Фадрагос. Сердце времени. Тетралогия (СИ) - Савченя Ольга "Мечтательная Ксенольетта"

Я подхватила ее веселье: улыбнулась и с задором согласилась:

– Постоянно забываю, что в Фадрагосе люди – ничтожества. Мне повезло, что Волтуару нравится экзотика. Надеюсь, он не выгонит меня до окончания срока, и я получу заветное сословие.

– Да, Кейел говорил, что вы рветесь к беззаботной жизни, – поддержала она беседу. – В вашем случае это верное решение. А отношение к людям вполне обычное, – пожала она плечами, – лучше, чем к васовергам и виксартам.

Я изумилась, но виду не подала. Эльфийка проявила доброжелательность, непринужденность по отношению ко мне, когда я ждала колкости и высмеиваний. И опять же Кейел не спешил задевать.

– Что изменило твое мнение, Асфирель? – перебил нас Волтуар.

Пришлось глубоко вздохнуть, чтобы не улыбнуться победно. Я не отвечала несколько секунд, делая вид, что не сразу поняла, о чем речь, а потом кратко ответила:

– Ваше отношение ко мне.

– И что я сделал не так? – стал поправлять он белоснежную салфетку, лежащую перед ним.

Когурун склонился к нему и что‑то прошептал. Волтуар обвел взглядом присутствующих и едва заметно кивнул брату. Хочет прервать этот разговор? Ну уж нет!

Я стиснула бокал, постаралась утихомирить бурю внутри себя. Необходимо довести дело до конца. Кейел должен знать. Все должны знать, что угрожая мне, они выступают против той, кого любит Волтуар. Опасно ли это? Пусть решают сами. Если, конечно, Волтуар любит…

– Вы рискуете мною. С любимыми так не поступают, – неуверенно произнесла я.

На мгновение показалось, что Кейел присматривался ко мне, но, видимо, просто показалось. А вот Волтуар не отрывал от меня взгляда, сдержанно поясняя:

– Я правитель, Асфирель. У меня есть обязательства перед народом Цветущего плато, долг перед ними.

– Почтенный, – вмешалась Сиелра, – вам следует подобрать понимающую такие мелочи любовницу.

Любовницы Акеона зашептались, глядя на Сиелру с уважением.

– А как по мне, вы влюблены в нее, но не признались ей, – улыбнулся эльфиор, прокручивая бокал в руке. – Только что я слышал оправдания и такую нежность, – мечтательно прищурился он, приподнимая бокал, и через него любуясь горящим под потолком духом, – какую не раздаривают по пустякам.

– Покажите мне правителя, который не умеет красиво лгать, – откинулся на спинку стула Кейел, чуть скривился, скрестив руки на груди, и добавил: – Не из соггоров.

– Мы терпим твои оскорбления, Вольный, но не забываем их, – пробасил Акеон, тоже развалившись в роскошном кресле.

– Я обещаю, подарить вам массу незабываемых впечатлений, – едва не рассмеялся Кейел, но посмотрел на меня, и его улыбка дрогнула. – Не обманывайтесь, почтенный Волтуар. В ней нет ничего светлого.

Тугой ком застрял в горле. Я точно слышала печаль в невыносимом для моего слуха голосе, видела, как дрогнули уголки губ, которые до одури хотелось поцеловать. Но Вольный не скривился – отвернулся от меня раньше и тепло улыбнулся эльфийке.

– Если ты не нашел в ней света, не значит, что не сумели отыскать другие, – твердо произнес Волтуар. – Она многого не знает – это единственный ее недостаток.

– Вы действительно влюблены в нее, – услышала я осипший голос, едва узнав по его звучанию Сиелру.

Я опустила голову, позволяя челке скрыть лицо. Вместо радости победы, ощутила горечь презрения к себе. Казалось, во мне и вправду находилась только желчь – «… ничего светлого».

– Надеюсь, в скором времени Асфирель ответит мне взаимностью.

И даже лед в голосе Волтуара, не остановил Сиелру – она попыталась вразумить его:

– Но она жалкий человек.

И почему только мужчины этой расы однолюбы? Как они выживают рядом с такими стервами?

– Поздравляю, – отсалютовала мне бокалом эльфийка. Толкнула локтем Кейела и весело произнесла: – Поздравь и ты ее. Это ведь так здорово, что сам правитель полюбил ее!

Он криво ухмыльнулся мне, но промолчал, снова отворачиваясь.

– Асфирель, продолжим этот разговор после ужина, – не сказал, а равнодушно приказал Волтуар.

Ни по его голосу, ни по лицу нельзя было разобрать, что он чувствует. И я даже позавидовала ему, ведь теперь в полной мере понимала, что контролировать собственные эмоции и следить за своими жестами чертовски трудно.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

После признания Волтуара мною перестали интересоваться. Все еще поглядывали в мою сторону украдкой, но никаких обвинений, никаких высказываний, что я ничтожный человек, больше не повторялось вслух. Беседа продолжилась, но речь шла о непонятных мне вещах, кажется, совсем не касающаяся серьезных тем. Правители поднялись, негласно разрешив остальным покинуть столовую. Я сразу же собралась уходить. Какой смысл задерживаться в компании незнакомых, если они к тому же неприятны?

Кто‑то положил руку на талию, и я испугалась прикосновения. Вздрогнула и резко обернулась.

– Иногда хватает мимолетного взгляда, чтобы допустить немыслимую ошибку, – прошептал Волтуар, обжигая дыханием мою щеку. – У меня еще остались дела на сегодня, Асфирель, но я приду, и мы многое обсудим.

– Я опять повела себя неприлично? – так же шепотом спросила, уловив угрозу в его обещании.

– Прямо сейчас отправляйся к себе, – вместо ответа вновь приказал он и проследовал за другими правителями.

Я бегло оглянулась, не заметила к себе интереса существ, сидящих за столом, – и страх немного отступил. Кейел беседовал с рыжим эльфиором, а любовницы щебетали о чем‑то с Сиелрой. Остальные тоже разговаривали с соседями, не озираясь по сторонам. Волноваться не стоит.

Коридоры ярко освещали духи. Прохладный ветер проникал через открытые окна и террасы, лаская кожу и принося с собой сладкий аромат ночных цветов. Я спешила к себе, постоянно оглядываясь. Чувство тревоги возрастало и постепенно перерастало в паранойю. Я вскрикнула, наткнувшись на невидимую преграду, но накрыла рот ладонью. Показалось? Может ли страх стать осязаемым?

Передо мною было пустое пространство, но мне оно казалось живым. Я видела за ним высокую белую вазу с цветами. Огромные красные бутоны на крепких стеблях высились, наверняка достигая в высоту моей головы.

– Кейел? – тихо спросила я у пустоты.

Усмехнулась, когда прошло несколько мгновений абсолютной тишины. Ветер коснулся лица, откинул прядку волос с щеки, и я обернулась. За спиной никого не было. Сердце казалось вот‑вот выпрыгнет от страха. Дыхание стало совсем рваным – я просто никак не могла глотнуть достаточно воздуха.

Все нормально. Кейел оставался в столовой, когда я уходила. Все хорошо…

Я все же протянула руку вперед, чтобы убедиться. Совсем спятила от страха. Пальцы коснулись мягкого шелка, ладонь легла на теплую поверхность. Я задрожала, облизала пересохшие губы и поняла, что не могу сдвинуться с места. Словно парализовало. Его грудь поднималась при каждом спокойном вдохе. Он появлялся медленно. Почти как Елрех, когда эффект зелья невидимости проходил. Я ощутила, как он накрыл мою руку своей, крепко сжал ее, а только потом увидела.

– Ну, привет, Аня, – с насмешкой прозвучал голос. Словно простужен. – Смотрю, ты почти достигла заветной цели.

Я дернулась, попыталась отскочить, но Кейел удержал меня. Дернул на себя и сразу же оттолкнул к стене. Я ударилась спиной о каменную поверхность, захотела крикнуть, но не успела. Его рука крепко сжимала мое горло, не позволяя ни говорить, ни вдохнуть. Я вцепилась в нее, но у меня не хватало сил, чтобы убрать ее.

– Не дергайся, – второй рукой прижал он меня к себе, удерживая за талию. На затылок больно давил камень. – Я не собираюсь убивать тебя. Поговорим, и уйдешь к себе. Я уверен, что ты тоже не хочешь конфликтовать со мной. Поговорим?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Я скривилась и на долгую секунду закрыла глаза, отпуская его руку. Кейел медленно разжал пальцы, и я жадно вдохнула, вытирая слезы с щек. Провела ладонью по шее, ощущая острую боль в тех местах, куда он давил.

– Я дам тебе мазь, которая уберет синяки. Пожалуешься Волтуару – только усугубишь ваши непростые отношения.