Литературная Газета 6273 ( № 18 2010) - Литературка Литературная Газета
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Андрей ОЛЕАР
***
Кляну (уничтожая мошек)
жизнь (с ними – общую сестру!).
Как заблудившаяся лошадь,
ночь жмётся к моему костру.
Стоит огромная такая,
шуршит хвоёю и травой,
молчит и головой мотает,
большою чёрной головой.
Неслышно, мягкими губами,
ночь сзади тычется в меня.
А мошкара летит на пламя,
нисколько не боясь огня.
У КОСТРА
Вечер в землю мечет
звёздное пшено.
Забродили речи –
юное вино.
Пал закат на сосны
розовым плащом,
ветер бросил звёзды
на небо пращой.
Заплутав, погасло
солнце в ивняке,
и мерцают ясно
угольки в реке.
***
В палисадниках – пропасть сирени
и воскресная яркость обнов
рвут под корень последние тени
от ночных фиолетовых снов.
Дышит утро короткой прохладой,
набухая в сиреневый день...
Чёрно-белое снулое стадо,
дом, ворота, колодец, сирень.
Клён, забор и при нём собачонка...
Хром забор. Клён – спокойствия страж.
Лай собачий, заполнивший звонко –
как в фарфоре застывший – пейзаж.
Через утро, сквозь сон его чуткий,
тянет волны буксиром река,
стайкой сизых загадочных уток
в небе крыльями бьют облака,
из кувшина рассвет разольётся
молоком на холмы и поля...
В каждой луже по целому солнцу –
золотишком богата земля!
И – неявный, неназванный – кто же,
от судьбы бесконечно иной,
этот день, ни на что не похожий,
взял да вдруг расстелил подо мной?
…Частокол из крапивы с малиной,
шумный спор воробьёв – под кустом,
одичалая хмурая псина
комарам угрожает хвостом.
***
Сонный омут – лист бумажный,
ветер будит – дверью бьёт...
И тебе пока не важно,
кто же там, в реке, живёт.
Смотришь с берега крутого –
вся до донышка видна...
И живёт река, как слово,
вроде – дно, а нету дна!
***
Когда апрель из первых букв
неловко складывает слоги,
деревьям пустотою рук
не скрыть размякшие дороги,
земля глядит во все глаза-
проталины – и пятна света
на линзах луж уже в слезах
густого солнечного цвета;
ручьи – извечные истцы! –
в речах и сила, и сноровка,
в дощатое тепло скворцы
вернулись из командировки,
чуть-чуть обжившись, в глубине,
весну угадывают в звуке,
приветственная дробь весне –
скворешен шорохи и стуки;
и, не тревожа птичий хор, –
разноголосицу природы,
свой тихий тайный разговор
ведут подпочвенные воды,
а солнце из стеклянных луж
увидит: съёжившись от боли,
вдруг умер снег и стайкой душ
вознёсся над весенним полем.
ТОМСК
Прокомментировать>>>
Общая оценка: Оценить: 0,0 Проголосовало: 0 чел. 12345
Комментарии:
В радужном мареве
Литература
В радужном мареве
ВПЕРВЫЕ В «ЛГ»
Ольга ХОХЛОВА
Автор двух поэтических сборников: «Транзит» (2005) и «Книжка с картинками для поэтов и детей» (2009). Стихи публиковались в коллективных сборниках, антологиях, «толстых» журналах. Участник многочисленных фестивалей поэзии в Санкт-Петербурге и других городах России.
***
страшная штука –
крымская пытка счастьем
мальчики босоногие, татарчата
берег болтает с морем – прилив-отлив
окаменевшие пристани проглотив
кожа плеча предательски горяча
разве возможно не верить таким вещам
тёмным глазам –
приспешникам чёрных рун
даром что их владелец заправский врун
только твоей улыбке. губам твоим
соли. полыни. призракам. нам двоим
так не похожим на здешний
кагальный Крым
ветер взъерошит волосы и – айда
что мы увозим в разные города
долгие разговоры, короткий взмах
море, ещё не обсохшее на губах
***
запах травы, земли, реверанс тепла
облако балансирует на краю
в радужном мареве музыка растеклась
я под неё не ведаю что творю
ноги промокли, насморк уже вот-вот
я же как дурочка с дудочкою во рту
нежность вдохнув
выдыхаю такой гавот
что на две четверти радость,
на две – азот
всё остальное – хмель, молоко и мёд –
тонкая ящерка пляшет по животу.
небо с огромной солнечной головой
падает мне на плечи, но мне – легко
этой протяжной песенкой горловой
плыть мимо кепок, сумок и каблуков
сквозь суету и сутолочь, напрямик
(я тебя запятнала, теперь – води)
небо щекочет нёбо и в этот миг
ящерка замирает в моей груди.
***
чему хочешь, мальчик, меня учи
ведь со мною – что теперь ни случись
можно всё списать на гамма-лучи
на нейтронный распад
я теперь говорю невпопад, не то
у меня сквозь горло пророс цветок
и я слышу каждый свой лепесток
и предчувствую листопад
с отставными ангелами в раю
я такую песню тебе спою
что утихнет вечное онли ю
перепев земной
от меня отводят глаза врачи
ты мне тоже глупостей не шепчи
о чём хочешь, мальчик, теперь молчи
о любви со мной.
РАПУНЦЕЛЬ
я влюблён, ошарашен, сражён наповал
я вчерашнюю зиму у ней пировал
дни и ночи в кромешном бреду
снег нещадно парил. ветер шёл на пари.
я курил. я стихами о ней говорил.
а сегодня не вспомню ни ритма ни рифм
и дороги туда не найду.
помню – родинка есть у неё на щеке
завиток непослушный на левом виске
на запястье стекляшки звенят.
рапунцель рапунцель колокольчик чумной
я пропал. заблудился. мне нужно домой
прозвени. сумасбродство моё успокой
позови восвояси меня.
САНКТ-ПЕТЕРБУРГ
Прокомментировать>>>
Общая оценка: Оценить: 5,0 Проголосовало: 1 чел. 12345
Комментарии: 12.05.2010 18:05:37 - Виталий Митрофанович Молчанов пишет:
В радужном мареве
Чистые, звонкие стихи, "Рапунцель" особенно. Хочу пожелать творческих успехов и неиссякаемого вдохновения прекрасному автору.
Союз вантуса и раковины
Литература
Союз вантуса и раковины
ЛИТПРОЗЕКТОР
Дмитрий Липскеров. Мясо снегиря : Гептамерон. – М.: Астрель: АСТ, 2009. – 192 с.
Надежда ГОРЛОВА
Мягко говоря, далеко не все тексты из этой книги – новеллы, хотя автор подтверждает «во первых строках», что и в его понимании гептамерон – это сборник рассказанных в семь дней новелл.
При всей расплывчатости термина невозможно назвать новеллами рассуждения: о страхе смерти – «Про утро, пух и смерть», «Отвлечение от темы» – о соотношении состояния души и состояния финансов, «Про первую и гуппи» – о том, как сложно выбрать между тициановской женщиной и фотомоделью.
Подавляющее большинство текстов скорее всё-таки рассказы и зарисовки. Для того чтобы быть новеллами, им не хватает сюжетной напряжённости, отчётливого сюжетного поворота, «от которого действие сразу переходит к развязке» (А. Михайлов), да и самой твёрдой неожиданной развязки. Почти в каждом – одна ситуация, а не «центральная смена ситуаций» (признак новеллы по определению Томашевского). С новеллами эти тексты роднит разве только то, что и им чужды описательность и психологическая проработка характеров, но такой общности мало для отнесения к жанру новеллы.
