Постижение России; Опыт историософского анализа - Н Козин

В этом смысле коммунистический экспансионизм был связан с национальной почвой и эксплуатировал русский мессианизм, но сам по себе и как коммунистический и, тем более, как экспансионизм вырастал не из национальной почвы. Его непосредственной исторической и духовной основой была не цивилизационная, а формационная историческая реальность, не этнокультурный, а классовый субъект и в этом смысле не национальная, а интернациональная почва. Именно поэтому коммунистический цивилизационный проект и связанный с ним коммунистический экспансионизм побеждали в России как раз по мере того, как терпела поражение историческая и национальная Россия, в той связи и мере, в какой разрушались исторические и национальные архетипы России. Идея мировой революции, социального освобождения всего человечества и, как их следствие, коммунистический экспансионизм стали источниками самого радикального слома основ исторической и национальной идентичности России, небывалого в истории России расточения материальных и духовных сил нации на то, что было чуждо целям и смыслам ее существования в истории.

Но справедливость сказанного не отменяет реальности самого экспансионизма. Он был и по времени охватил почти весь ХХ век, но был не как национальный, а как вненационально-интернациональный, не как экспансия русско-российской цивилизации, а того, чем она стала в результате насильственной и тотальной ее коммунизации. Это была экспансия принципиально вненационального проекта универсальной общечеловеческой цивилизации, стержень которого составляли идеи социально-экономического освобождения человечества, всеобщего братства поверх всех и всяких национальных различий, того братства, которое становится реальностью через достижение базовых форм социальной справедливости в обществе, через переживание самого экстаза справедливости для всех и для каждого.

Именно эта сращенность коммунистического экспансионизма с русско-российской цивилизацией, в XX столетии оседлавших Россию, стала причиной их отождествления в массовом сознании, глубокой геополитической аберрацией в представлениях о действительной геополитической сущности России, в навязывании ей намерений геополитической экспансии в масштабах и направлениях, которые были ей не просто не свойственны, но и чужды. Миф о русской угрозе, имея под собой реальность коммунистического экспансионизма, вместе с тем не имеет под собой собственно русской основы, реальности русско-российской цивилизации, ее геополитической сущности. При этом не стоит преувеличивать агрессивность самого коммунистического экспансионизма. В своей спокойной, политически не экзальтированной форме общее дело социального освобождения человечества средствами революционной перестройки наличной буржуазной действительности есть все-таки частное дело того региона, той страны и той нации, делом которой эта перестройка является. И это было аксиомой зрелого и теоретически ответственного марксизма.

И последнее, что необходимо отметить особо, завершая анализ истоков мифа о всемирной русской угрозе. В определяющей степени он плод эпохи холодной войны, противостояния не просто двух формационных систем капитализма и так называемого социализма, но и нечто большего, двух цивилизационных систем. За внешней оболочкой классового и формационного соперничества скрывалась более глубокая, цивилизационная суть. После II Мировой войны в принципиальном историческом поединке столкнулись два цивилизационных проекта, оба претендующих на историческую универсальность и всемирную экспансию - западный, заряженный ценностями евроцентризма, и коммунистический, не имеющий национальной, культурной и духовной центрированности, опирающийся преимущественно на классовые ценности, ценности социального и экономического освобождения человечества, решения не столько цивилизационных, сколько формационных противоречий исторического развития, еще точнее - цивилизационных как формационнных.

При этом если западный цивилизационный проект стремился превратить свои национальные ценности в общечеловеческие, придать западным ценностям универсальный, общечеловеческий статус, то коммунистический, напротив, был озабочен решением совершенно иных задач: преодолением всех национальных ценностей как национальных, абстрагированием от них общечеловеческого содержания и превращением его в таком виде в основание всякого национального бытия. Он был озабочен целями предельной цивилизационной унификации национального и цивилизационного многообразия мира на основе общечеловеческих и вненациональных ценностей. Только так можно было войти в коммунистическую цивилизацию как единую и единственную для всего человечества. И базу этого процесса составила попытка придания формационным ценностям истории цивилизационного статуса, масштаба и специфики, что должно было завершиться сведением всех национальных и цивилизационных ценностей к общечеловеческим и формационным.

Тем самым идеей цивилизационной унификации мира коммунистический цивилизационный проект, вслед за западным, бросил вызов национальному и цивилизационному многообразию мира, но в своей утопичности пошел дальше его - идеей сведения цивилизационной исторической реальности к формационной бросил вызов самой цивилизационной исторической реальности, ее исходной фундаментальности в структуре исторической реальности. Ничем, кроме как насилием над историей и, прежде всего, цивилизационной исторической реальностью, это не могло не закончиться. Вполне закономерно поэтому, что как только его осуществление стало сталкиваться с национальным и цивилизационным многообразием мира, он начал давать сбои и пробуксовывать в решении реальных противоречий истории. Исторически он был обречен.

Во-первых, в силу своей вненациональности. Во-вторых, по причине универсалистских претензий к истории, цивилизационное многообразие которой никогда не сможет воплотиться в одной-единственной цивилизации. В-третьих, стремлением формационными средствами решать цивилизационные противоречия и проблемы цивилизационной унификации мира. Все это не могло привести к историческому успеху, и это со всей очевидностью показала историческая практика последней четверти XX столетия, которая, ко всему прочему, вскрыла несовершенство, а в ряде принципиальных моментов и ошибочность части формационных идей коммунистического проекта модернизационного прорыва в истории. Все это привело к глубокому историческому кризису коммунизма и на этой основе его идейных основ. Мир, осваивая принципы социальной справедливости и социального освобождения человека, нашедших, между прочим, наиболее полное выражение как раз в формационных принципах коммунизма, вместе с тем отказывался укладываться в прокрустово ложе единой коммунистической цивилизации.

В связи с этим чрезвычайно важно осознать, что в холодной войне и, следовательно, в цивилизационном противостоянии Запада и России поражение потерпела не Россия, а коммунистический цивилизационный проект, представленный Россией-СССР. Потерпела поражение не национальная идея России, а больная идея марксизма создать новую общечеловеческую цивилизацию, построенную на принципах коммунизма, преимущественно на формационных качествах общества, игнорируя цивилизационное, этническое и культурное многообразие мира. Крах потерпели цивилизационные претензии коммунистического проекта объединить преимущественно формационными средствами то, что объединяется только цивилизационными. Нельзя построить единую общечеловеческую цивилизацию на одной только, пусть и абсолютно фундаментальной, идее социальной справедливости поверх всякого цивилизационного многообразия мира. Не исключено и большее: цивилизационное многообразие мира не поддается унификации и в этом смысле объединению в единую всечеловеческую цивилизацию даже и цивилизационными средствами.

По этой причине провал коммунистического цивилизационного проекта и связанного с ним цивилизационного противостояния в "холодной войне" Запада и России - это, возможно, провал вообще идеи универсальной общечеловеческой цивилизации, с единым генетическим кодом истории, унифицированной системой архетипов, с одним-единственным способом проживания истории, социальности, культуры, духовности. Реальности всего этого в истории должна предшествовать по меньшей мере единая для всех историко-географических регионов Земли, для всех локальных цивилизаций история, социальность, культура, духовность, что невозможно достичь в научно обозримой исторической перспективе. Все это стоит иметь в виду адептам новых общечеловеческих проектов и в первую очередь тем из них, кто упорно пытается представить в качестве универсальных ценностей ценности западной цивилизации, в частности, их либеральную составляющую, которая, между прочим, имеет преимущественно формационное происхождение и сущность.