Папа долго говорил с ним и даже прибегнул к помощи рук. Не потому, что собирался подраться, а в смысле жестикуляции. Официант говорил очень быстро, сверкая белоснежными зубами. Его глаза хитровато поблескивали. Похоже, они с папой нашли общий язык. Впрочем, как выяснилось позднее, нашел его только официант. Папа божился продемонстрировать им, на что способны восточные кулинары. С легким превосходством он хвастался, как десятки раз с друзьями ел заказанное блюдо. Но когда вернулся официант, папе стоило немалых трудов скрыть свое разочарование. То, что предстало перед ними в овальном жестяном блюде, было вовсе не лучшим в мире жарким с подливой, такой, что пальчики оближешь, а пастой или жижей, если же дать немного воли воображению, то можно было увидеть, как там что-то шевелится. Правда, папа человек интеллигентный, только врать не умеет. Дабы сохранить собственное достоинство, он кое-как проглотил половину национального блюда, а жена и сын съели по ломтику хлеба. Потом мама купила в магазине еще хлеба и рыбных консервов, и они молча поели в гостинице, бросая на папу укоризненные взгляды, пока папа не выдержал, зевнул притворно и заявил, что сходит купит «Вечерний Таллин». Он был настолько выбит из колеи, что даже забыл, что находится не в Таллине, где в это время у газетных киосков выстраиваются стометровые очереди.

По этим примерам должно быть ясно, как важно знать языки. Если б папа понятно объяснил официанту, чего он хочет, то не опростоволосился бы. Он мог бы предложить официанту стать друзьями по переписке. Или перейти на «ты». А они расстались на «вы».

Вот так и случилось, что к тому времени, когда мальчик достиг упомянутого возраста — шести с половиной лет, на семейном совете было решено определить его в спецкласс, где он уже сызмала сможет изучать иностранные языки. И только деревенская бабушка, которая как раз оказалась в городе, сказала:

— И зачем ребенка мучить!

Однако слов ее никто всерьез не принял, то же самое она говорила и во всех других случаях. А такие случаи бывали и прежде, ибо изучение иностранных языков явилось далеко не первым планом, жертвой которого мог пасть мальчик. Всякий раз выручала ребенка его бесталанность.

Мама и папа давно уже питали в отношении своего сына самые радужные надежды. В первый раз это проявилось при выборе имени. Ему дали два имени. У большинства детей имя одно. А его нарекли Райнером-Гре́гором. В те времена считали, что в мужском имени должно быть как можно больше «р». Тогда имя будет звучать особенно мужественно. В отношении девочек подобного мнения не возникло. Хотя в таком случае как нельзя кстати пришлась бы буква «а»: Анна-Аза, Клара-Ланда, Майя-Барбара.

Видно, отец с матерью считали, что с таким именем он непременно станет знаменитым писателем или пожарным, космонавтом, спортсменом или разведчиком, как, например, режиссер Аго-Эндрик Керге, поэт Пауль-Ээрик Руммо или еще кто-нибудь. Подобное имя не так-то просто пробить. Работница загса сперва и слышать ничего не хотела. Тогда мама, мило улыбаясь, протянула ей цветы и объяснила, дескать, они с мужем поспорили, каждый хотел назвать ребенка по-своему. И так как ни он, ни она не собирались уступать, то решили дать первенцу имена дедушек. Регистраторша заулыбалась, цветы приняла, поставила их в вазу и сказала, что в таком случае сделает исключение. Если б она знала, что дедушек звали вовсе Атс и Хельдур, то так легко бы не сдалась. Честно говоря, мама все это здорово придумала.

Ну да ладно, имя именем. Родители искренне желали, чтобы их ребенок вырос человеком. Лучше всего — знаменитым. Неважно, в какой области. Говорили они об этом не часто, однако постоянно присматривались, к чему склонен их отпрыск. Как-то после обеда папа будто невзначай положил перед ним лист бумаги и велел нарисовать по памяти инвалида из пятой квартиры. Может, к их сыну благосклонны музы? Когда мальчику было три года, отец бросил его в воду, хотел проверить, умеет ли его чадо плавать. А однажды оседлал велосипед и велел мальчику бежать следом. Но все впустую. Года через два родители вынуждены были признать, что у ребенка нет и музыкального слуха и он не сможет петь на сцене. Даже в ансамбле. В этом он пошел в отца. Про тех, кто не умеет петь даже в ансамбле, обычно говорят, что им медведь на ухо наступил. Мягко сказано! На отца по крайней мере подъемный кран свалился, так оценила способности зятя городская бабушка. Папа обиделся. А мальчик решил, что у папы до сих пор болит ухо и, когда меняется погода, ухо ноет, как у бабушки больная поясница.

Родители начали было терять надежду. Как-то сквозь сон мальчик случайно услышал, как мама с папой в соседней комнате обсуждают его внешность.

— Узкие плечи и короткие ноги, — вздохнул папа, — да какой из него спортсмен.

— Зато у него выразительные глаза. Такие глаза нравятся женщинам, — вступилась за сына мать, однако в голосе ее не было уверенности.

На следующий день мальчик принялся изучать перед зеркалом свои ноги. Ну какие же они короткие — начинаются под самым животом и доходят до пола, как у всех людей. Никакой разницы. Но папа сказал, что короткие. А глаза? Он стал вращать глазами, таращить их, косить. Но так и не понял, что же они выражают. Хорошо это или плохо? Может, все ему приснилось, и на самом деле мама с папой ничего такого не говорили?

Итак, мать с отцом решили, что тот, кому предстоит прославить их род, должен для начала овладеть хотя бы иностранным языком. Только как пробиться в спецкласс или в школу с языковым уклоном? Вот в чем вопрос. Отец был удручен. Мальчик слышал, как он говорил матери:

— Если уж пытаться, то наверняка. Подумай, а вдруг парень не поступит? Ведь и на работе, и в доме все проведают, что он держал экзамен. Позора не оберешься! Не будешь знать, куда и деваться!

Особенно боялся позора отец. Он вообще был человек стеснительный. Мальчик представил себе, что будет, если случится то, чего так боятся мама и папа, и он провалится на вступительных испытаниях. Тогда отцу придется сменить работу и фамилию. Маме, быть может, помогла бы пластическая операция, врач-косметолог обезобразил бы ей нос, сейчас такой красивый и прямой.

Но как сделать, чтобы все было наверняка, не знал никто из них. Они ведь не имели опыта. У них не было ни малейшего представления, о чем спрашивают там, на экзамене, и как к нему готовиться. Узнавать у других рискованно — тут же пойдут разговоры. Все были страшно озабочены, и, возможно, благие шаги на поприще образования остались бы не предпринятыми, если б в один прекрасный день мать не встретила в кафе подругу. Дочка подруги той подруги в прошлом году поступала в школу с языковым уклоном. Подруга подруги запомнила лишь одно: перед комиссией надо было четко произнести какое-то слово. И если произнесешь его правильно, то, считай, тебя приняли.

— Никаких сомнений! — заявила мама.

— Как пить дать! — добавил папа.

Мама в тот день как на крыльях домой прилетела. И вся сияла, словно ей подарили последний номер дефицитного журнала мод. Она вынула из сумочки записную книжку-календарь, помахала ею перед папой и показала слово, которое написала ее подруга, правда, неизвестно, правильно ли.

— Вот оно! — с видом победителя сообщила мама и упрекнула папу: — Обо всем должна я заботиться, мужскими делами заниматься.

— Значит, судьба ребенка определилась, — с облегчением вздохнул папа, надел сандалеты и сказал, что пойдет купит шампанского — такое событие необходимо достойно отметить. Шампанского он, конечно же, не достал и потому купил себе пива, а маме хлебокомбинатовский торт. На нем оказалось столько крема, что мама застонала, когда открыла коробку. Несмотря на это, все остались очень довольны, и мама с папой весь вечер были необыкновенно внимательны друг к другу.