Маршал Рокоссовский - Анатолий Корольченко

В 1957 году Военная коллегия Верховного суда СССР установила, что к началу нападения Германии на СССР по независящим от осужденных причинам значительная часть войск Западного Особого военного округа находилась в стадии реорганизации и перевооружения. Уровень боевой подготовки был невысоким, значительная часть личного состава была призвана из запаса и пройти полный курс боевой подготовки не успела. Из создаваемых механизированных корпусов укомплектованным материальной частью был только один корпус. Военно-воздушные силы также находились в стадии перевооружения. Лишь 30 процентов самолетов было новой конструкции.

Генералу Рокоссовскому тогда рассказали о трагичной судьбе командующего военно-воздушными силами страны генерала Рычагова.

В кабинете Верховного Главнокомандующего шел разговор о безрадостном положении наших войск. Негромким голосом Сталин обратился к молодому генералу-авиатору:

— Меня беспокоит еще и то, товарищ Рычагов, что наша авиация несет поражение не только на земле, но и в воздухе? Почему такие потери?

Рычагов поднялся. Ему вспомнилась недавняя картина расстрела «мессершмиттами» наших бомбардировщиков, вспомнилась бронированная спинка в самолете, прикрывавшая летчика, следы на ней вражеских пуль.

— Так что вы скажете, товарищ Рычагов? — Сталин стоял рядом, держа у груди трубку. — Почему такие потери? Можете ли вы дать ответ?

Молчание становилось угрожающим.

— Могу, товарищ Сталин, — наконец произнес генерал. — Потери будут до тех пор, пока летчики не пересядут на современные самолеты. Ныне они летают на гробах…

Услышав это, Сталин отступил, молча уставился на летчика. Это был не просто ответ, в словах генерала прозвучал непозволительно дерзкий вызов. Подобного в разговоре со всевластным генсеком никто не смел допускать.

Сталин вонзил в генерала острый, пронизывающий взгляд разом пожелтевших глаз. И все увидели, как виски короткой стрижки тридцатилетнего генерал-лейтенанта вдруг засеребрились.

Его расстреляли осенью по распоряжению Берия в Куйбышеве. Вместе с ним генерал-полковника Штерна, генерал-лейтенанта, дважды Героя Советского Союза Смушкевича, командующего войсками Прибалтийского Особого военного округа генерал-полковника Локтионова. Всех причислили к «врагам народа». Чудом уцелел будущий маршал Мерецков. Все они позже были реабилитированы…

Заключая пересмотр дела командующего войсками Западного фронта генерала армии Павлова, Генеральный прокурор СССР в 1957 году писал: «При таких обстоятельствах следует признать, что прорыв гитлеровских. войск на фронте обороны Западного Особого военного округа произошел в силу неблагоприятно сложившейся для наших войск оперативно-тактической обстановки и не может быть инкриминирован Павлову и другим осужденным по настоящему делу как воинское преступление, поскольку это произошло по не зависящим от них причинам.

По данным Генерального штаба, осужденные Павлов, Климовских, Григорьев и Коробков к исполнению своих служебных обязанностей, в том числе и за время военных действий, относились добросовестно, а все они характеризуются положительно.

Таким образом, дополнительной проверкой по делу установлено, что Павлов, Климовских, Григорьев и Коробков были осуждены неосновательно…»

Все эти выводы будут объявлены через четырнадцать лет после гибели генералов. А в июле 1941 года генерал Рокоссовский имел свое заключение, которое он выскажет потом в рукописи будущей книги:

«Как на юго-западном направлении, так и на западном ни Генеральный штаб, ни командование Западного Особого военного округа не приняли кардинальных решений, диктуемых обстановкой с первого же дня войны для улучшения создавшегося крайне невыгодного положения, в котором оказались наши войска. Но там, как и в Западном, войск оказалось к началу войны меньше, чем в Киевском округе, то и противнику удалось сразу продвинуться на большую глубину, чем на Юго-Западном фронте».

И еще тревожило Константина Константиновича: не придется ли ему принять командование 4-й армией вместо расстрелянного генерала Коробкова?

НА ВОЛОКОЛАМСКОМ НАПРАВЛЕНИИ

По прибытии в Москву генерал Рокоссовский получил трудную, почти невыполнимую задачу: прикрыть смоленское направление, не допуская продвижения противника в сторону Вязьмы.

— Какие для этой задачи назначены войска? — спросил он и приготовил карандаш, чтобы записать соединения и части.

— Войск нет, — ответил генштабовец. — Ими будут те подразделения и части, которые сумеете задержать и подчинить по дороге от Москвы до Ярцева.

— Как? — вырвалось у него недоумение.

— Вот так, — последовал обескураживающий ответ. — Можем выделить в ваше распоряжение лишь группу офицеров на автомашинах, радиостанцию и два автомобиля с расчетами счетверенных пулеметов. На большее пока не рассчитывайте.

Это небольшое ядро получило в Генштабе громкое наименование — группа войск генерала Рокоссовского. Оно послужило основой для возникновения вскоре 16-й армии.

В сопровождении автомобиля Рокоссовский со счетверенной пулеметной установкой направился к Клину, где на его улицах шел бой. Там командующий попал под обстрел вражеских танков, пришлось по льду реки уходить от опасности. В грузовик с пулеметной установкой попал снаряд, и автомобиль запылал.

— Товарищ генерал, нужно отходить, — не скрыл опасения адъютант Жигреев.

— Где, Иван, мой автомат? — У командарма кроме пистолета ТТ был еще подаренный туляками автомат.

— Здесь он, — ответил адъютант, передавая оружие генералу.

— Ну, Сергей, теперь все зависит от тебя, — сказал тот водителю Мозжухину. — Жми на всю катушку!

Они вырвались буквально из-под немецких танков. Спасла ночная темень.

Сложившаяся на Западном фронте обстановка к 14 октября оказалась очень тяжелой. Окружив наши войска в районе Вязьмы, немецкие дивизии далее не встречали серьезного сопротивления. Московское направление было почти пустым. Войска Рокоссовского по сути стали единственной силой, которая могла оказать сопротивление. Но ее было явно недостаточно. Обстановка заставила выдвинуть на это направление курсантов Кремлевского училища.

Их нередко поднимали среди ночи на прочес местности. В последнее время все чаще стали пролетать над ними немецкие самолеты в сторону Москвы. Курсанты даже научились определять их по гулу моторов. Он у них тягучий, с надрывом, будто «юнкерсы» с последним усилием доставляют свой смертоносный груз. Они летали группами и в одиночку — выбрасывать диверсантов и разведчиков. И тогда поступала команда на их поимку.