Семейная хроника - Нина Осмоловская

Птицы шумной гурьбой слетали с деревьев. Этот благовест напоминал ей о спокойной жизни в родном N., где всё было близко и знакомо. Душа наполнялась радостью, хотелось плакать, и Ольга не стеснялась своих слез. Они очищали душу, делали терпимее и к мужу, и к детям. Казалось, что все её несчастья скоро закончатся и опять начнется светлая и радостная жизнь.

Горничная Наташа тихо вошла в комнату. Она всегда жалела Ольгу, видя, как та переживает холодность и невнимание мужа, и пыталась всячески помочь барыне. Дети уже спали. Наташа напомнила Ольге, что сегодня все-таки праздник крещения и у них в деревне все в эти дни гадали. Они достали свечи, растопили их, превратив в жидкий воск. Надо было вылить его в воду и смотреть, какие фигурки получатся после того, как воск опять застынет. Это занятие увлекло обеих. Женщины фантазировали, представляя себе то медведя, то собаку, то петуха, и Наташа подробно рассказывала, что каждое из этих животных означает.

Ольга вспомнила, как они гадали в маменькином имении с помощью двух зеркал: если их выстроить в определенном порядке, поставив перед ними свечи, то можно заглянуть в будущее. Ей давно уже хотелось заглянуть туда, и сейчас волна любопытства захлестнула с новой силой. Ольга достала зеркала, зажгла перед ними свечи и стала пристально всматриваться в гладь. Сначала ей было забавно, но потом какой-то мистический ужас охватил её, показалось, что она видит Бориса и он, будто неживой, уходит куда-то вдаль, растворяясь и теряя очертания. Ольге стало жутко от дурных предчувствий, охвативших её. Внезапно одно из зеркал упало и, ударившись о стол, со звоном разбилось на мелкие кусочки. «Ой, барыня, – запричитала Наташа, – это нехорошо, я не знаю, что Вы там увидели, но примета это плохая». Ольга взяла себя в руки, она и сама испугалась не меньше горничной, но решила отбросить всю эту чепуху и просто забыть о своих страхах.

За окном уже светало. Вся прошлая жизнь, словно видение, проходила перед ней, и она не понимала, сон это или всего лишь воспоминания.

Артём Сергеевич очень тосковал без жены. Он несколько раз в неделю ходил на кладбище. Сидя у могилы Татьяны Николаевны, он о чём-то всё время с ней разговаривал.

Через год после смерти жены он тяжело заболел, простудившись в одной из долгих поездок, слег и больше не вставал. Похоронили его рядом с женой.

Маленького Серёжу воспитывали Ольга с Борисом. Все думали, что Серёжа и Танюша – двойняшки, да и Ольга перестала всем объяснять их родство. Дети воспитывались вместе и даже представить себе не могли, что они не брат и сестра.

Когда они переехали в Москву, там уже никто не знал тайны их семьи, тем более что дети были так удивительно похожи друг на друга и на Бориса. Ольга, когда впервые это обнаружила, гнала от себя всякие неприятные мысли.

Артём Сергеевич умер, так и не узнав тайны рождения сына. Однако Ольга во время одной из ссор с мужем открыто спросила у него, почему маленький Серёжа, по сути её брат, так удивительно похож на её собственного мужа. Борис в гневе признался, что был влюблен в её мать, что она тоже тайно любила его, после одной из страстных встреч забеременела, а после родила Сережу, поплатившись собственной жизнью за это безумие.

Ольга просто остолбенела, когда услышала рассказ мужа обо всём случившемся. Это известие потрясло больше, чем смерть матери. Она не могла понять, как же слепы были они с отцом, если ничего не видели и ни о чём не догадывались все эти годы. После шокирующего признания ей стал крайне неприятен и муж и светлая память о матери как-то исказилась. Ольга всегда считала мать небесно-чистым существом, а тут вдруг такая грязь – любовные отношения с собственным зятем, кроме того, обман преданно любившего её мужа. Ольга не могла простить Борису предательства: получалось, что он поддерживал отношения сразу с двумя женщинами, родившими ему детей практически одновременно. Борис понял, что совершил непростительную ошибку: не надо было говорить обо всём жене. Он не только выставил себя подлецом, но и осквернил память матери, открыв тайну, которую Татьяна Николаевна унесла с собой в могилу.

В Москве его продвижение по службе приостановилось. Нужны были серьёзные связи или большие деньги. Борис привык к помощи тестя, но тот умер, отец его был уже стар и слаб, мать тоже ничем не могла помочь. Бориса очень обижало, что он не был вхож в высшие светские круги московской знати. Ему тактично напоминали, что он пусть и хороший, но всё-таки провинциальный юрист.

Он мучился, не спал ночами, не зная, что предпринять. Злился на жену, считая, что она своим тихим, незаметным поведением не может привлечь к себе внимания нужных людей и помочь мужу сделать блестящую карьеру. Борису всегда казалось, что он достоин счастливой, богатой и беззаботной жизни. Не в меру честолюбивый, в сложившейся ситуации он не видел пути достижения своей цели. Переезд в Москву как будто превратил Бориса совершенно в другого человека. Ольга не узнавала его. Он приходил домой лишь утром, целыми днями пропадая по своим делам. Постоянно сердился на жену, считал каждую копейку, упрекал за любую мелочь. Управляющий имением Петр Яковлевич аккуратно переводил деньги Ольге на счет в московском банке, но Борис внимательно следил за ним и, если она снимала какую-то сумму, немедленно узнавал об этом, кричал на жену, требуя подробного отчёта об истраченных деньгах.

Московская жизнь резко отличалась от той, к которой Ольга привыкла в родном городе. Там в доме всегда было многолюдно, приходили друзья, собирались приезжие знаменитости. Здесь же всё Ольгино общество составляли дети и прислуга. Борис не часто выводил жену в свет. Ему казалось, что она слишком скромно одета, слишком скованно себя ведёт: сидит обычно где-нибудь в уголке и только внимательно слушает. А ей было просто скучно в обществе тех состоятельных стареющих дам, куда приводил её муж. Политика её не интересовала вовсе, в карты она не играла, а пустые разговоры о нарядах и ценах наводили смертельную тоску.

Незадолго до Нового года Борис получил приглашение на бал к генерал-губернатору Москвы, который проходил в его доме на Тверской. Это была высокая честь. Ольга тщательно готовилась к балу. Заказали дорогое красивое платье. Борис сначала переживал, что истратил столько денег, но когда увидел жену, понял, что с такой красавицей не стыдно появиться в светском обществе.

Они приехали на извозчике, остановились подальше от дома, чтобы было незаметно, что у них нет собственного экипажа. Ольга вспомнила свой первый бал в родном городе, глаза наполнились слезами. Казалось, с той поры, когда она молоденькой восемнадцатилетней особой приехала на такой же новогодний бал с папенькой и маменькой, прошло много лет.

Когда супруги вошли в зал, то от дорогих нарядов, обилия лиц, сверкающих драгоценностей у неё закружилась голова. На балу была не только дворянская знать, но и многочисленное купечество. Они стояли с Борисом растерянные, чувствуя себя чужими, никому не нужными.

Вдруг кто-то окликнул Бориса. Они сразу узнали купца Игнатьева – старого друга Артёма Сергеевича, который жил в их родном N. Он тоже перебрался в Москву. Игнатьев только разворачивал свои дела в Москве, и помощь Бориса была ему как нельзя кстати. Они долго обсуждали торговые проблемы, потом пошли в буфет выпить по рюмочке водки за успех общего дела. Ольга осталась одна. Ей вдруг стало так больно и грустно, что о ней просто забыли. Девушка готова была заплакать. Нестерпимо захотелось домой к детям, в привычную обстановку. Она решительно направилась к выходу, нашла свою шубу и уехала, даже не предупредив Бориса.

Тот не сразу заметил отсутствие жены, потому что после буфета был обильный ужин, и только утром, играя в карты, он вдруг вспомнил о ней. Борис закончил игру и поехал к себе. Он долго выговаривал Ольге, что та поступила некрасиво, неуважительно по отношению к нему, что другие могли бы о нём нехорошо подумать. После этого случая Ольгу он с собой не приглашал.

Дни медленно перетекали один в другой. Жизнь не привносила резких перемен в их размеренное течение.

Борис мало интересовался детьми, поэтому Ольга была для них и отцом, и матерью, и бабушкой, и дедушкой в одном лице. Они очень любили мать и старались её не огорчать. Зато те редкие часы, что Борис проводил с ними, вспоминались потом как самые счастливые и долго обсуждались чуть ли не по минутам.

Для Бориса самым большим событием года стал приём в члены Английского клуба. Он так гордился этим, что первое время почти все вечера проводил там. По уставу клуба туда не допускались женщины, даже уборщиками были мужчины. Борис же всегда предпочитал женское общество, потому что только женщины внимали ему с упоением и теплотой. Разговоры о политике мало интересовали. Он не состоял ни в каких партиях, не участвовал в акциях протеста. А когда, однажды выходя из трактира, случайно попал в толпу митингующих студентов, которые требовали свержения самодержавия, пытался всеми силами выбраться из неё. Но толпа неумолимо несла его. Он даже попал в околоток с другими участниками, но так испугался и так неистово объяснял свою непричастность к собравшимся, что его быстро отпустили.