История одного лагеря (Вятлаг) - Виктор Бердинских

В разоренной и нищей стране, где государство присвоило себе все, – эти Указы означали тотальный террор против всех работающих граждан. Даже репрессии 1936-1938 годов дали меньше заключенных лагерной империи, чем два названных Указа. Отметим, что осуждавшиеся в соответствии с ними люди проходили по гулаговской статистике как уголовники (то есть – не политзаключенные), хотя, подобно осужденным по Закону "о колосках" 1932 года (печально известные "семь восьмых"), а также по другим столь же варварским "законодательным актам", на самом деле конечно же "уголовным элементом" не являлись. Власть изощренно "изобретала" новые категории зеков с той целью, чтобы ГУЛАГ "не безлюдел".

Бывший заключенный П.Л. так рассуждает по этому поводу:

"Проследив историю существования советских тюрем и лагерей, четко прослеживается цепочка, состоящая из "контриков", "белых", "нэпманов", "кулаков", "подкулачников", "врагов народа", "изменников", "власовцев", узников 1947-го и 1949-го годов и т.д. Все эти "разряды" соответствуют определенному периоду 70-летней каторги советского народа. Каждый период отличался своим "пиком" и спадом, но есть (только один) "безволновый" – это период после Указа 1947 года. Он является "ведущим" среди всех остальных. Даже репрессии 1930-1934 годов – ничто по сравнению с послевоенными Указами о хищении социалистической собственности (обратите внимание – "хищение", а не "воровство"). Если всех, упрятанных в ГУЛАГ за "хищения", назвать ворами, то поистине окажется, что Россия – страна воров, несунов, хапуг. А кто же, спрашивается, подготовил почву для такого "расцвета" воровства? К примеру, у меня случайно разбилось стекло в квартире – где его взять? Нигде в округе оно не продается – что делать? Тут два варианта: или выставить стекло у соседа, или (что более приемлемо) – идти на стройку (а в поселке всегда что-нибудь да строится) и просить стекольщика (либо сторожа) украсть и отдать кусок стекла за бутылку-две (в зависимости от размера). Тот крадет, несет и "магарыч" берет… А в результате – мы оба можем попасть на лагерные нары."

Ужесточающие карательный режим меры властей "сыпались, как из рога изобилия". С 17 апреля 1943 года, например, в стране (опять-таки Указом Президиума Верховного Совета) введена каторга в "отношении немецко-фашистских злодеев, шпионов, изменников Родины". Режим для этой категории лагнаселения устанавливался гораздо более суровый: усиливался надзор, на час удлинялся рабочий день, сокращался один выходной день в месяц. Основная часть каторжан – политзаключенные: на 1 сентября 1945 года их на каторге 57.000 человек, а уголовников – лишь 3.000 человек. Более 21.000 каторжников – инвалиды и "слабосилка", годные лишь к легкому труду. Для сравнения: в 1916 году на "царской" каторге в России значилось 28.600 человек.

В 1948 году всех политзаключенных в очередной раз "перетряхивают" и часть из них отправляют во вновь созданные "особлаги" – лагеря особого режима. Поскольку руководство ГУЛАГа в центре и на местах уже не могло справится с засильем уголовников, для них с 1948 года учреждаются отдельные лагпункты (ОЛПы) строгого режима. Однако (и закономерно) они вскоре становятся совершенно неуправляемыми. Доходило до того, что лагадминистрация просто боялась в них появляться. В апреле 1951 года министр внутренних дел С.Круглов приказал дела об убийствах или покушениях на жизнь сотрудников ИТЛ передавать на рассмотрение военных трибуналов, которым предписывалось "привлекать" совершивших эти уголовные преступления по "политической" статье – 58-8 (террор) с назначением "высшей меры наказания"-расстрела (подчеркнем, что убийств заключенными своих солагерников это не касалось). 13 января 1953 года вышел Указ Президиума Верховного Совета СССР "О мерах по усилению борьбы с особо злостными проявлениями бандитизма среди заключенных в ИТЛ". Но "социально близкие" (то есть уголовный мир) уже "повалили" Советскую власть в лагерях и отдавать свое "верховенство" не собирались. ГУЛАГ стал неуправляемым изнутри. О перипетиях этой борьбы за власть в лагерях повествуется в 6-й главе книги.

Вернемся, однако, к первым послевоенным годам. Без такой мощной экономической опоры режима, как ГУЛАГ, сталинское руководство не мыслило восстановления "народного хозяйства" страны, выполнения "плана 4-ой пятилетки". Это было время, когда ГУЛАГ вновь стали "закармливать" дармовой и бесправной "рабсилой". В полной мере это относится и к Вятлагу.

По "Докладной записке о состоянии Вятского ИТЛ на 1947 год" мы отчетливо можем представить его структуру. Лагерь дислоцируется в 350 километрах от областного центра (города Кирова) и в 52 километрах – от райцентра (села Кай). Управлению ИТЛ подчинено 15 отдельных лагпунктов (ОЛПов), 5 лагпунктов и 6 подкомандировок – всего 26 лагподразделений. Из них: лесозаготовительных – 11, деревоперерабатывающих (в том числе – новое веяние – производящих ширпотреб) – 3, сельскохозяйственных – 7, больничных (так называемых "сангородков") – 2. Главное производство для лагеря – лесопромышленное (заготовка древесины, ее первичная переработка и отгрузка-отправка по железной дороге). На 1 января 1947 года в Вятлаге содержится: заключенных – 16.499; военнопленных – 2.793 (немцы, австрийцы, румыны, венгры, итальянцы, размещены и трудоиспользуются отдельно от заключенных); спецпоселенцев – 1.612; всего – 20.904 человека. За 1947 год в лагерь прибыли 13.775 заключенных, убыли – 9.549 человек (заключенных – 5.437, военнопленных – 2.793, спецпоселенцев – 1.319). Как видим, значительная убыль "контингента" с избытком перекрывается еще более "весомым" его новым поступлением: на 1 января 1948 года списочный состав "лагнаселения" достигает уже 25.130 человек (24.837 заключенных и 293 спецпоселенца). Вместе с тем, как свидетельствуют те же учетные данные, за 1947 год лагерный "контингент" обновился почти на две трети. Иными словами: ГУЛАГ становится "проходным двором". С людьми "не церемонились", и физическое состояние вновь прибывшего из тюрем и других ИТЛ пополнения было, мягко говоря, "неважным". Лагерному "основному производству" требовались "исполнители программы", пригодные к тяжелому физическому труду и, в первую очередь, на лесоповале, а таковых в новом пополнении значилось всего лишь 1,7 (!) процента. Остальной вновь прибывший в лагерь "люд" (с "производственной" точки зрения) представлял собой картину удручающую: годные к физическому труду средней тяжести – 23,6 процента; пригодные к легкому физическому труду – 52 процента; годные к легкому индивидуальному труду – 12,4 процента; инвалиды, вообще непригодные к физическому труду, – 10,4 процента. Физические силы нации истощены тяжелейшей войной и голодом 1946-1947 годов, а, кроме того, и тюремный режим "здоровья не добавлял"… Отметим также, что примерно 20 процентов лагерного пополнения составляли уроженцы южных регионов страны. "Южане", как сетуют вятлаговские начальники, "тяжело переносят суровый климат севера". Этот "контингент" (по той же оценке) "является нестойким, быстро слабеет, деградирует и теряет трудоспособность". Гибель его представляется руководству Вятлага "неизбежной".

Конечно, были в 1947 году и те, кому повезло освободиться из лагеря: таких насчитывается 3.971 человек. Основная их часть "выпущена на свободу" в связи с окончанием срока наказания, однако 500 человек – это "актированные" больные и инвалиды, которых просто "списали" из лагеря, чтобы они своей "неизбежной" гибелью не "портили" отчетную статистику.

Приведем еще несколько данных к демографической характеристике вятлаговского "контингента" (по состоянию на 1 января 1948 года). В общем числе заключенных (24.837 человек) наличествует: мужчин – 19.367, женщин – 5.470. Годных к труду на производстве (тяжелому, среднему и легкому) – около 60 процентов от всего состава "контингента" (учтем при этом, что 36 процентов из них пригодны именно к легкому труду). Вятлаг, как и другие лагеря страны, переполнен инвалидами: их 28,6 процента (то есть более четверти) от всех заключенных. Это, как правило, "оконченные" доходяги, полностью не способные трудиться и обреченные на смерть (чаще всего – скорую). А на их место приходили другие бедолаги – лагерный "конвейер" по "производству" и "утилизации" инвалидов "работал" бесперебойно…

Крайне интересен и важен для нас "постатейный" срез "лагнаселения", его уголовно-криминальные характеристики. Они убеждают, прежде всего, в том, что уголовников-профессионалов("воров", "блатных" и близких к ним категорий-"мастей"), столь "грозных" для администрации и других заключенных, в Вятлаге образца 1947 года, в общем-то, не так уж и много – 868 человек. Более детальный анализ постатейного состава заключенных, содержавшихся в Вятском ИТЛ на 1 марта 1948 года, приведен в нижеследующей таблице (Документ N 15), в начале которой перечисляются "политические" составы обвинений, затем – общеуголовные, по мере "снижения" их "тяжести"):

Составы обвинений Общее число Процент заключенных

1. За измену Родине, террор и террористические намерения 4.332 17,4