Виктор Цой. Последний год. 30 лет без Последнего героя - Виталий Николаевич Калгин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Потом, когда точно, не помню уже, Марьяна приезжала вместе с Алексеем Учителем, он собирался снимать фильм. Я так и не знаю, снял ли он его или нет… Мы встречались, беседовали. Марьяну я попросил – она привезла мне все аудиозаписи Виктора.
Марьяна тогда интереса к оставшимся вещам совершенно не проявила, или не до того ей совсем было, я не знаю. Это сейчас по прошествии времени мы «обрели опыт», так сказать… А тогда никто ни о чем не задумывался. Разве можно заглянуть в будущее?
Потом было много публикаций – и цвет машины, и еще много чего не соответствовало истине. Что касается встречи с журналистом Олегом Беликовым, то я его прекрасно помню. Его статья в газете, по-моему, была единственно точной и правдивой по сравнению с тем, что в то время писали в газетах и других изданиях. Он мне потом присылал кусочек газеты, вырезку. Сегодня ложь Беликова в некоторых последующих публикациях можно понять – все-таки 20 лет прошло. Многие детали стираются из памяти…
Что касается фотографий… Сказать, что фотографий машины Цоя нет совсем – нельзя. Они есть. Точнее, были. В общем, я сам ее снимал. Беликову я тогда не разрешил фотографировать ничего, но сам же я фотографировал, взял грех на душу. Тогда у меня не было цифровой камеры, была обычная черно-белая пленка. Это же так давно было все. Я тогда был директором АТП, самым молодым. Помню, приезжают комиссии – а тут молодой директор. А теперь уж старый…
Так вот фотографии я сделал и потом чуть позже я отдал пленку своему племяннику. Однако он умер, и после его смерти пленка оказалась, увы, утерянной.
Что касается Фибигса, то я ничего о нем не знаю, и не пытался узнавать. Вроде бы жив и здоров, тоже вот попал в историю. Люди к нему ездили, спрашивали, пишут ему письма там, я не знаю. Автобус его принадлежал талсинской «Сельхозтехнике», это было совершенно другое автопредприятие, не имеющее к нам отношения, чинился не у нас, а в другом городе, за 60 километров, так что о нем тоже ничего сказать не могу. И никто его не убивал, просто люди, как всегда, придумывают и придуманное выдают за действительное. Это все версии. Дом, где Виктор снимал жилье, тоже целый, мы ездили на море – проезжали его…
Что-то особенное такое вспомнить сложно. Если бы я, скажем, при жизни знал Цоя или он меня – тогда было бы проще рассказать о жизни или чем-то еще…
Марьяна приезжала, все делала, а Наталию я никогда не видел, по-моему. Не помню. Что касается двигателя… В газетах писали, что двигатель вылетел куда-то там. Про двигатель я точно не помню, но мне кажется, что он был на месте. Конечно, искореженный, но был. Смят в лепешку. По крайней мере – отдельно я его не видел. Возможно, он оторвался, и потом его просто загрузили в отсек, и он там был. Но задняя часть автомашины осталась цела. Машина ударилась левой стороной о левую сторону «Икаруса». Сам «Икарус» я не видел. Не было ни цели, ни интереса. Просто я автомобилист, и для меня все эти аварии обычная работа, обычное дело, рутина. Но, конечно, был бы Цой обычный человек – другое дело. А тут хочется, чтобы все было иначе. Люди своих кумиров обожествляют, и им хочется, чтобы они умирали не просто так, внезапно как-то, просто, а обязательно с тайнами. Так же интереснее…
Сергей Конопиев, взглянув на единственное имеющееся у меня фото предположительно разбитой машины Цоя, ответил:
Да… Снимок очень сомнительного качества… Но вообще похож. Непонятно только, где он сфотографирован. «Москвич» ведь стоял в боксе (ангаре), где других машин не было, а здесь на фоне просматриваются легковые авто. Возможно, снимок сделан на улице у РОВД.
Из непосредственных свидетелей, работников АТП № 29, видевших разбитую машину Цоя, можно упомянуть Наталью Битениеце, бывшего секретаря данной организации. Именно она вела документацию и занималась принятием разбитого автомобиля на автобазу.
Сергей Конопиев:
В то время Наталья была у меня секретарем. Конечно же, она во всем принимала участие. К сожалению, я потерял с ней связь… А жаль. Она могла бы многое рассказать. По крайней мере, со своей позиции и собственного восприятия событий.
К сожалению, поиски Натальи пока к успеху не привели. После увольнения с АТП № 29 в середине девяностых годов, она работала в Плиеньциемсе, на базе «Kempings Baltā kāpa», однако дальше ее следы теряются…
Что же касается дальнейшей истории разбитого авто, то она, скорее всего, такова…
У журналиста Олега Беликова сохранилось аудиоинтервью Марьяны Цой за 1991 год, где она рассказывает о том, что поздней осенью 1990 года она ездила в Латвию за разбитым автомобилем Виктора с целью увезти его в Питер, однако потом изменила свое решение и оставила машину в Москве.
Сергей Конопиев:
Поздней осенью или даже зимой Марьяна позвонила, сказала, что приедут люди на машине и заберут «Москвич». Машина Цоя была оформлена по доверенности, это в то время была обычная схема. В те времена главное было – бумаги, документы, и под бумаги можно было восстановить все что угодно. Я помню, в те времена так делали – это была, повторю, обычная схема. Поэтому машину и забрали, она же имела какую-то ценность. Половина машины была целая, задняя часть вся, задний мост, колеса… Главное – номера.
Машина находилась на нашей базе еще какое-то время, после чего за ней действительно приехали на грузовой машине ребята от Марьяны и увезли в Россию. Не знаю, в какой город. Так что о дальнейшей судьбе машины мне больше ничего не известно.
Инна Николаевна Голубева:
Когда погиб Витя, от машины ничего не осталось. Там нечего было уже забирать… Марьяна мне сама рассказывала, что следователь, женщина, которая вела дело, сказала ей, что она такой аварии в своей жизни еще не видела. Машина вся была просто донельзя разбита…
