Происхождение сионизма. Основные направления в еврейской политической мысли - Шломо Авинери

Уже в этом сочинении Гесс сталкивается с еврейским вопросом, так как ясно, что в подобном историософском труде ему приходится коснуться вклада еврейства в историю. В основном проблема изложена гегельянским языком: главный вклад еврейства — это дарование миру монотеизма и введение духовного аспекта в религиозное сознание. Вершиной этой спири-туализации мира еврейством было явление Иисуса, и с момента его пришествия, особенно после его отвержения евреями, вклад еврейства в историю приходит к концу. Как пишет Гесс в том же сочинении, истории известны два народа, чей вклад был велик в прошлом, но будущего у них нет. Первый народ — еврейский, являющийся ныне духом без тела; второй — китайцы, представляющие собой тело без души; оба народа в равной мере лишены будущего.

Если у евреев есть будущее в новое время, то это — индивидуальное, а не коллективное будущее. Евреи как отдельные лица должны исчезнуть, растворившись в общей универсальности; поэтому Спиноза, по мнению Гесса, представляет собой наилучший образец для современного еврея. Он первым вырвался на волю, за стены еврейской замкнутости, оставил свое «племя» и был им отлучен, тем самым обратившись в гражданина Вселенной. Этим путем должен следовать современный еврей (то есть сам Гесс). Отсюда — смысл последней главы книги, главы, носящей название «Новый Иерусалим» и посвященной новому обществу, которое должно быть создано. Однако, как подчеркивает Гесс, «здесь, в сердце Европы, будет воздвигнут Новый Иерусалим». Здесь, в сердце Европы, а не в Палестине.

Подобные высказывания мы находим в его рукописи того же периода (1840) под названием «О поляках и евреях». И в этой рукописи Гесс обсуждает судьбу двух народов, чье прошлое великолепно, но современное положение проблематично. Основу произведения составляет различие, проводимое Гессом между поляками и евреями в смысле их возможностей достичь национального самовыражения в новое время. В то время как у поляков, согласно Гессу, есть будущее, так как они не примирились с разделом Польши и исчезновением польской нации, евреи, по его мнению, не обладают общественной силой, нужной для того, чтобы достичь национального самовыражения. Евреи страдают полным отсутствием национального сознания («Mangel an Nationalsinn»), и приводимый Гессом пример того — реакция евреев на Дамасский навет: вопреки протестам западного еврейства, даже потрясение, связанное с Дамасским делом, не привело к подъему общееврейского национального сознания.

В этой связи важно помнить не только тот факт, что Гесс затрагивает еврейские темы и в период, когда его мечтой был универсальный социализм, но и то, что даже в этих сочинениях он подходит к еврейству не только как к религии. Он оценивает будущее еврейства, исследуя не то, имеет ли оно будущее как религия, а то, возможно ли для него будущее как для нации. Ответ, правда, отрицателен, однако важно, что и в период полного отрицания Гесс подходит к оценке еврейства с национальной, а не религиозной меркой. В книге же «Рим и Иерусалим» ответ на вопрос о будущем еврейства как нации положителен, и в этом — ее новаторство; но само рассмотрение еврейства как понятия национального имеет корни уже в том периоде, когда Гесс отрицал возможность еврейского возрождения.

Вместе с тем следует отметить, что в тот период Гесс создал одно из самых резких произведений, когда-либо написанных евреем о еврействе, причем оно определенным образом связано с сочинением Маркса о еврейском вопросе. Работа Маркса «К еврейскому вопросу» написана в 1843 и вышла в свет в 1844 году. А 1845 году появилось сочинение Гесса под названием «О капитале», где содержались весьма резкие высказывания против евреев в духе отождествления еврейства с капитализмом. Лишь в последнее время доказано, что произведение Гесса предшествовало сочинению Маркса. Гесс написал его в 1843 году и послал Марксу, чтобы тот позаботился о его издании, но тогда этого не удалось сделать, и сочинение Гесса увидело свет только полтора года спустя; однако выясняется, что Маркс просматривал работу Гесса в то время, когда сам писал «К еврейскому вопросу», и большинство идей, появляющихся в сочинении Маркса, заимствовано из произведения Гесса. Более того, в сочинении Гесса «О капитале» имеются высказывания, гораздо более суровые, чем те, что мы читаем у Маркса. К чести Маркса, он не включил их в свою работу. Так, Гесс говорит, что вначале сыны Израиля были язычниками и главным их идолом был Молох, требовавший кровавых жертвоприношений. Гесс, знавший иврит (в котором слово «дамим» означает и «кровь», и «деньги») еще со времени обучения в хедере, воспользовался своими знаниями в этой работе, заявив, что с течением времени произошла сублимация и евреи перешли от кровавых к денежным жертвоприношениям, в чем и заключается источник еврейского культа капитала. «Маммона» (бог капитала) заменил Молоха, и на всем протяжении своего сочинения Гесс именует Бога Израиля «Молох-Иегова». Подобный пример коллективного «кровавого навета» трудно отыскать даже в антисемитской литературе самого низкого пошиба. Эти сентенции известны менее, чем сочинение Маркса «К еврейскому вопросу», но гораздо более резки и, как сказано, послужили Марксу источником при написании его работы.

Однако при всем этом следует подчеркнуть, что, в отличие от Маркса, которого не мучили (во всяком случае, внешне) вопросы личного самоопределения в качестве еврея (ведь, в конце концов, он родился в семье, принявшей христианство), для Гесса проблема универсального постулата была не просто отвлеченной мечтой, а решением вопроса своего собственного бытия и личного самоопределения. Поскольку он столкнулся с этой проблемой уже в начале своего пути, можно понять, какие последствия для его мировоззрения имела всякая неудача эмансипации.

Итак, в 1862 году вышла книга Гесса «Рим и Иерусалим», носящая подзаголовок «Последний национальный вопрос». В то время книга почти не вызвала откликов и быстро забылась. Друзья Гесса, социалисты, увидели в этом сочинении лишь странную причуду автора и не приняли его всерьез. Раввины-реформисты яростно критиковали книгу, а ортодоксальные раввины не могли не отнестись к ней весьма скептически.

Рим книги «Рим и Иерусалим» — это не Римская империя и не папский Рим, а «Третий Рим» (Roma terza) Джузеппе Мадзини и итальянских националистов, как видно из слов Гесса в предисловии к этому сочинению:

«С освобождением Вечного города на Тибре начнется и освобождение Вечного города на горе Мория; с возрождением Италии начнется и восстановление Иудеи. Осиротевшие сыны Иерусалима будут, как и прочие, вправе принять участие в великом Возрождении народов…» Несколько автобиографических высказываний Гесса в начале его книги производят глубокое впечатление, обнажая муки человека, открывшего свой народ, лишь пройдя через горнило некритически воспринятого универсализма:

«Вот я вернулся,